Мария Барская - Люба, Любочка, Любовь

Наш Таймуразов на высоте оказался. С ходу разрешил ситуацию. Увел сумасшедшего в директорский кабинет, влил в него литр элитного виски, и никакого массажа не понадобилось. Клиент ушел довольный, правда, по счастью, к нам больше не приходил.

В памяти запечатлелся и обратный случай, когда клиент влюбился в Равиля и принялся его домогаться. Вполне, впрочем, цивилизованными методами. Подарки носил, в закрытые клубы зазывал. А Равилюшка наш тогда еще совсем молодой был, только что женился и, при всей полигамности, даже еще вроде ни разу не успел жене с другой женщиной изменить. А тут нате вам: мужчина подклеивается. Равиль не знал, куда деваться. И со мной бегал советоваться, как бы поделикатнее ему от этого типа избавиться, чтобы скандала не вышло.

— Люба, все-таки это клиент. Другому бы я просто по морде дал, а здесь неудобно.

— Ситуация спустя некоторое время разрешилась сама собой. Видно, клиент понял, что ему с Равилем ничего не светит, и переместился А ты, значит, меня по-другому оцениваешь.

— Вопрос не в оценке, — ушел от прямого ответа мой закадычный подруг. — А в том, как себя подать. А вот этого ты совсем не умеешь.

Я вздохнула:

— Чем богаты, тем и рады.

— Врешь, — отрезал он. — Ничему ты не рада. Имея на миллион, выглядишь на копейку, а надо ровно наоборот.

— Потом все равно вскроется.

— Дорогая, работать над собой надо, тогда не вскроется. Наши мысли материальны. Начнешь считать себя умницей-красавицей, и все вокруг к этому постепенно привыкнут. Главное, самой поверить.

— Как тут поверишь.

— Аутотренингом занимайся, — продолжал он. — Каждое утро по десять минут перед зеркалом.

Мне стало смешно.

— Ага. Встаю я утром перед зеркалом, начинаю твердить себе, какая я красавица, а тут, конечно же, обязательно сзади мама: «Ой, как ты ужасно сегодня выглядишь. А все потому, что не выспалась. Говорила тебе: ложись пораньше. И чай нечего было на ночь пить. Теперь мешки под глазами». И что после этого останется от моего тренинга? Если только пойти и в унитазе утопиться.

— Да, — кивнул Равиль. — Твоя мама может Но из этого следует лишь одно: занимайся аутотренингом в тех местах, где тебя никто не достанет. Запирайся, например, в ванной.

— Надолго не запрешься. У нас там утром очередь.

— Тогда в постели перед сном. В общем, сама сообрази. Надо только захотеть.

— Ладно. Попробую.

— Кстати о нормальных мужиках, — хлопнул себя по лбу Равиль. — Еще днем хотел тебе сказать, но со всеми этими пертурбациями из головы вон. Приходи к нам. Гулька рада будет.

— Опять, сволочь, наследил и грехи замаливаешь?

Я погрозила ему пальцем. Обычно он звал меня в гости после очередной своей эскапады. Гуля ко мне хорошо относится, и мое присутствие, по словам Равиля, «здорово помогает восстанавливать гармонию в семье».

— Нет, — смерил он меня укоряющим взором. — Я с этим, знаешь, последнее время завязал. Дело в другом. Решили устроить праздник. Друг из Тюмени приехал. Славкой зовут. Отличный мужик. Мы с ним в школе вместе учились. Кстати, в Москву собрался перебираться. Он сейчас здесь как раз на разведке. Почву зондирует.

— А я тут при чем?

— Ну как это. Познакомишься. Славка давно уже из нашей благословенной столицы уехал, и у него теперь, кроме меня, из прежних друзей никого здесь не осталось.

— Если вы с ним вместе в школе учились, то он на пять лет меня младше, — сочла своим долгом напомнить я.

— Ну, ты опять как с этим слоном! Кто тебя заставляет сразу объявлять о своем возрасте. Он у тебя в паспорте записан, а не на лбу. А выглядишь ты гораздо моложе.

— Что же, я сразу обманывать его должна?

— А он, по-твоему, сразу спросит, сколько тебе лет? Мужик, знаешь, как решает? Пришла женщина, значит, подруга Гули. А ей тридцать два. Славке это известно. Ну он и решит, что тебе приблизительно столько же.

— Но я-то сама знаю, сколько мне.

— Какая разница. Важно, насколько ты себя чувствуешь и покажется ли тебе Славка. Остальное детали. Разберетесь. Даже если и не понравится, хоть развлечение. На халяву по ресторанам походишь. Славка щедрый.

— Что же, если он такой щедрый, у него жены до сих пор нет?

— Была, да сплыла. Ей в Тюмени не нравилось. Ребенок от местного климата болел. И у Славки работа нервная. В общем, скандалили они жутко, а потом разошлись. Теперь он в Москву возвращаться собрался, место себе здесь поспокойнее присмотрел и хочет обустроиться по полной. Квартиру приобрести, жениться, детей родить. Жена ему теперь с сыном даже видеться не позволяет.

— Что же так? Плохим был отцом?

— Да вроде нормальным. Жена стерва. За бизнесюка какого-то замуж выскочила и, видно, чтобы его привязать покрепче, заставила Славкиного парня усыновить. Сама она больше рожать не может, проблемы у нее с этим.

— Славка отказался от сына?

— Там длинная история. В результате жена с новым мужем так мальчишку против Славы настроили, что тот сам не захотел с ним общаться. Вот Славка и сдался. Раз уж так, говорит, лучше начать все по-новой.

— Большие планы, — хмыкнула я. — Только, боюсь, мне в них не вписаться.

— Ну вот, опять, — скорбно вздохнул Paвиль. — Не успела еще с мужиком познакомиться, а уже настроилась на поражение. А ты не строй планов.

— И не собираюсь, — совершенно искренне заверила я.

— Вот и отлично. Считай, что ты на нем тренируешься. Чтобы квалификацию не потерять.

— Там видно будет.

— Значит, придешь? — В синих его глазах блеснул детский восторг.

Я кивнула.

— Приду. Но, если честно, меня куда больше твоего Славки и его планов громадье собственная работа волнует.

— Меня тоже, — резко помрачнел Равиль. — Ужасно не хочется все менять.

Мы еще немного пообсуждали, как лучше выйти из создавшейся ситуации, однако мои сомнения остались при мне. Да и Равиль, кажется, ничего определенного для себя не решил.

Брела я домой в полностью растрепанных чувствах. А погода стояла великолепная. Совершенно весенний теплый вечер, пахнущий молодой зеленью. Обожаю весну! Вечно мне кажется, что она должна что-то хорошее принести в мою жизнь. С юности охватывает какой-то неясный восторг, будто за любым поворотом поджидает счастье. Вроде бы и ждать неоткуда, а веришь. Надежда и вера, как известно, последними в нас умирают.

Однако сегодня на душе было кисло и муторно, словно в зимнюю слякоть. Ну ничего прочного в жизни нет!

Дома, едва я отомкнула ключом дверь, в переднюю высыпало все семейство — мама, папа и Василиса.

— Ты что так долго? — хором поинтересовались они.

— Ма, я по алгебре сегодня пятерку получила! — торжественно сообщила Василиса.

— Замечательно! Умница!

Больше я дочери ничего сказать не успела. Мама начала принюхиваться к моим волосам. Нюх у нее очень тонкий. Особенно что касается меня.