Бонни Дж. Перри - Голая суть

Разве часть ее души не согласилась на этот «медовый месяц» в надежде на то, что они смогут достичь примирения? Если ей хочется знать наверняка, то пора действовать.

Ее, всегда мыслящую столь четко и здраво, охватила растерянность. Скай закрыла глаза. Грудь сдавило, во рту стало сухо.

«Надо действовать по порядку», — напомнила она себе.

Ей следует подумать о журнале. О журнале, который она с Алисон пыталась трансформировать из расчета на девяностые годы. Если она встанет пораньше, то успеет попасть в Сен-Луи прежде, чем Алисон успеет нанести фатальный урон журналу. Что ж, если говорить о девяностых… Заработал ее репортерский ум.

Пау-вау. Интересное слово. Региональное пау-вау коренных американцев? Еще интереснее, особенно, для читателей. В Огасте нет средств массовой информации, способных на быстрое реагирование, как это было во время пау-вау в Сен-Луи в Джефферсон-Барракс-парке. Собрание членов рода Волка являлось сугубо семейным делом. Сборищем, на которые не допускаются посторонние. Пау-вау, о котором возжаждет прочесть любопытствующая публика и заплатит за это деньги.

Они с Алисон работали днем и ночью, чтобы изменить характер издания. После многих месяцев рабского труда «Голая суть» стала окном в мир города и его окрестностей. Огаста и индейцы племени Осаге…

Интересный зачин.

Со времен появления фильма Кевина Костнера «Танцующий с волками» публика, казалось, была очарована американскими индейцами. А у нее в руках доступ к сюжету, который способна подать только она одна. И она напишет этот материал, неважно, что для этого потребуется.

Получение займа означало, что она спасла журнал, обеспечение на него спроса значило, что им заинтересуются новые подписчики. Новых подписчиков привлекут уникальные материалы. Допустим, рассказ о пау-вау рода Волка. Логан не будет возражать против этого. Нет, наверное, будет. Ведь условием получения займа он оговорил отказ в течение этой недели от работы по журналу.

Настроение у нее упало.

Он никогда не пойдет на это, если, конечно…

Делая вид, что расправляет халат, она отвернулась. Ей нужна была минута на размышление. Чтобы составить план. Он ни за что не возьмет ее с собой на пау-вау, если будет знать заранее, что она собирается описывать это собрание для журнала.

И тут ее осенило.

Зачем рассказывать? Она с ним поедет на пау-вау, напишет материал. А расскажет потом.

— А что, если я тебе скажу, что все-таки хочу с тобой поехать, Логан?

— Тогда мне хотелось бы узнать, почему.

Медленным шагом она вернулась к туалетному столику.

— Откровенность за откровенность, Логан. Все должно быть честно. Ты даешь мне деньги, как договорились, а я проведу с тобой неделю… как договорились.

Остановившись перед зеркалом, она бросила взгляд на брошенную в выдвинутый ящик щетку. Рядом с нею она увидела фотоаппарат, упирающийся в пакет туалетных салфеточек.

Фотоаппарат Си-Си. Тридцатипятимиллиметровая камера, которую отец держал при себе, чтобы тут, в «Приюте», запечатлевать экстраординарные семейные события. Она увидела желтенький треугольник в окошечке на задней стенке камеры.

Аппарат заряжен пленкой «Кодахром»! Она поглядела на счетчик кадров и, сосчитав в уме, поняла, что у нее есть резерв.

Семнадцать снимков! Этого хватит. Значит, к материалу о пау-вау будут еще приложены фотографии. И вот тогда она все расскажет Логану.

Интересно, сколько времени? Логан заложил руки за голову и стал смотреть в окно у изножия кровати. Он наблюдал за тем, как по мере восхода солнца постепенно гаснут звезды. Скай, должно быть, когда ложилась в постель, полагала, что поедет сегодня на пау-вау вместе с ним. Вчера он решил не углубляться в эту тему. Перед отъездом он оставит ей записку. Она бы рассердилась, но тем бы дело и кончилось. Как только она вернется в журнал, она забудет и про пау-вау племени Осаге, и про собственный план, каким бы он ни был.

Если он собирается выехать из дома до того, как она проснется, ему следует поторопиться. Он отбросил простыню. Холодный воздух окутал его обнаженное тело. Хотя сейчас еще октябрь, но зима уже явно на подходе. Он решил не обращать внимания на утренний холод и стал потягиваться, подняв руки над головой. Босые ноги обжигал холодный деревянный пол. Он замер на мгновение, задумавшись, не скрипнет ли половица, если он ступит на плетеный коврик.

Чего он опасается? Ни один уважающий себя Осаге не усомнится в его способности беззвучно ускользнуть от любого англосакса. Он встал на овальный коврик и натянул джинсы.

Скай прошлой ночью морочила ему голову, заявив о том, что намеревается ехать с ним на пау-вау. Она не обманула его ни на миг. Ее решимость тащиться вместе с ним не имеет ничего общего ни с займом, ни с возможностью примирения. Она заявила ему четко и ясно, что собирается доводить развод до конца. У нее на уме что-то еще. Что-то изощренное, зато интересное. Эта женщина умеет заставлять его разгадывать загадки. Их совместная жизнь никогда не была скучной. Ему это всегда нравилось. И ему этого не хватает. Черт, ему не хватает ее. Не хватает до безумия.

Ну, так почему бы ей не поехать? В конце концов, он же планировал провести целую неделю наедине с нею. И главным тут было слово «наедине». Выглядело, конечно, отлично, но ему следовало понять сразу же, как только он увидел движение под Огастой, что все его ожидания будут обмануты.

Большим пальцем ноги он поддел черную майку, которую вчера бросил на пол. Поднял ее, просунул в нее голову и стал искать в ногах постели кожаную безрукавку. А нащупал лишь смятую хлопчатобумажную простыню.

Свет зажигать не надо. А то проснется Скай.

Да где же это проклятая безрукавка? Его передернуло. Кожаная куртка лежит внизу, на дне матерчатой сумки, которую он оставил у парадного входа, чтобы забрать перед отъездом на пау-вау рода Волка.

Все еще в поисках безрукавки, он расправил простыню и приподнял матрас, пока не нащупал что-то из гладкой кожи. Он вынул безрукавку и просунул в нее руки. И подумал, что лучше было бы оставить сапоги у постели, а не у парадного входа. Он, конечно, мог бы выудить из сумки мокасины и надеть их. Нет, лучше он наденет, как и прежде, сапоги.

Его передернуло.

Больше всего ему сейчас хотелось бы выпить чашку кофе. Чашку очень горячего черного кофе. В животе заурчало. Ладно, сойдет и пара быстро приготовленных яиц и кусочек тоста, если на завтрак хватит времени. В пустом желудке опять послышалось урчание, словно живот голосовал «за». Он уже в уме составил список первоочередных дел.

«К чертям список: иди на кухню и сделай себе чашку кофе».

Он провел бессонную ночь, мучаясь от того, что вчера наговорил Скай. Есть вещи, которые должны быть высказаны, но если говорить, то до конца, а он этого не сделал. Но какая бы была польза от того, что он рассказал бы ей о замысле Си-Си нарочно держать его в отдалении в тот момент, когда Скай потеряла ребенка?