Заряна - 217-я жизнь. Блог бывшего экстрасенса

Фараон позволял царице действительно все. Любые ткани и украшения, редчайшие животные со всего света. Бесконечные юноши для услаждения, каждый из которых мог получить награду, а мог быть казнен, смотря по настроению. Впрочем, у него тоже было что-то вроде гарема. Точнее, он мог пригласить к себе любую из женщин дворца, и это считалось великой честью. Никак иначе – Бог заметил человека, кто же подумает отказать Богу! Такого понятия как измена просто не существовало. Задача простых смертных – услаждать Богов на земле. Боги не могут ревновать к полуживотным, каким-то там людям.

Она была вспыльчива, гневлива и отходчива – как балованный ребенок. Но отнюдь не глупа, и знала, что без красоты она правителю будет не нужна. И потому, как современные девушки, очень рано начала заниматься своей внешностью, «спасать молодость».

Мне трудно понять ее характер. Она не была ни злой, ни безжалостной. Царица была, что называется, функциональной. Лучше всего это качество описывает ее поведение со старушками. Ведуний и колдунов свозили к ней отовсюду. Они жили у нее во дворце в почете, делали для нее снадобья и эликсиры для сохранения вечной красоты и вечной молодости. Она никогда не спешила и подчинялась всем условиям знахаря – доставляла ему редкие травы, давала растопить золото и растолочь редчайшие камни, терпела клубы зловонного пара прямо возле своего холеного носика.

Когда эликсир был готов, она задавала вопрос – почему же ты тогда не так молода и красива, раз владеешь этим рецептом? Вне зависимости от ответа она обычно просила самого знахаря выпить эту штуку и спрашивала, когда питье проявит себя полностью. И когда знахарка говорила – вот сейчас или через год – эликсир бессмертия действует, она просто доставала свой серебряный ножик в форме рыбки и лично убивала ведуна. Логично ожидая, что эликсир не даст ему умереть. Почему-то умирали все. Она вздыхала и требовала привести к ней следующего – за деньги или под угрозой мучительной смерти, ей было все равно.

С некоторых пор, как только я вижу бизнес-вумен, которая хочет добиться результата любой ценой, я вспоминают жену фараона шеститысячелетней давности.

Ведь ничего не меняется! Ей надо было быть прекрасной. Некоторым надо получить заказ, победить конкурента, купить квартиру, увести мужа у подруги. У той меня просто был другой масштаб.

Так оба фараона по-своему искали смысл жизни и великие знания о мире.

И она нашла, правда, это стало ее проклятием на все последующие десятилетия.

Я так и не поняла, почему, когда и где, но она заприметила красавца-юношу. Он стал единственным, кто говорил ей о Любви – не о том, что она прекрасна и божественна. А о том, что такое Любовь.

Царица смеялась. Над ним. И просто смеялась с ним. Ей было приятно общество этого человека. Для фараонов все люди – это недоделки, куклы, ошибка богов. Но его она слушала и прогоняла других юношей для утех. Не всегда, но временами она даже прислушивалась к его речам. И удивлялась – чего ради он все это ей лепечет. Фараоны выше этого. Боги холодны, инертны и не опускаются до дурацких человеческих идей. И в храме ее учили безмятежности и внутреннему безмолвию. Этим она и «держала» мужа – она была с ним и одновременно в вечности, нигде. Впрочем, в храме ее явно не доучили. Потому что неподвижное многочасовое сидение перед толпой во время праздников было ее наказанием и платой за роскошную жизнь. Толпу она презирала и больше всего мечтала их уничтожить. Ну как бы это точнее описать. Вы бы пытались заслужить уважение мух? А ради них оставаться в неподвижной позе в течение утра и дня – на африканском убийственном солнце, в тяжелейших одеждах, покрытых золотыми пластинами. Но тут Фараон был неумолим. Народ должен видеть своих Богов. Богу проще молиться, когда ты видел его своими глазами. В том, чтобы следовать рутинным тысячелетним обычаям, правитель был непреклонен. И она, конечно, сидела.

А еще два раза в год должна была проводить церемонии в храме. Являясь САМОЙ ИЗИДОЙ, она весной и осенью участвовала в каком-то сложном ритуале. Суть его заключалась в том, что она лично должна была принести жертвы человеческой кровью для своей богини. Иначе Великая разгневается, Нил перестанет разливаться, и наступит голод.

Однажды фараон, обычно равнодушный ко всему и вся, определил на роль жертвы юношу, которого она так отличала. Собственно, выбора у нее не было: либо в жертвенник текла кровь из ее сердца, и она знала – так и будет. Либо – из сердца ее баловня.

Чем юноша так задел холодного фараона, я не разобрала. Может быть в его безразличном, остывающем сердце заиграла какая-то последняя, затаенная струна, не отмершая благодаря какому-то капризу генетики.

Как бы то ни было, приказу я подчинилась.

Юношу привели в путах. Он смотрел на незнакомый ритуал. Ничего хорошего ему ждать не приходилось, но он был достаточно спокоен, потому что считал – я его не предам и не убью.

Я же вела обряд как обычно, полагая, что ничего особенно не происходит. Как всегда принесут в жертву мужчин, некоторые из них были моими любовниками. Ну и что?

Когда кровь брызнула из сердца первого пленника в специально подставленную чашу, я успокоилась – привычные гимны, привычные движения, привычный запах благовоний и свежей крови. И еще я понимала, что фараон спрятался где-то в храме и все видит. У любой из этих фресок могут быть его глаза, они все слишком живые и блестящие, мне не отличить – которая. И потому мне надо держаться и продолжать.

Когда подошла его очередь, он шептал: «Ты не будешь …»

Его положили в золотое ложе – связанного, обнаженного, напрягающего все свои силы в попытке достучаться до меня вздохом или взглядом.

Он просто не знал, что на этом месте легко могу оказаться я сама – а потому царица не станет рисковать.

Я занесла нож – он смотрел мне в глаза и не верил.

Ударила ножом в сердце.

Особым ритуальным движением, которому меня выучили в храме: пока нож в сердце, человек еще жив. Как только я его вытащу, вместе с кровью улетит к Изиде его душа. Это считалось счастливой смертью – избранные души напрямую попадали к Богам.

Доли секунды – уже все случилось, и еще не случилось ничего.

У него были доли секунды. Он сказал: «Ты поймешь…». Я додумала, что он сказал «ты поймешь про Любовь».

Я вытащила нож, ему даже не стало больно. Кровь толчками катилась в золотую чашу. Его душа опускалась в руки Изиды.

Фараон отошел от стены в потайной комнате.

Она еще не знала, что ее жизнь закончилась в эти секунды. Ведь самые большие ошибки мы совершаем легко и естественно, даже не замечая их в этот момент.