Этьен Годар - Соседка

— Да, да, конечно…. — Филипп рассеянно поднялся.

— Мы сделаем все возможное, мсье Бушор. Это не первая наша пациентка такого рода, уж поверьте мне. Я не хочу вас обнадеживать, что-то заранее обещать, — он встал из-за стола, чтобы проводить посетителя. — Повторяю, все зависит от нее самой. А что касается нас, то мы имеем свои методы лечения и будем их применять.

— Да, спасибо доктор.

— Всего доброго, мсье Бушор.

Доктор оказался человеком неглупым, но это отнюдь не облегчало положения. Как и полагалось, он задал обычные вопросы, явно не придавая им никакого значения. Если бы это был бронхит или воспаление легких, Филипп ни на минуту не сомневался бы в успехе. Но такая специфическая болезнь…

Раньше ему случалось читать о «нервной депрессии», но он считал это больше капризом, чем болезнью. Как любому уравновешенному человеку, ему были чужды всякие там истерики и стрессы. Для него это было не более чем слабость характера, этакое «слюнтяйство», свойственное некоторым людям. Человек всегда в состоянии и силах держать себя в руках, что бы ни происходило, считал он. И разве мог он тогда предположить, что сам столкнется с этим «слюнтяйством» лицом к лицу? И все-таки успокаивающий тон доктора Мертэля указывал только на его бессилие исцелить пациентку. От таких мыслей Филипп был окончательно раздавлен. И все же слабая надежда теплилась в его душе. А вдруг и в самом деле существует некая маленькая белая таблетка, излечивающая от отвращения к жизни, от полной растерянности и апатии? Ведь в мире случается столько неприятных вещей. Вдруг Матильда выдумала неизвестно что насчет своей свободы, несчастной любви, а на самом деле организму не хватает каких-то витаминов, химических элементов для его нормальной жизнедеятельности?

Доктор Мертэль прав. Нужно себе внушить, убедить в этом. Если бы Матильда это могла понять…

Дело шло к осени, но сентябрьские дни все еще стояли по-летнему солнечными и теплыми. И, как обычно, в воскресный день на теннисных кортах было людно и оживленно.

Возле парка Бернар остановил машину. Открыв дверцу, проворно выскочил Тома. Ему не терпелось поиграть в теннис. Прошлое воскресенье маме очень нездоровилось, и они никуда не пошли. А сидеть дома в погожие дни было так скучно. И всю неделю он с нетерпением ждал нового воскресенья. Мама обещала поправиться. И она сдержала слово.

У Арлетт шел уже шестой месяц беременности. Она заметно пополнела, но осунулась и выглядела бледнее обычного. С помощью косметики и румян она старалась освежить свое подурневшее лицо, но постоянно выступавшие пятна все равно портили ее внешность и выдавали положение.

Арлетт легко перенесла свою первую беременность и роды. Но на этот раз все шло совершенно по-другому. Возможно, повлияли произошедшие «неприятные» события, о которых она до сих пор не могла забыть. После того разговора они больше ни разу не возвращались к щекотливой теме. Бернар вел себя, как будто ничего не произошло. Даже стал нежнее и внимательнее к ней и Тома. Все домашние заботы полностью взял на себя, больше времени уделял ребенку, накупил кучу всяких детских книжек и после работы читал их Тома. А вечерами, ложась спать, гладил живот Арлетт и говорил об их дочери, которая обещала появиться на свет как раз к Рождеству. Она должна быть необыкновенно красивой, и он назовет ее Амандой.

Арлетт с улыбкой слушала его мечтательные речи, а перед глазами стояла эта дикая сцена: как разбушевавшийся зверь он бежал за Матильдой, хватал ее за руки… И на душе становилось горько и грустно.

Она уже не могла быть той веселой и беззаботной Арлетт, всегда улыбающейся и доброжелательной. Жизнь сломала ее, показав, как в мире много фальши и лжи. Она не могла, как прежде, искренне любить Бернара. Его связь с другой женщиной убила ее лучшие чувства и заставила почерстветь.

Первое время после той безумной выходки Бернара она не могла появляться в обществе. И, взяв с собой Тома, на месяц уехала к матери в Сентбери. Там ее семья имела небольшой особняк. Правда, теперь, после смерти отца, в нем осталась одна мать. Натали, единственная сестра Арлетт, вышла замуж. Вместе с мужем они снимали меблированную квартиру неподалеку от центра, здесь же в Сентбери. У них еще не было детей и Тома был единственным внуком мадам Дюбуа. Она обожала его и постоянно скучала, в каждом письме приглашая приехать. Это была еще довольно молодая и очень подвижная женщина. Недавно ей исполнилось пятьдесят три года. К тому же она тщательно следила за собой, соблюдала диету, регулярно посещала косметолога и массажиста. Каждую осень она проводила на курортах Италии. Тамошний климат особенно благоприятно влиял на ее здоровье и самочувствие.

У мадам Дюбуа были очень теплые, доверительные отношения с дочерьми, особенно со старшей Арлетт. С детства она была ласковой и на редкость покладистой девочкой.

Никогда у Арлетт не было секретов от матери. Та всегда оставалась для нее лучшим советчиком и другом.

Будучи в Париже, она очень скучала по матери и каждый день писала ей письма, которые мадам Дюбуа бережно хранила до сих пор.

В свой последний приезд Арлетт попросила показать их. Читая собственные письма, она улыбалась их юношеской наивности. С тех пор прошло шесть лет, а как много за это время она увидела и поняла. Вернее — за последние месяцы.

Она листала свои восторженные письма о Бернаре. В ее сознании он был просто сказочным принцем. Даже его странности, его недостатки она боготворила. И как была глупа.

Она нашла то памятное письмо, в котором сообщала матери, что выходит замуж и просила родительского благословения.

Мадам Дюбуа не думала перечить Арлетт, а только просила прежде познакомить ее с будущим зятем. В душе ее беспокоила поспешность брака.

Но к счастью, жизнь Арлетт сложилась благополучно. Вместе с Бернаром они часто навешали ее. А потом появился Тома. Словом, мадам Дюбуа была довольна судьбой дочери и считала их замечательной парой.

Но в последний раз Арлетт приехала очень скучной. Как ни пыталась, от матери трудно что-то скрыть. Ей хотелось все рассказать, но… сколько ни собиралась, не смогла. Она сослалась на свою беременность, на недомогания, связанные с ней.

Арлетт чудесно провела месяц. Особенно был доволен Тома. Бабушка баловала его без меры. В Сентбери был замечательный детский парк со всевозможными качелями и аттракционами. Она чуть ли не каждый день водила его туда. Мороженого и шоколада бабушка покупала столько, сколько он желал. Все возражения Арлетт она не хотела слушать, и каждый день устраивала праздник обожаемому внуку.

Часто навещали Натали. Она тоже души не чаяла в племяннике и без конца дарила ему подарки. Их багаж увеличился вдвое, когда они возвращались домой.