Оливия Уэдсли - Первая любовь

Мартин сел на краю кровати. Он не чувствовал гнева, но глаза его выражали горечь.

— Ты представляешь собой отвратительную картину — грязный, небритый и пьяный, я не могу дольше выносить твое поведение. Неужели ты думаешь, что мне приятно находиться в этой душной затхлой атмосфере! Если ты не встанешь сейчас же и не примешь ванну, то я расправлюсь с тобой по-своему.

Он стянул одеяло и вытащил брата из кровати. Робин упал на пол и лицо его побагровело. Он сделал неудачную попытку подняться и сказал резким голосом:

— Отчего ты не продолжаешь упрекать меня? Ведь я снова пьян!

Выражение лица Мартина смягчилось, и на глаза навернулись слезы. Он поднял Робина за плечи и с трудом водворил его обратно на кровать. На Робина нашло какое-то оцепенение, в которое он всегда впадал, когда, напившись, пробовал делать малейшее усилие.

Мартин вышел из дому. Он пошел в контору и постарался сосредоточиться, занимаясь делами. Но не мог. Новая трагедия в жизни Робина не выходила у него из головы. Они приехали несколько недель тому назад в Ражос и в течение всей дороги Мартин радовался перемене, происшедшей в брате. Он казался более похожим на прежнего Робина: задавал мало вопросов и ничего не сказал, когда узнал о привилегиях, обещанных ему после возвращения в Англию.

Только услыхав о смерти Гревиля, произнес:

— Как глупо! Два месяца, восемь коротких недель, — и рассмеялся.

Мартин выждал еще немного, не обращая внимания на странный образ жизни брата. А когда, наконец, возмутился, Робин сердито возразил:

— Я считаю, что могу вести себя как вздумается. Ты требуешь власти над моим телом и душой только потому, что привез меня сюда, удачно выполняя декоративную роль спасителя своего брата. Говорю тебе решительно: оставь меня в покое!

Когда Робин бывал трезв, то бродил без дела, вызывая на ссоры людей, с которыми приходилось встречаться.

Мартин начал приходить в отчаяние, потому что не знал, как бороться с этим новым несчастьем. Поблизости не было ни одного опытного врача и кроме того Робин отказывался от медицинской помощи. Записывая счета, Мартин снова и снова спрашивал себя, что делать. Отправить Робина из Ражоса? Но он будет напиваться повсюду. Вошел слуга и принес почту. Мартин рассеянно просмотрел ее. Там были деловые письма, несколько писем для него и одно — адресованное на вымышленное имя Робина. Он отложил его в сторону и распечатал первое из своих писем.

Прежде всего ему бросилась в глаза подпись — «Д. Норман».

О чем мог писать Джордж? Он прочитал короткое послание, затем взглянул на число, помеченное на листке, и, поднявшись, позвал слугу.

Джордж обещал приехать к нему на завтрак в новом фордовском автомобиле, о котором он с гордостью упоминал в письме.

Дурное настроение Мартина мгновенно рассеялось. Джордж был его товарищем по школе, сражался с ним во Франции во время воины. Он любил Джорджа, его жену и детей и надеялся, что Джордж поможет ему выпутаться из беды. Он расскажет ему о Робине и — такой была его вера в друга — Робин послушается старины Джорджа и изменит свой образ жизни.

Он снова вошел в комнату Робина.

— Слушай, Робин, — заявил он, — ты должен встать и выкупаться. Джордж Норман сейчас приедет к нам.

Робин расхохотался:

— Пусть едет, — сказал он. — Старый глупец, — и продолжал смеяться.

В эту минуту Мартин в первый раз обратил внимание на странный свинцовый блеск в глазах Робина. Они не горели, как глаза пьяного человека, а были широко раскрыты, хотя и имели нормальный вид. Но зрачок был неестественно расширен, а взгляд казался безжизненным.

У Мартина не было времени рассматривать глаза Робина. Убедившись, что его не заставишь подняться с кровати, просто вышел из комнаты.

Он решил устроить маленькое пиршество в честь старого друга: велел приготовить хороший завтрак и подать бутылку вина 1911-го года. Джордж немного опоздал и вышел из автомобиля, весь разгоряченный от долгого пути.

За торжественным завтраком Джордж заявил: «Я получил распоряжение от своей хозяйки привезти с собой вас и Робина к нам на ранчо. Между прочим, где он, Мартин?»

Когда Мартин рассказал обо всем, Джордж сразу стал серьезным.

— Позвольте взглянуть на него, — сказал он решительно.

— Боюсь, что он будет очень невежлив, — произнес Мартин смущенно.

— Я сумею ответить тем же.

Они вошли вместе в комнату Робина, в которой были закрыты ставни. Тяжелый сладковатый запах наполнял ее. Джордж подошел к окну и раскрыл его. Робин хрипло выругался.

— Что вам нужно здесь? Уходите отсюда.

— Хорошо, — сказал Джордж спокойно. — Я сейчас уйду, так как пребывание здесь не доставляет мне удовольствия, но, уходя, захвачу и вас с собой. — Он обратился к Мартину: — Пойдем.

Возвратившись в столовую, они закурили трубки и обсудили положение вещей.

— Вы когда-нибудь слышали, — спросил Джордж, — о снадобье, называемом туземцами «сладкая кислота»? Это препарат опиума, приготовление которого карается законом. Бедный Робин употребляет его.

— Наркотики! — воскликнул Мартин.

— Да, наркотики. Неужели вы до сих пор не наталкивались на подобные картины? Они чрезвычайно обычны в здешних краях, но белые редко употребляют этот яд. Увидев глаза Робина, я тотчас же понял, что с ним происходит.

— А можно от этого излечиться? — спросил Мартин тихим голосом.

— Мы вылечим его, — отвечал Джордж медленно. — Прежде всего его следует отвезти в наше ранчо. Там он не достанет этого снадобья — об этом я сам позабочусь. Нельзя вполне доверять туземцам, так как многие из них умеют приготовлять его. Но я ручаюсь, что Робин не сумеет получить у нас и понюшки. Вначале он заболеет, но лихорадка только приведет в порядок его нервную систему. Наше лечение будет суровым, но он перенесет его, так как недолго предавался этому пороку. Теперь, если вы готовы, отправимся в путь. Я обещал Биби вернуться домой в полночь и не смогу сдержать слово, если мы не поспешим.

Они внесли Робина в автомобиль, связав ему руки и ноги.

— Он скоро выздоровеет, — произнес Джордж, с удовлетворением замечая, что пыхтение автомобиля заглушало проклятия Робина. Последний был бледен, как призрак, когда они развязали его и помогли войти в ранчо Норманов.

— Подкрепитесь, — сказал ему Джордж, протягивая стакан коньяку, — и ложитесь спать.

Он сам помог ему улечься в кровать, обложил горячими бутылками и унес с собой всю одежду Робина.

— Он проспит несколько часов, а затем начнется борьба, — заявил он Мартину. — Но я послал за врачом, нашим хорошим другом и опытным специалистом. Он поставит на ноги Робина. Не унывайте, Мартин!

— Он болен лихорадкой, — отвечал Джордж на вопрос Валери, и миссис Хиль, следуя за племянницей, направляющейся в свою комнату, произнесла сурово: