Пэт Конрой - Принц приливов

— А мне Люк представляется современным Дон Кихотом, — сообщила Саванна. — Хочу написать о нем что-то вроде баллады.

— Наверняка и он считает себя благородным рыцарем и все такое. Но что толку? По вине Люка погибли четыре человека, и какие бы рациональные доводы я себе ни приводил, убийство остается убийством.

— Это не было сделано намеренно, — возразила Саванна. — Трагическая случайность.

— Попробуй убедить в этом их вдов и осиротевших детей.

— А ты сентиментален, Том.

— Наверное, их родственников ты тоже назовешь сентиментальными.

— Люк — не убийца, — отчеканила Саванна.

— Тогда кто он?

— Художник и совершенно свободный человек. Два состояния, которых тебе никогда не понять.

Мы дождались тихого лунного вечера и вышли из дому. На Чарлстонской пристани для яхт и лодок Салли простилась с нами, поцеловав меня и Саванну.

— Возвращайтесь вместе с Люком, — напутствовала нас Салли. — Расскажите ему, сколько людей его горячо любят. И потом, троим его племянницам нужен дядя.

— Обязательно передам, — пообещал я, обнимая жену. — Только вот не знаю, сколько продлится наша экспедиция.

— У вас есть целое лето. Завтра приедет моя мама, она присмотрит за девочками. В следующем месяце Лила обещала взять их на остров Полиз. Ну а я буду трудиться не покладая рук, спасая жизни и принося благо человечеству.

Я завел мотор и развернул лодку в сторону реки Эшли.

— Молись за нас, Салли, — попросила Саванна. — И за Люка тоже.

— Я думал, ты не веришь в Бога, — удивился я.

Мы медленно проплывали мимо базы береговой охраны в конце Чарлстонского перешейка.

— Обычно не верю. Но я верю в Люка, а он верит в Бога. Я просто очень хочу помочь брату.

— Кажется, это называется обусловленной верой.

— Как тебе угодно, — весело отозвалась сестра. — Том, ну до чего же здорово! У нас опять путешествие с приключениями. Совсем как двадцать лет назад, когда мы мчались в Майами спасать белого дельфина. Мы найдем Люка. Нутром чую. Посмотри на небо.

Я взглянул туда, куда указывал палец Саванны.

— Орион-охотник, — сообщил я, узнав созвездие.

— Нет, брат. Я научу тебя мыслить творчески. Это отражение Люка, прячущегося среди низин.

— Слушай, сестрица, если ты и дальше будешь говорить о Люке как о персонаже твоих стихов, меня, честное слово, вырвет. Сейчас не до поэзии. Эта поездка — последний шанс спасти нашего брата.

— Это наша одиссея, — продолжала дразнить Саванна.

— Пора бы тебе научиться понимать разницу между жизнью и искусством, — укорил я сестру, направляя лодку в воды Чарлстонской гавани.

— Вот здесь ты ошибаешься. И всегда ошибался.

Мы плыли мимо огней Маунт-Плезанта, мимо темных очертаний форта Самтер, мимо горящих окон моего дома на острове Салливанс, мимо маяков. Мы обогнали лоцманский катер, идущий к панамскому сухогрузу. Я провел лодку через волноломы, оставив справа по борту остров Джеймса. Прилив завладел дюнами; луна красиво серебрила кустики росших там трав. Нос лодки почти бесшумно резал фосфоресцирующие, полные планктона волны. Море перемигивалось само с собой, воздух напоминал молоко. Мы не стали включать радио и портить окружающее великолепие сообщениями для капитанов маломерных судов, находящихся в пятисотмильной прибрежной полосе. В ноздри ударил резкий зловонный запах, долетевший с островного болота. Мы уходили от берегов, минуя барьерные острова и направляясь в открытый океан, веснушчатый от отражения звезд и украшенный серебристой лунной дорожкой, напоминающей мех горностая.

Мы неслись к водам Гольфстрима, держа курс на Бермудские острова, затем свернули на восток, в сторону Африки. Наш уход в Атлантику продолжался до тех пор, пока берег Южной Каролины не скрылся из виду. Тогда я погнал лодку строго на юг. Я мысленно молился о спасении брата от тирании свойственных ему максимализма и идеализма. Я молился, прося дать мне сил и научить его умению не конфликтовать с властями и находить компромисс. Я молился о невозможном: чтобы Люк перестал быть таким, какой есть, и стал более домашним, более похожим на меня.

Мы с Саванной сидели, держась за руки. Ветер ерошил ее волосы, поднимая их сзади как косынку. Два часа подряд я сверялся со звездами и компасом, пока не увидел зеленый мигающий огонек буя — вход в Коллетонский пролив. Мы приближались к запретным ныне водам округа, где в одну из ненастных осенних ночей 1944 года появились на свет.

Вскоре после полуночи мы пристали к подветренной стороне острова Кенсо. Здесь нам предстояло дождаться наступления прилива. Мы рассчитали, что у нас должно быть не менее двух футов воды под килем, если мы хотим добраться до острова Болотной Курочки. Перемену прилива мы сразу ощутили по натянувшейся якорной цепи. В три часа ночи я завел мотор, и мы двинулись в сторону запутанных и малоизученных протоков округа Коллетон. Шум двигателя казался возмутительным вторжением в безмятежную тишину этих мест. Примерно час мы ехали до солончакового болота, в центре которого и находился остров Болотной Курочки. Три протоки завели нас в тупик. Пришлось выворачивать на реку и делать новые попытки; две протоки также оказались тупиковыми. Стоило немного углубиться в пространство болота, как высокие травы существенно замедляли ход лодки, заставляя ее ползти с черепашьей скоростью. И только когда на востоке показалось солнце, а прилив достиг своего максимума, мы, уставшие и отчаявшиеся, попали в протоку, показавшуюся нам знакомой. Вскоре нас буквально вынесло на остров.

Я вытащил лодку из воды. Саванна спрыгнула на землю. Я зафиксировал винт мотора.

— Том, он был здесь, — возбужденно прошептала Саванна. — Боже, он здесь был.

— Надо спрятать лодку, иначе нас могут засечь с воздуха.

— Иди сюда. Люк облегчил нам задачу.

Под скрюченным от ветра дубом и заметно погустевшими пальмами Люк устроил себе главную базу. На деревья была накинута пятнистая маскировочная сеть. Под нею наш брат поставил большую водонепроницаемую палатку. Внутри мы нашли завернутые в непромокаемую ткань ящики с динамитом и круглые канистры с бензином. Тут же лежали винтовки, коробки с патронами и упаковки с супом из самок краба [213] Суп имеет такое название, поскольку обязательным его компонентом является крабовая икра, придающая ему особый вкус. Помимо нее в состав супа входит молоко или густые сливки, мясо голубых крабов, специи и немного бренди. Рецепт супа приписывается шотландским переселенцам, обосновавшимся на побережье Южной Каролины в начале XVIII в. В настоящее время этот суп считается фирменным блюдом штата Южная Каролина и обязательно присутствует в меню всех ресторанов Чарлстона. производства «Блу чэнел корпорэйшн». Помимо этого, в палатке Люк хранил небольшую парусную лодку и плоскодонку с маломощным мотором. В бочках емкостью тридцать один галлон находилась пресная вода.