Джули Хаймор - Кружок любителей чтения

Лес поредел и закончился, открыв перед ними великолепный пейзаж: в долине ютилась деревенька, из которой они вышли, волнообразные холмы поблескивали на солнце заплатками, оставленными недавним снегопадом. Зоуи повернулась к Мэтью, который все еще держал ее за руку, и вдруг ее охватило неодолимое желание поцеловать его.

— Иди сюда, — сказала она, ведя его снова в глубь леса, прочь от тропинок, в сторону маленькой полянки, спрятавшейся за группой деревьев. Там она сняла с себя большую теплую куртку и положила ее на землю. Оглянувшись по сторонам, Мэтью положил рядом свое пальто.

Секс был быстрым и восхитительным. Дополнительную остроту придавали голоса туристов, прогуливающихся всего в нескольких ярдах.

— Я смотрю, ты любишь риск, — сказал Мэтью, пытаясь отдышаться.

— А ты разве нет?

Он засмеялся и помог Зоуи надеть куртку:

— Думаю, скоро полюблю.

На следующий день в пабе Мэтью представил Зоуи участникам своего ансамбля:

— Ким, Джефф, Ричи.

Зоуи кивнула:

— Привет.

— А это моя подруга Зоуи, — сказал Мэтью.

Подруга! Зоуи с трудом удержалась от того, чтобы не броситься целовать его замечательные коричневые ботинки.

В воскресенье я готовил обед для матери Кейт и ее друга Эрика, которые приехали из Франции и объезжали знакомых и родных. Обращаясь друг к другу, они то и дело сбивались на французский, что было довольно грубо по отношению к человеку, который подливал им вино и следил за тем, чтобы их овощи не подгорели. Я решил отвлечься и пошел звонить в Саттон-Колдфилд.

— Как Джорджия? — спросил я Бернис.

— Она почему-то ничего не ест. Вчера вечером отказалась от курицы по-индийски, сегодня я заказала мексиканскую пиццу, а она даже смотреть на нее не хочет. А я думала, что дети любят чипсы и пиццу.

Да, Бернис не знала еще очень многого.

— Я же передал тебе контейнеры со специальной едой.

— Да?

— В сумке с памперсами.

— Ах, эти…

— Да, в одном телятина с овощами, в другом тушеная курица, а в круглой голубой баночке фруктовый йогурт. Все домашнее.

— Я… э-э, выкинула их все. Думала, это она покакала.

Ну, эту ошибку сделать легко.

— Она ела хоть что-нибудь?

— Ей очень нравятся конфеты с ликером, оставшиеся после Рождества. Их она съела довольно много. Да, и еще меня беспокоит…

— Что?

— Она как-то странно себя ведет.

У меня участился пульс. Один уикенд с Бернис, и вот уже Джорджия ведет себя странно.

— Что именно она делает?

— Ну, если положить ее, скажем, на стол…

— Не клади ее на стол! Она упадет!

— А, да. Ну, в общем, она переворачивается на живот и начинает вся извиваться и ерзать. Как тюлень.

У меня отлегло от сердца.

— Она начинает ползать, Бернис.

Все это было бы очень мило, если бы она не была матерью моей дочери.

— Эд! — донеслось из кухни. — В смеси для соуса какие-то комки!

— Просей через сито! — крикнул я в ответ. — Мне пора идти, — сказал я Бернис. — Ты привезешь ее к пяти, как договаривались?

— Может, пораньше?

— Чем раньше, тем лучше.

Кейт предупреждала меня о своей матери. «Сначала в твой адрес полетят колкости одна за другой, и ты уже будешь на грани срыва, и вдруг она вся станет само очарование и обожание, и ты полюбишь ее».

Со мной этого не произойдет, решил я в тот момент, когда Дафна вошла в дверь и сказала:

— А это, я полагаю, игрушечный мальчик Кейт.

У нее за спиной стоял старый широколицый мужчина с круглым животом и седыми волосами, собранными в клочковатый конский хвост, в белой футболке и джинсовом костюме. В руках он держал большой деревенский горшок. Лично я надеялся, что они привезут бутылку терпкого французского вина.

— Это сделала твоя мать, — сказал Эрик, вручая горшок Кейт, и потом троекратно поцеловал ее. Отвернувшись, Кейт скривилась. На горшок или на поцелуи Эрика?

Примерно через полчаса Дафна неожиданно вспомнила, что у нее есть внучка, и спросила, где Шарлотта.

— Чарли! — крикнула Кейт в лестничный пролет. — Бабуля с Эриком приехали!

— Ради бога, Кейт, — рассердилась Дафна, — ты же знаешь, я предпочитаю, чтобы меня называли не бабулей, а по-французски «мами».

Когда Чарли наконец появилась в гостиной, Дафна тихонько вскрикнула и сказала только:

— О, как ты… изменилась.

— Как ты, бабуля? — спросила Чарли, неловко стоя в дверях, постукивая коробкой с компакт-диском по косяку и показывая всем свои видом, что долго она здесь не задержится.

— Мами, — поправила Дафна.

— Ах да, совсем забыла.

За столом Эрик и Дафна критиковали то, что я приготовил: по крайней мере, я сделал такой вывод, наблюдая, как они смотрят на свои тарелки, копаются вилкой в их содержимом, качают головами и переговариваются между собой по-французски. Затем наступила очередь цветового оформления гостиной.

— Голубой цвет довольно старомоден, — провозгласил Эрик, при этом с ног до головы одетый в джинсовку!

Дафна заявила, что мне следует отрастить волосы подлиннее, чтобы смягчить угловатость моего лица, а также никогда, никогда не носить этот оттенок зеленого. Я уже был готов запустить в нее блюдо с десертом и сказать, что ей всегда следует носить лимонный шербет, но она положила руку мне на колено и сказала:

— Кейт повезло, что она встретила такого милого, симпатичного и образованного человека, как ты, Эд. Надеюсь, вы будете счастливы вместе. Эрик, настало время произнести тост.

— За Кейт и Эда, чудесную пару! — крикнул Эрик, и мы все чокнулись.

— Спасибо, — сказал я, весьма озадаченный. Обкуренные они, что ли?

Позднее, когда все были заняты укладыванием грязной посуды в посудомоечную машину, а в случае Эрика — зеванием перед футболом, я проскользнул к телефону и позвонил своей маме.

— Просто хотел тебе сказать, какая ты у меня замечательная, — прошептал я.

— Ты употреблял херес, Эдвард? — спросила она в своей восточно-английской манере.

— Совсем немного. Скажи папе, что он тоже отличный парень.

— Он у Вика, двигает шкаф. Другими словами, смотрит футбол. Как поживает моя красавица внучка?

— По-прежнему красива и здорова.

— А как Кейт?

Кейт нравилась маме — примерно в той же степени, в какой ей не нравилась Бернис, или «эта женщина», как мама обычно называла мою бывшую жену. По счастливому стечению обстоятельств Кейт мне тоже нравилась. Да, с кулинарией она не дружила, смотрела дурацкие телепередачи, а при виде привлекательных мужчин пускала слюни, как девчонка. Но она любила Джорджию и (насколько я мог судить) меня и, в отличие от Бернис, позволяла мне слушать «Радиохедс», даже когда сама находилась в пределах слышимости. Подруги Кейт навещали ее в основном в магазине, поэтому, вопреки моим страхам, мне не пришлось открывать дверь бесконечной череде Сар, Джин и Рашелей, пьющих наш кофе и перемывающих мне косточки.