Надин Арсени - Из Парижа в Париж

В соседнем павильоне шла бойкая торговля лотерейными билетами, я потянула туда своего спутника в надежде на выигрыш, достойный соломенного чудовища, венчавшего теперь мою голову.

Судьба сжалилась надо мной и, вытянув из ящика, пестревшего яркими наклейками, крошечный клочочек бумаги, я оказалась обладательницей бутылки «Мартини», которую мне тотчас вручили под одобрительный хохот целой толпы длинноволосых юнцов.

— Моя дочь утверждает, что это — ваш любимый напиток! — я протянула Жерару свою добычу.

— И она совершенно права, — невозмутимо ответил он, склонившись в шутовском реверансе.

Он засунул бутылку в объемистый боковой карман куртки (рюкзаки мы пристроили в камеру хранения недорогого отеля еще утром) и, схватив меня за руку, поволок подальше от толпы, в полутемный сквер, видневшийся за павильонами.

Мы уселись на садовую скамейку, и Жерар тут же отвинтил металлическую бутылочную пробку.

— Вы собираетесь пить это прямо так? — саркастически спросила я.

— Лучше бы с водкой, но без нее можно и обойтись. Вам могу принести «пепси», если хотите.

«Да он — самый обыкновенный алкаш, пьет, чтобы залить горе после ухода своей ненаглядной женушки. А может быть, она и ушла от него из-за этого?» — я мрачно хмыкнула: если я окажусь права, ситуация усложнится!

Однако строить из себя святую невинность было не в моих правилах и я взяла из рук Жерара протянутую бутылку, молча упрекнув себя в непоследовательности и моля Бога о том, чтобы он избавил нас от слишком пристального внимания лионской полиции.

Сделав несколько больших глотков с отчаянной решимостью приговоренного к смерти, я передала бутылку ее владельцу и закурила. Процессы, происходившие в моей голове, не оставляли сомнений в их природе. Мой организм явно не успел подготовиться к вливанию неразбавленного мартини прямо из горлышка, на темной скамейке в скверике города Лиона, в компании малознакомого красавца.

Мое состояние никак не тянуло на трезвое… А я еще смела подозревать в алкоголизме Жерара! Мне стало жаль его, хотя он и не мог знать о том мысленном оскорблении, которому я его только что подвергла. Я подняла руку и погладила его по голове. Жерар поймал мою ладонь и прижал к губам. Потом заглянул в глаза и раздельно произнес, словно стараясь ввести информацию в мои застопорившиеся мозги так, чтобы она отпечаталась там как можно четче:

— Жаклин, слышите меня? Я все-таки принесу вам «пепси». Сидите здесь и ждите — я вернусь буквально через минуту.

Время тянулось бесконечно долго. Или я потеряла ему счет? Ну куда он мог запропаститься? Может быть, решил от меня отделаться? Обида затопила меня и перелилась через край вместе со слезами отчаяния. Ничего! Я тоже могу без него обойтись! Сейчас пойду в отель, где мы оставили вещи, заберу рюкзак и переберусь в какое-нибудь другое место, а завтра сама поеду вслед за Люси и непременно найду ее!

Я поднялась со скамейки и порадовалась тому, как славно умею сохранять равновесие.

Найти отель оказалось не так-то просто. Я не помнила ни его названия, ни названия улицы, на которой он находился. Все дома казались одинаковыми. Я остановилась посреди тротуара. Прохожие толкались, бормоча в мой адрес явно не лестные выражения. Какой-то парень состроил рожу. Но все это мало волновало меня — я выворачивала карманы в поисках багажной квитанции, на которой были опознавательные знаки отеля. В конце концов я махнула рукой на это безнадежное занятие. Вероятно, злосчастная бумажонка была у Жерара. И я опять нырнула в водоворот юных смеющихся лиц, ярких огней и музыки большого ночного города.

Эта круговерть затягивала; все плыло и качалось перед глазами, какие-то люди хватали меня за руки, слюнявые рты шептали вслед непристойности. Казалось, я попала в заколдованный круг, — куда бы ни шла, все равно попадала на одно и то же место. Захотелось куда-нибудь спрятаться. Я вошла в бар, из дверей которого доносилась оглушительная музыка, кинула на прилавок служительницы всю мелочь, которую нашла, проскользнула в дамскую комнату и заперлась в кабинке.

Два пальца в рот — давно испытанное средство. Помогло оно и на этот раз. Я вышла из своего убежища с землисто-серым лицом, но несколько прояснившимся сознанием. Подошла к умывальнику, открыла кран и сунула голову под холодную воду — это вряд ли могло отразиться на моей внешности — выглядеть хуже, чем я в тот момент, уже не представлялось возможным.

Вода промыла не только мои волосы и лицо, но и мозги, замутненные алкоголем. Я встряхнулась, как мокрая курица, и бодро направилась к выходу с твердым намерением вернуться на ярмарку и найти Жерара.

Не тут-то было! Две девицы внушительного телосложения преграждали мне дорогу. Умопомрачительный макияж, непомерно высокие каблуки и такой же длины юбчонки не оставляли сомнений в их профессиональной принадлежности. Одна из «громил» зажала меня в углу, а вторая приступила к строгому внушению, основная суть которого сводилась к тому, что ни мой возраст (старая потаскуха!), ни внешность (рыбий остов!) не позволяли составить им конкуренцию в этом районе. Я попробовала объяснить, что вовсе не собираюсь тягаться с двумя столь изысканными особами, но они почему-то не поверили (почему?). Вероятно, считали, что единственная мечта каждой нормальной женщины состоит именно в том, чтобы вступить в их «профсоюз».

Девицы явно исчерпали свой лексический запас и, по идее, должны были прибегнуть к более действенным средствам внушения. Я рванулась и выскочила из сортира, а потом и из бара, на пороге которого какой-то юный нахал поставил мне подножку. Встреча с лионским асфальтом не доставила удовольствия, я с трудом поднялась на ноги и захромала прочь под бодрящий свист молодежи. Слезы текли из моих глаз, кровь — из разбитой коленки. Зайдя за угол, я прислонилась к шершавой стене и увидела в витрине магазина свое отражение. Верхние пуговицы блузки, вероятно, остались на полу туалета, если только служительницы культа любви не оставили их себе в качестве военного трофея.

Я стояла, прижавшись спиной к холодному камню, стягивала блузку на груди дрожащей рукой и проклинала на чем свет стоит всех любителей сухого мартини, хотя лично была знакома только с одним. При этом я не забывала реветь, как первоклассница, получившая первую двойку.

Я на секунду замолкла, чтобы перевести дух и продолжить свое занятие с новыми силами. В этот момент до моего слуха донеслись знакомые переливы и я бросилась в их направлении, словно небезызвестное животное с лысым хвостом на звуки флейты Ганса-крысолова. Свернув за угол, я тут же наткнулась на Жерара. Он брел по улице, наигрывая на кларнете тоскливую мелодию. Я повисла у него на шее, чуть ли не повизгивая от радости, словно потерявшийся щенок, вновь обретший хозяина. Жерар долго не отпускал меня. Он провел рукой по моим еще влажным волосам и осторожно отстранился, оглядывая с головы до ног. Я покраснела и инстинктивно стянула на груди рубашку. Жерар снял куртку и набросил мне на плечи. Я продела руки в рукава и рывком застегнула молнию.