Юлия Климова - Бешеные страсти

Посмотрев на отражение в зеркальной стене лифта, я пришла к выводу, что выгляжу уверенной и хладнокровной, но душа подрагивала, с каждой секундой все больше и больше наполняясь волнением. Каким-то странным волнением – болезненным и тягучим…

Я нажала кнопку звонка, услышала щелканье замка – дверь распахнулась.

Шелаев смотрел на меня так, словно я была долгожданной добычей, которую он, к своему огромному сожалению, не может тронуть по каким-то неведомым мне законам джунглей. Небрит, со спокойным выражением лица.

Оказавшись в квартире, я сняла босоножки, подняла голову и шагнула назад к стене – совершенно ненужное и досадное движение. Так в обществе Шелаева случалось всегда: я настраивалась на одно, а делала совсем другое. Иногда – прямо противоположное.

Клим подошел и навис надо мной. Тишину никто не нарушил, она окружила нас со всех сторон и зазвенела, точно натянутая тетива. А затем я раскололась на две равные части: одна желала немедленно сбежать, а вторая требовала остаться и одержать победу. Мое дыхание участилось, и, кажется, вспыхнули щеки, но я смело заглянула в серые глаза и… качнулась на пятках.

Клим улыбнулся и тихо произнес:

– Ты не могла бы сделать мне одно одолжение?

– Нет, – дерзко ответила я.

– Совсем маленькое. Крошечное.

– Ни за что на свете.

– Я сейчас задам тебе вопрос и очень прошу, просто скажи: «никогда». Пусть это будет твой обычный уверенный ответ.

Мурашки побежали по коже. «Я должна узнать, о чем Клим собирается спросить. Хотя бы для того, чтобы оказаться готовой к его следующему ходу».

– Какой вопрос?

– Ты останешься на ночь? Сегодня или еще когда-нибудь? – Его глаза сияли, на губах застыла тонкая улыбка. Клим наслаждался моей реакцией, но в то же время вена на его шее вздулась, и я могла поспорить на что угодно, его мышцы стали каменными.

«Почему он может говорить мне такое… Или я не поняла… Нет, я правильно поняла… Зачем?.. Дурацкая шутка… Он так шутит, он всегда так со мной шутит… Я же Ланье!»

Шелаев наклонился, и его дыхание коснулось моей щеки и виска. Он стоял неподвижно, но мне почему-то казалось, будто его руки уже прижимают меня к себе… Я стала дышать тяжелее и реже, моя спина коснулась стены… Клим не двигался, лишь смотрел на меня, и я тоже смотрела на него.

Что я могла ответить? Что?

Если бы я сказала «да», то согласилась бы остаться на ночь.

Если бы сказала «нет» или «никогда», то, по теории Шелаева, тоже бы согласилась, потому что после моего уверенного отрицания все случается с точностью до наоборот. Если поблизости, конечно, находится Клим.

– А я не буду отвечать на ваш вопрос, – я прищурилась и тоже улыбнулась. Шелаев не мог знать, что в эти секунды я изо всех сил старалась не произнести «никогда» мысленно. Чтобы даже случайно не навлечь на свою голову такого бедствия!

– Значит, этот вопрос будет мучить тебя постоянно, – сказал Клим, поднял руку и дотронулся до моих губ. Вновь улыбнулся. Его пальцы пахли сигаретным дымом, наверное, он недавно курил… – Я никогда не спрашивал у женщины разрешения, но…

Какими же горячими стали мои щеки, то ли от его дыхания, то ли от моего бескрайнего смятения. Я не дала договорить Шелаеву, схватила его за запястье и отвела руку от лица. Но свои пальцы разжала не сразу, а через несколько секунд – они точно примерзли, прилипли и отказывались слушаться. Я даже посмотрела на них потом, не веря в случившееся непослушание.

– Приглашаю тебя на ужин, надеюсь, ты любишь говядину и хорошо относишься к овощам, – быстро отстранившись, легко сказал Клим.

Я почувствовала вспышку радости от того, что он приготовил не кролика, иначе у меня было бы стойкое ощущение, что я ем саму себя – хорошо обжаренную и сдобренную специями.

– Я люблю овощи, – прогоняя пять прошедших минут как можно дальше, ответила я.

В квартире Шелаева произошли небольшие перемены: теперь в просторном коридоре стоял диван кирпичного цвета, висела люстра с ковкой под цвет дивана, и, наверное, поменялось что-то еще, но я не могла детально вспомнить прежнюю обстановку.

– Шампанское или вино? – спросил Клим.

– Нет, я не буду.

Он не стал уговаривать, разложил зеленый салат по тарелкам и сел напротив.

– Вам не стыдно? – небрежно спросила я, накалывая черри на вилку. Но мой голос не прозвучал спокойно, сцена в коридоре давала о себе знать.

– Ужинать с молодой и красивой женщиной? Абсолютно нет.

Комплимент я с удовольствием проигнорировала – буквально смахнула его со стола на пол и мило улыбнулась.

– Наверное, вы забыли, что украли у меня ожерелье…

– Взял поносить, – пошутил Шелаев.

– И как?

– К сожалению, не подошло по размеру.

– А если бы я все же рассказала Эдите Павловне?

– Тогда бы я умер в одночасье.

– И вас это не заботит?

Клим положил вилку, подпер небритую щеку кулаком и посмотрел на меня чуть ли не с умилением.

– Во-первых, я знал, что твоя любимая бабушка уедет, она при мне говорила об этом Коре, во-вторых, я ужасно по тебе соскучился.

«Во-вторых» я тоже проигнорировала и тоже смахнула на пол, а затем задала вопрос, касающийся первой части объяснений Шелаева:

– Но вы рисковали.

– Да, ради встречи с тобой, – ответил он. – Мясо будешь?

Бросив попытки докопаться до истины (от этого лучше не становилось…), я ела говядину, оглядывалась по сторонам и потихоньку успокаивалась. После ужина я собиралась попросить ожерелье и уйти, оставалось совсем немного…

– Почему вы живете в квартире?

– А я должен жить в доме?

– Наверное, да.

– Удобно, меньше уборки и не заблудишься.

– Вы убираетесь сами?

– В основном. Не люблю посторонних людей.

Я улыбнулась и нарочно спросила:

– А я не посторонняя?

– Оставайся на ночь, и мы это узнаем, – спокойно ответил Клим.

– Никогда, – машинально сказала я, уронила вилку и сжала губы, точно еще была возможность поймать это слово за последнюю букву и отправить обратно в рот. Разжевать, проглотить и забыть раз и навсегда.

– Вот видишь, как все просто решилось. – Шелаев смотрел на меня пристально и внимательно, точно пытался запомнить меня и этот момент в мельчайших подробностях. Я почувствовала, как его взгляд скользит по моему лицу и медленно опускается вниз: к подбородку, шее, груди… Клим отложил хлеб и откинулся на спинку стула. – Ты совершенно не хвалишь меня за ужин, а я, между прочим, старался. – Тяжесть во взгляде исчезла, теперь он был весел.

– В доме Ланье меня кормят вкуснее, – отомстила я не менее иронично.

– Придется украсть еще и вашего повара. Придешь его вызволять?

– Обязательно.

Клим помолчал, поднялся, поставил две чашки на подставку кофемашины.

– Твоя мама готовила хорошо, – сказал он спокойно и негромко. – Возможно, и у тебя есть такой талант. Ты не пробовала?