Льюис Дженнифер - Серенада для любимой

Стелла кивнула. Его откровенность ей импонировала.

— Подозреваю, что материальные проблемы — очень распространенная причина. Большинство доноров — студенты. Думаю, продажа спермы — это способ дополнительного заработка.

— До тех пор, пока ты не повзрослеешь и не осознаешь последствия.

— Благодаря вам я получила самую большую радость в своей жизни. Не жалейте о том, что сделали.

Он задумчиво наклонил голову:

— Вы правы. Такой чудесный малыш, как Ники, должен был появиться на свет. Просто ситуация, в которой мы трое оказались, очень странная.

Он улыбнулся ей одними глазами, и внутри у нее что-то затрепетало. Ее беспокоило, что он смотрит на нее так, будто рад, что повстречал ее.

— Я подумал, что вам с Ники следует посетить Монтмейджер. Вы собственными глазами увидите страну и решите, подходит ли она вам для проживания. — Его уверенная поза и выражение лица говорили о том, что он знал, каким будет ее ответ.

Ей безумно хотелось сказать «нет», но, учитывая свои жалкие финансовые перспективы в Калифорнии, она не стала этого делать.

— Это хорошая идея.

Его глаза расширились. Очевидно, он ожидал, что она немного помнется, прежде чем согласится.

— Отлично. Я организую перелет. Вас устроит, если мы полетим на следующей неделе?

Ей следует притвориться, что у нее есть какие-то дела, или он уже знает, что она потеряла работу? Ей не хотелось, чтобы он думал, что она согласилась только потому, что дома ее сейчас ничто не держит.

— Позвольте мне заглянуть в мой ежедневник.

Пройдя в гостиную, Стелла немного там постояла, притворившись, будто листает ежедневник, в котором уже несколько дней не делала новых записей. Когда она вернулась на кухню, Васко бросил на нее дерзкий взгляд, от которого у нее перехватило дыхание.

— После среды мы сможем полететь с вами. Как долго продлится наш визит?

Положив ногу на ногу, он широко улыбнулся:

— Я бы хотел, чтобы вы остались в Монтмейджере навсегда, но лучше нам пока начать с одного месяца.

— Боюсь, что не смогу на месяц оставить работу, — солгала она.

Он мягко посмотрел на нее:

— Я знаю, что вы потеряли ваше место в университете.

— Откуда вы узнали?

Неужели он причастен к ее увольнению? Васко пожал плечами:

— Я прочитал статью в газете, затем позвонил в ваш университет, чтобы узнать, попали вы под сокращение или нет. Мне очень жаль.

Ее щеки вспыхнули.

— Мне нужно немедленно продолжить поиски работы. Нежелательно, чтобы в моей трудовой деятельности был большой перерыв.

Он здесь ни при чем. Наверное, из-за стресса у нее началась паранойя.

— Никакого перерыва не будет. — Он подался вперед. — В дворцовой библиотеке более десяти тысяч книг. Среди них есть даже рукописные. Насколько мне известно, их много лет никто не реставрировал, так что вы сможете ими заняться, если захотите.

— Это весьма заманчивое предложение. — Она с трудом пыталась скрыть свое волнение. Работа в дворцовой библиотеке — это мечта каждого реставратора. Там могут оказаться книги, о существовании которых давно забыли. При мысли о средневековых манускриптах ее сердце учащенно забилось.

— Я вам хорошо заплачу. Поскольку я ничего не смыслю в реставрации книг, стоимость работы вы установите сами. Необходимое оборудование вам будет предоставлено.

— Я возьму с собой свои инструменты, — быстро ответила она, затем осознала, что проявляет слишком большой энтузиазм. — Месяца мне вполне хватит, чтобы оценить состояние коллекции и составить план предварительного восстановления тех изданий, которые больше всего в этом нуждаются.

14

— Отлично. — Ямочка на его щеке стала глубже.

Сегодня на Васко были джинсы, темный пиджак и белая рубашка. Он выглядел так, словно сошел с обложки журнала «GQ». Стелла почувствовала себя неуютно в черных тренировочных брюках и полосатой футболке, заляпанной детской едой, но не позволила себе опустить глаза.

Под пристальным взглядом Васко ее кожа горела. Он с ней флиртует? У нее давно не было практики, и она забыла, как это бывает. Тревор смеялся над романтическими ухаживаниями, считая их ребячеством. Со временем она сама стала думать так же.

Но сейчас, когда взгляд Васко буквально прожигает ее насквозь, она не чувствует себя глупой девчонкой.

— Не хотите стакан воды? — спросила Стелла, чтобы нарушить напряженное молчание.

— Почему нет?

Наливая воду в стакан, она почувствовала облегчение, когда услышала крик Ники, донесшийся сверху.

— Он проснулся.

По крайней мере, теперь внимание Васко не будет полностью приковано к ней. Он поднялся, чтобы пойти вместе наверх.

— Почему бы вам не подождать здесь? — Она не хотела, чтобы Васко заходил в их с Ники спальню. Это место не для посторонних.

Когда она спустя пару минут вернулась на кухню с Ники на руках, Васко стоял на прежнем месте. При виде малыша его суровые черты смягчились. Одна ее часть хотела крепче прижать Ники к груди и защитить от этого постороннего мужчины, другая — передать Ники в руки Васко, чтобы он познал то же счастье, что и она, когда у нее появился сын.

— Думаю, он проснулся какое-то время назад. Он полон энергии, — заметила она, по-прежнему держа Ники на руках.

— Возможно, он слушал наш разговор. — Васко не сводил глаз с ребенка. С его появлением на кухне Стелла стала для него менее интересной.

— В Монтмейджере мы с Ники будем жить в отеле? — спросила она.

— В королевском дворце более чем достаточно свободного места. У вас будут собственные апартаменты. Целое крыло, если пожелаете.

Королевский дворец. Возможно, ее сын будет однажды в нем править. При мысли об этом ее бросило в дрожь.

От Ники плохо пахло, и она сразу поняла, в чем дело.

— Ему нужно поменять подгузник.

Она вспомнила, что предложила ей Карен, но не стала применять ее идею на практике. Она не хочет, чтобы Васко выполнял свои отцовские обязанности. По крайней мере, до тех пор, пока не получит результаты анализа ДНК, доказывающие, что он отец Ники.

Впрочем, она нисколько не сомневалась, что Васко справится с такой непростой на первый взгляд задачей, как смена подгузника.

Он прошел за ней в комнату, где на диване был расстелен коврик для пеленания.

— Когда они перестают носить эти вещи?

— По-разному бывает. Когда мы с вами были в возрасте Ники, наши мамы уже начинали в это время приучать нас к горшку. Сегодня дети часто носят подгузники до трех лет. На этот счет существуют противоречивые мнения. Каждые родители выбирают то, что им больше подходит.

Почему-то ей кажется, что Васко позволил бы своему ребенку в теплую погоду бегать по улице голышом и познавать мир так же, как многие поколения детей до него. Возможно, она давала бы Ники это делать, если бы жила в уединенном месте, а не на оживленной улице.