Мария Барская - Любовь на оливковом масле

— Полагаю, что в знак протеста, — сказала Женя.

— А самое удивительное, похож он внешне на меня, — продолжил Русаков. — Многие считают, что он мой родной сын.

Женя усмехнулась:

— Может, он похож на своего родного отца, а тот похож на вас? Поэтому она вас в мужья и выбрала.

Русакова словно только сейчас осенило:

— И впрямь. Как-то я раньше не задумывался. Между прочим, и каскадер ее нынешний чем-то на меня смахивает.

— Видно, вы трое олицетворяете тот тип мужчин, который ей нравится, — подхватила Женя.

Русаков устало вздохнул:

— Наверное, вы правы. В общем, наделал я глупостей и счел за лучшее остановиться.

— Навсегда? — поинтересовалась Женя.

Он ответил ей странным взглядом. Или ей показалось, и это просто блики пламени от свечи отразились в его глазах?

— На третью попытку решусь не раньше, чем буду на сто процентов уверен: встретил своего человека. Сколько же можно опыты над людьми и над собой ставить?»

— Ну судя по вашим словам, ваши жены нашли свое счастье.

— Но со мной-то им было несладко. И мне было плохо. Дети тоже страдали. Они, знаете, как чутко реагируют на любое неблагополучие в семье.

— От ошибок даже большая любовь не спасет. Мы с моим бывшим мужем, казалось, очень любили друг друга, а за два года совместной жизни любовь исчезла навсегда. Расстались, ненавидя. Он даже с сыном не стал общаться. С тех пор не виделись.

— Как же так! — удивился Евгений.

— Наверное, Гена привыкнуть еще не успел. Когда мы расстались, Темка даже говорить не начал, и никакой привязанности между ними не успело возникнуть. Он даже на руки сына боялся брать. Мол, вдруг уронит. Да может, и к лучшему.

— А мне почему-то казалось, у вас должна была быть счастливая семейная жизнь. Хоть поначалу.

— Почему? — не поняла Женя.

— Мне так казалось, — глухим голосом повторил он и снова бросил на нее этот странный, исполненный затаенной многозначительности взгляд. — Вы ведь рано вышли замуж. Потом, конечно, люди взрослеют, меняются, их разводит в разные стороны. Даже поначалу счастливые семьи распадаются. Один из супругов растет, другой остается на месте, и вот они уже чужие люди.

— Не оправдала я, значит, ваших ожиданий, — покачала головой Женя. — Думаю, в моем случае, наоборот. Будь мы постарше, возможно, и не расстались бы. А так, молодые, горячие, нетерпеливые. Вот и результат.

Они просидели весь вечер, рассказывая друг другу о себе, и говорить им было легко, словно знакомы уже сто лет. Ни тени напряжения. Чудесный романтический вечер. И он был не последний. Они стали встречаться чуть ли не каждый день. И, пожалуй, в каждый свободный вечер, который им выдавался.

Женя уже не испытывала никаких сомнений. Их тянуло друг к другу.

Вскоре она познакомила Евгения с сыном. Тема Русакову понравился, да и тот одобрил ее выбор. — Молодец, мать, взялась наконец за ум. Отличный мужик. У меня только один вопрос: вы здесь собираетесь жить или к нему переедешь?

Женя смутилась.

— Не подгоняй события. Мы еще такие вопросы не обсуждали.

— И очень зря. Чего тянуть, когда все ладно. Я по поводу кредита, «который ты решила взять, волнуюсь. Может, зря с ним затеялась?

Женя к этому времени уже начала собирать необходимые бумаги.

— Если ты у него будешь жить, меня наше жилище вполне устраивает.

— Темка, наша квартира и мои отношения к Русакову — два взаимно не связанных вопроса.

— Понимаю, — кивнул сын. — Перестраховщица. Хочешь сохранить плацдарм для отступления.

— Просто не хочу ни от кого зависеть, — гордо вскинула голову Женя.

— Мое дело предложить, — сдался он.

Жене никогда не было так легко. Если только в детстве. Во взрослой жизни она постоянно с кем-то или с чем-нибудь боролась. Постоянно на грани. Видно, что-то мешало расслабиться и успокоиться. Она могла рассчитывать лишь на себя. Покой и счастье ей только снились.

Теперь же она была счастлива, ибо любила и была любима; и наконец у нее появилось плечо, на которое она могла опереться. Человек, который ее во всем поддерживал и которому она полностью доверяла.

— Ну повезло! — без устали восхищалась Лизка. — Стопроцентный мужик достался! Как в сказке!

— Лизка, замолчи! Сглазишь! — отмахивалась от нее Женя. — И вообще он не идеальный. Есть у него недостатки!

— Какие? — вытаращилась Елизавета.

— Не знаю и знать не хочу. Но идеальный человек — слишком страшно. Это не робот, а Русаков у меня живой, значит, с недостатками. Но я на них согласна, потому что люблю его.

С Лариком, поглощенным подготовкой к собственной свадьбе, никак не удавалось состыковаться, чтобы познакомить его с Евгением. Они и с Женей-то виделись мельком. Вот и сегодня он проезжая мимо ее дома, заскочил буквально на пять минут. Торопливо пил кофе и переговаривался с ней через закрытую дверь. Женя готовилась к выходу с Русаковым в театр. Он позвонил, что уже подъезжает, пусть, мол, Женя выходит к подъезду, а то пробки страшные — как бы не опоздать.

Женя с Лариком вышли вместе. Он тоже спешил забрать Илонину дочку с урока танцев.

— Что-то Русаков задерживается, — огляделась Женя.

— Жалко, — вздохнул Ларик. — Так хочется посмотреть на чудо, которое тебя пленило, но лимит времени у меня вышел. Ладно, не последний раз. А, пока, чао-какао, подруга! — Он обнял ее и поцеловал. — Я за тебя очень рад.

— А я за тебя. — Женя клюнула его в щеку и взъерошила ему волосы.

Он уехал. Русаков так и не появлялся. Женя набрала его номер.

— Ты где?

— Извини, — голос его звучал напряженно. — Обстоятельства изменились, театр отменяется.

— Что-нибудь по работе, — встревожилась она.

— Не могу сейчас разговаривать, — сказал он и отключился.

Женя в полной растерянности побрела домой. Подобное поведение было не характерно для Русакова. Он ведь уже ехал к ней. Видно, и впрямь случилось нечто из ряда вон выходящее.

Она просидела до позднего вечера, ожидая его звонка. Он не позвонил. Несколько раз попыталась набрать его номер сама. Русаков не отвечал. Ни по домашнему, ни по мобильному.

На другой день в офисе ей ответили: «Вышел, вернется не скоро». К концу второго дня Женя окончательно убедилась, Русаков не хочет с ней разговаривать. Почему — совершенно неясно.

— Сволочь! — рвала и метала Елизавета. — Плюнь и забудь, если он оказался таким говном!

— Не могу, сперва хотя бы должна понять, из-за чего такая чудовищная немилость на ровном месте. Не бывает, чтобы человек возненавидел тебя за три минуты. Причин-то абсолютно никаких. Вообрази сама: позвонил, что едет ко мне. Мы мило побеседовали, а десять минут спустя его от меня как отрезало. И хоть бы словом объяснил.

Может быть, кого-нибудь сбил на дороге насмерть, — пришло в голову Лизе. — Тогда ясно, не хочет, чтобы ты страдала. Вот и бросил. Давай я ему позвоню.