Рейчел Пайн - Вверх по лестнице в Голливуд

К реальности меня вернул толчок. Не такой, какой получаешь на улице, когда кто-то задевает твое плечо, пробегая мимо, а быстрый и злонамеренный толчок, ясно означавший, что я должна убраться с дороги. Источником его оказался известный актер — звезда боевиков. Вообще-то он считался чем-то вроде реинкарнации тибетского ламы. Должно быть, я преградила ему путь к просветлению и в ответ на мое вежливое замечание, что он привел больше гостей, чем мы в состоянии разместить, он просто оттолкнул меня и двинулся вперед. Один резкий толчок, и вот я уже пытаюсь удержать свои пять футов от падения, а он с бандой идет по красному ковру. Только немыслимая толщина его ворса позволила мне сохранить вертикальное положение, иначе я бы приземлилась на пятую точку. Я еще приходила в себя от столкновения с великим мира сего, когда услышала режущий уши визгливый голос:

— Господи, Карен, что ты делаешь? С ним слишком много людей, почему ты их впустила?

Это была Вивьен Генри, рекламный директор кинокомпании «Глориос пикчерс». Не мой непосредственный начальник, но одна из тех (человек двадцать пять или около того), чье положение в иерархии «Глориос пикчерс» позволяло орать на меня.

— Вивьен, я их и не впускала. Он просто оттолкнул меня и пошел дальше со всеми своими дружками, — сказала я.

— От тебя никакого толку! — рявкнула она. — Придется самой все улаживать.

Я обернулась, чтобы посмотреть, как Вивьен «все уладит». С выражением восторга на лице она провела моего обидчика и его приятелей внутрь. Он пренебрежительно махнул в мою сторону своей лапищей и нырнул за москитную сетку, закрывающую вход в зал. Сердце мое бешено колотилось. Я попыталась взять себя в руки и сосредоточилась на встрече других, менее агрессивных знаменитостей, прибывающих на наш гала-прием. После напряженной «оскаровской» кампании — в ней были задействованы все сотрудники, а руководили ею братья-близнецы Фил и Тони Уоксманы, основавшие «Глориос пикчерс», — мы достигли цели: «Пилот-иностранец» получил приз Академии как лучший фильм года.

Эта картина с самого начала идеально подходила для того, чтобы войти в анналы «Глориос пикчерс». В фильме не было халтуры, обычной для крупных студий, в нем играли потрясающе талантливые (хотя в большинстве своем неизвестные) европейские актеры, и он был поставлен по роману одного литературного гения, сбежавшего от жестокостей родного деспотического режима, спрятав микрофильм рукописи в ботинках. Как сказал Фил почти год назад на общем собрании рекламного отдела: «Если вам, ребята, мало такой истории, чтобы начать работу, — вы можете пойти и застрелиться». Это был фирменный способ Фила деликатно довести до сведения персонала, что «Пилот-иностранец» должен стать знаменитым фильмом. Лучшей картиной года или чем-то вроде этого. Собрание произошло месяцев за девять до моего прихода в «Глориос», но коллеги вспоминали его так часто и в таких мельчайших подробностях, что у меня было чувство, будто я сама там присутствовала. К февралю, когда я начала работать в рекламном отделе, атмосфера до того накалилась, что назвать ее просто напряженной — значило бы претендовать на Самое Большое Преуменьшение.

И я оказалась в мире бойцов «Пилота-иностранца» с его изнурительными ночами и рассветами, которые мы встречали с раскалывающимися от боли головами. Мы обзвонили тысячи членов Академии и жизнерадостными голосами спрашивали, понравился ли им фильм. Мы набирали телефонные номера до онемения пальцев. Мы сидели ночи напролет, чтобы дозвониться до каждого голосующего, в каком бы часовом поясе он ни находился. Мы обращались к ним с задором телевизионных проповедников, гарантирующих зрителям рай сразу после трех пустячных платежей. Как талантливо играет главный герой! Какая искусная режиссура! От декораций захватывает дух! А музыка! А костюмы! Мы обрушивали все это на голову каждого члена Академии, который соглашался с нами говорить, а поскольку многие из них далеко не молоды и плохо слышат, иногда нам приходилось буквально кричать.

Мы блестяще провели эту операцию по завоеванию наград, которая с точки зрения тактики не уступала планам лучших государственных стратегов (именно так говорилось в поздравительной телеграмме от наших руководителей). Сейчас десять часов, церемония награждения закончилась, вечеринка «Глориос пикчерс» в полном разгаре, и мы ждем прибытия наших победоносных вождей.

Все пять дней в Лос-Анджелесе — при этом последние три дня практически без сна — я помогала готовить восхождение компании на кинематографический олимп, сидя в элегантных интерьерах отеля «Времена года». Первое знакомство с Голливудом вызвало у меня восхищение и глубокое разочарование одновременно. Предоставленный мне номер оказался очень красивым, но у меня не было времени им насладиться. Особенное впечатление производило роскошное ложе с множеством подушек: настоящая колесница бога сна. Отель славился своими кроватями. Иногда их продавали — за хорошую цену, разумеется. Ходили слухи, что именно на таких кроватях были зачаты отпрыски многих знаменитостей. Сейчас, спешно дожевывая завтрак, я внимательно посмотрела на свое ложе. На безупречно белом покрывале не осталось даже легкой вмятины: после ночного обсуждения расходов на прием я спала не больше трех часов.

Кукурузные хлопья с сахаром подали торжественно, как большое праздничное блюдо — в окружении серебряных мисочек с ягодами, йогуртом и бананами. Стол был накрыт на балконе, украшенном цветами. Но мне было некогда наслаждаться прекрасным видом — в восемь часов меня ждали в гримерной киностудии. Слизнув с ложки последние капли сладкого от хлопьев молока и сделав несколько глотков из третьей по счету чашки кофе, я подхватила взятый напрокат наряд от известного дизайнера и направилась на третий этаж.

Не успела я войти, как кто-то схватил меня за плечо. Это была Марлен Макфарлейн, старший рекламный директор, которая на сегодняшнем приеме отвечала за внешний вид сотрудников. Она потянула меня в сторону гримерной, бросив на ходу: «С твоими волосами долго придется возиться». Это правда: мои волосы отвергали любые средства для укладки и периодически попирали законы гравитации. И все же было ужасно обидно услышать такое от Марлен, которой совершенно не шла короткая мальчишеская стрижка. Ее не украшала даже блестящая лента для волос. Меня усадили в кресло, и два стилиста принялись за работу. Постепенно в зеркале стала вырисовываться великолепно уложенная светло-каштановая грива. Стараясь не очень вертеть головой, я все же поглядывала по сторонам и наблюдала, как мы все становимся более сияющими, более четкими, более гладкими версиями самих себя. Это было похоже на сцену в «Волшебнике из страны Оз», когда Дороти и ее друзей готовили к встрече с волшебником.