Рут Сабертон - Кэти Картер ищет принца

— Звони же, блин, — говорю я телефону.

В онкологической клинике Наффилд сплошь канареечно-желтые тона и пастельные занавески. Стоит миновать дверь и столик дежурной, и исчезает вся привычная больничная мебель, а ты видишь компанию женщин, которые сидят на мягких кушетках, попивают кофе и листают глянцевые журналы. Глаза у всех ледяные. В углу тихо булькает кофеварка, но, не считая этого, стоит почтительная тишина, точь-в-точь как в церкви. Приехав в Наффилд, я ожидала, что вот-вот появится Ричард Ломэкс, в церковном облачении, окутанный запахом ладана.

Мы с Олли устроились на уютной кушетке персикового цвета и начали ждать. Мимо проходили медсестры с объемистыми папками, а иногда — люди, в которых можно было опознать врачей только по висящим на шее стетоскопам. Мужчины держали своих спутниц за руки и бормотали нечто ободряющее в отчаянной попытке сбросить напряжение.

Олли листал журнал. Знаменитости с безукоризненными улыбками самодовольно смотрели со страниц, и на их лицах было написано: «Позавидуй мне!» Впрочем, я завидовала всем, кто не сидел сейчас в этой до жути безмолвной комнате.

— Кэти Картер? — Рядом со мной возникла пожилая женщина с умным ясным взглядом, как у миссис Тиггивинкл. [8] Миссис Тиггивинкл — героиня популярной детской книги Беатрикс Поттер «Сказки матушки Тиггивинкл». — Я доктор Моррис. Я осмотрю вас.

Интересно, что я должна была ответить? «О Боже»? Она произнесла это так, словно меня ожидал массаж.

— Пожалуйста, проходите, и приступим, — сказала она.

Каждая клеточка моего тела взывала о бегстве. Непривычное ощущение для человека, который считает здоровой пищей апельсин в шоколаде.

— Ваш муж может сопровождать вас, — добавила доктор Моррис, ободряюще улыбнувшись Олли. — Это вполне допустимо.

Она подумала, что мы вместе! Ну разве не смешно? Олли встали чуть ли не бегом бросился в смотровую. Кажется, груди стали его навязчивой идеей, мрачно подумала я.

— Он не муж, — поправила я. В тишине мои слова прозвучали пронзительно. — Просто приятель.

Я вовсе не собиралась раздеваться в его присутствии.

— Тогда я подожду здесь, — предложил Олли.

— Ступай и купи булочку. — Я пыталась говорить радостно и бодро, но голос при этом звучал словно на грани истерики. — Все будет в порядке.

— Я подожду здесь, — произнес Олли терпеливо, словно разговаривал со строптивым подростком.

Войдя в смотровую и устроившись на кушетке, я чуть не расплакалась. На самом деле больше всего мне хотелось, чтобы Олли пошел со мной, взял за руку и рассказал какой-нибудь дурацкий анекдот, чтобы я расслабилась, но разве это не обязанности бойфренда? Наблюдать за тем, как меня режут, — нелегкое испытание, и не следовало ожидать, что он немедленно согласится. Даже попросить о таком значило бы превратить нашу дружбу в нечто весьма сомнительное.

Все в моей жизни перевернулось и изменилось, твердая почва превратилась в зыбучие пески, и я была далеко не в восторге от происходящего.

— Ложитесь на кушетку. — Доктор Моррис включила нечто вроде огромного телевизора. — Снимите лифчик и футболку.

Я сделала, как она велела. Мою грудь намазали холодным гелем, и медсестра выключила свет. Не хватало только музыки.

— Это ультразвук, — объяснила врач, водя каким-то прибором по моему телу. — Он позволяет увидеть, что творится внутри груди, и в точности понять, с чем мы имеем дело. В вашем возрасте нет смысла делать маммограмму, потому что ткань слишком плотная, ничего толком не разглядишь…

Я посмотрела на экран и увидела нечто вроде снежной бури. Недоставало лишь Санта-Клауса и эльфов.

— Вот, — сказала доктор Моррис, когда среди волнистых серых линий показалось темное пятно. — Вот ваша опухоль.

Она слегка сдвинула прибор и нахмурилась.

— Что?.. — спросила я, чувствуя, как заколотилось сердце.

— Боюсь, это не циста. В нее поступает кровь.

Я в ужасе села. Во мне поселился Дракула?

— Значит, — продолжала доктор Моррис, — придется взять образец ткани и понять, какова природа опухоли.

— Вы думаете, это рак? — прошептала я.

— Я ничего не могу сказать, всего лишь глядя на экран.

Свет вновь зажегся, и медсестра принялась рыться в шкафу, складывая в раковину шуршащие зеленые пакеты, в которых лежало нечто до ужаса напоминающее иглы.

— Опухоль выглядит гладкой, так что, возможно, у вас фиброаденома…

Я столько раз прочитала проклятые брошюры, что стала настоящим экспертом. Фиброаденома — доброкачественная опухоль, которая возникает в груди. Я перестала молиться о выигрыше в лотерею и взамен взмолилась, чтобы у меня действительно оказалась фиброаденома, а не рак.

— Значит, пятьдесят на пятьдесят, — сказала я. — Возможно, все в порядке…

— Но лучше проверить, — сказала медсестра, чем-то смазывая мою грудь. — Постарайтесь расслабиться.

А, нуда.

— Мы обезболим вашу грудь. Сделаем местную анестезию. — Доктор Моррис сосредоточенно наполняла шприц. — Потом я произведу маленький разрез и возьму образец ткани. Вы услышите щелчок, как будто от степлера. Это будет значить, что я захватила несколько клеток.

— Вы боитесь уколов? — спросила медсестра, которая, судя по всему, увидела ужас на моем лице.

Что за глупый вопрос? А кто их любит? Я падаю в обморок от одной лишь мысли об уколах и уже несколько лет не была у дантиста, потому что мне страшно. Наверное, во рту образовался настоящий Стонхендж.

— А можно общий наркоз или что-то в этом роде?.. — спросила я, и по спине пополз холодный пот. Какой кошмар: я буду в сознании, когда меня разрежут. Лучше уж благополучно проспать все это время.

— Вы побаиваетесь?

Не то слово! Теряю сознание даже при виде сырого бифштекса.

— Да, немного.

— Процедура неприятная, но недолгая. — Доктор Моррис постучала указательным пальцем по шприцу. — Постараюсь действовать как можно быстрее и аккуратнее. Лягте на левый бок и закиньте правую руку за голову.

— Все в порядке? — спросила сестра. — Можете держать меня за руку.

Я ненадолго задумалась. По сравнению с другими операциями, которые, возможно, проходили в клинике в эту самую минуту, мои страдания были сущими пустяками, но мне стало до чертиков страшно. Иголка скорее напоминала гарпун, а длинный серебристый инструмент, которым доктор Моррис намеревалась взять пробу, будто доставили из средневековой камеры пыток.

Какой там страх!

Честно говоря, панический ужас.

— Я передумала, — пискнула я. — Если можно, давайте пригласим сюда моего друга.

Мне вдруг показалось, что это прекрасная идея — позвать Олли. Он лыжник и альпинист, ничего не боится, и я смогу запустить ногти ему в руку, если станет по-настоящему больно. Наверняка медсестре не понравится, если я ущипну ее. И потом, обнаженной грудью Олли уж точно не удивишь. Подружек у него было больше, чем у иной рок-звезды, и моя грудь вряд ли шокирует его. Мы, в конце концов, друзья, и наличие члена вовсе не должно нам мешать. Дружить с Олли или с Мэдс — какая разница?