Оливия Дарнелл - У любви законов нет

Оливер незаметно нахмурился. Его худшие подозрения, похоже, подтверждались. Однако он постарался ничем не выдать своих мыслей.

Путь до Тулузы, как Оливер и предполагал, оказался очень приятным. Автомобиль сначала петлял по узким дорогам, потом выехал на шоссе. В опущенные окна врывался ветерок. Не сговариваясь, они с Зоэ поддерживали разговор только на общие темы — о музыке, о ресторанах, о сменяющихся за окном сельских видах. Потом принялись рассказывать друг другу о своем прошлом.

Зоэ узнала, что мама Оливера умерла, когда ему было всего три года, и его воспитывал отец. Мужское воспитание было слишком суровым, почти военным — возможно, поэтому Оливер и ушел служить во флот. Для него, с детства привычного к дисциплине, армейская жизнь казалась вполне естественной. Зоэ рассказала, как бабушка в детстве учила ее музыке и рисованию, утверждая, что любая девушка в их семье должна владеть хотя бы несколькими изящными искусствами.

Во многом они сходились: им обоим нравились фильмы Чарли Чаплина, оба любили читать, хотя и разные книги, не особенно увлекались политикой, но терпеть не могли расизма. В общем, по приезде в Тулузу они уже могли сказать, что отнюдь не поверхностно знают друг друга.

Маленький ломбард находился на левом берегу Гаронны, неподалеку от Старого моста. Его владелец, трусоватый толстячок, по-видимому, изо всех сил пытался быть в ладах с законом. Он с превеликой готовностью принес искомое кольцо, накануне сданное под залог, и заискивающе поглядывал на носителя полицейской формы.

Зоэ взяла в руку тонкий золотой ободок с изумрудом — и вскрикнула. Она догадалась, почему для начала преступник выбрал именно это кольцо: оно было наименее приметным из всех, совсем простеньким.

— О Господи! Значит, он начал их продавать!

— Кто — он? — быстро спросил Оливер, впиваясь глазами в побледневшее лицо Зоэ.

— Вор, — на мгновение замявшись, ответила молодая женщина. — Ну, тот, кто украл драгоценности.

Но Оливер уже понял, что она знает или хотя бы предполагает, кто это сделал. Черт, подумал он, стискивая зубы, все ведь было так хорошо! Мы ехали по солнечным дорогам, болтали о ерунде… Уже начали лучше понимать друг друга… Почему нужно было, чтобы в преступление оказалась замешана женщина, к которой я неравнодушен?

— Конечно, он начал их продавать, — саркастически заметил Оливер. — Именно затем и крадут драгоценности, чтобы получить за них деньги. Иногда вещи даже портят, ради конспирации вынимают из них камни и продают отдельно. Почему вас это так удивляет?

— Меня?.. Просто я никогда раньше не имела дела с ограблениями.

Опять ложь, с отвращением подумал Оливер. Очередная попытка что-то скрыть. Пожалуй, эту женщину пора допросить. Только пусть это сделает кто-нибудь другой. Оливер понимал, что не может быть достаточно объективным по отношению к ней.

Осознание этого причинило Оливеру сильнейшую боль. Он повернулся к владельцу ломбарда и стал расспрашивать, как выглядел человек, принесший кольцо.

Невысокий, худощавый, темноволосый, с бородкой и в кепке с большим козырьком… Совершенно непримечательный, так что и описывать трудно, сказал владелец ломбарда. Сообщил, что колечко досталось ему в наследство от бабушки. При этих словах бледная Зоэ покраснела от гнева. Оливер, внимательно следивший за ее реакцией, тут же спросил, знает ли она кого-нибудь подходящего под описание.

Зоэ вздрогнула, но принудила себя улыбнуться.

— И даже не одного. У нас в кафе таких ребят работает двое.

— Кого-нибудь из них можно заподозрить в воровстве?

— О нет! Да посмотрите вокруг себя на улице: половина французов выглядит так же! А вторая половина бреет бороду, вот и все отличие. По таким приметам злоумышленника поймать невозможно.

В словах Зоэ был резон, но они не прозвучали достаточно искренне. Оливер сухо попрощался с владельцем ломбарда и вместе с молодой женщиной вышел на улицу.

Как Элен могла так поступить? — размышляла Зоэ. Она сама могла бы продать или заложить что-либо из фамильных драгоценностей, только если бы ее родные умирали с голоду. Кроме того, эти вещи составляли ее, Зоэ, часть наследства. Неужели сестра решила распоряжаться ими как своей собственностью? Конечно, Элен никогда не была пай-девочкой, но опуститься до преступления… Она же знала, как это больно ранит старшую сестру? Или ей так нужны были деньги, что она решила наплевать на чувства близких? А вдруг теперь она с сообщником перейдет к выполнению главной угрозы — извлечь из украшений камни и продать их по отдельности, чтобы не быть пойманными?

Оливер забрал кольцо с изумрудом и в машине передал владелице. Он почти не разговаривал с Зоэ и выглядел очень подавленным. А она была так расстроена, что не замечала его мрачного настроения. Они мчались по шоссе на предельной скорости и вдруг так резко затормозили, что Зоэ ахнула от неожиданности.

Оливер остановил автомобиль на обочине и повернулся к ней. Увидев его бешеный взгляд, Зоэ по-настоящему испугалась. Ей показалось, что сейчас он ее ударит.

Но Оливер только положил на ее плечо руку, тяжелую, будто каменную.

— Я даю вам последний шанс, — сказал он ледяным тоном. — Говорите немедленно, что вы знаете об этом деле.

— Ничего, — солгала Зоэ, ненавидя себя. Но полицейский выглядел так угрожающе, что у нее не хватило духа сказать правду.

— Не лгите, мадемуазель Корф. Вы что-то скрываете от меня, что-то связанное с ограблением. Что именно?

Зоэ молчала. Губы у нее пересохли, сердце колотилось где-то в горле.

Оливер перевел дыхание и заговорил мягче:

— Я спрашиваю об этом, потому что желаю вам добра. Это понятно? Я знаю, что вы вовлечены в это дело, и хочу, чтобы вы рассказали все мне как другу. Иначе вам придется объясняться с другим полицейским, и уже на допросе.

— Что?! — потрясенно выдохнула Зоэ. Она ожидала чего угодно, только не этого!

— Ваша вина очевидна. Насколько я понимаю, вы инсценировали это ограбление.

Никогда еще Зоэ так не оскорбляли! Она даже задохнулась от возмущения.

— Я ничего подобного не делала! Как вы могли так подумать обо мне?!

— А что еще мне остается? — возразил Оливер, сверля ее взглядом. Он поднял правую руку и принялся для наглядности загибать пальцы. — Первое: вы — одна из немногих, у кого есть ключ от дома. Второе: таинственный телефонный звонок через два дня после ограбления. Звонок предназначался именно для вас, и звонили вам не домой, а в кафе в целях конспирации, при этом речь шла о деньгах. Скорее всего это был сообщник. Третье: вы упорно увиливаете от разговора об ограблении, хотя я стараюсь помочь вам. Четвертое: вы лжете каждый раз, когда речь заходит о телефонном звонке. И, наконец, пятое: только что вы сказали «он начал их продавать», очевидно зная, кто такой «он». С вас довольно?