Оливия Уэдсли - Несмотря ни на что

Милосердное провидение решило, что в человеческом обществе должно существовать достаточное количество субъектов вроде Чипа Тревора, которые вносят что-то смягчающее в жесткую неумолимость жизни и, высоко неся знамя рыцарства, своими поступками, сами того не ведая, учат тех, кто в этом нуждается, познавать эту редкую добродетель. Но если вы вздумаете утверждать что-либо в беседе с одним из этих избранников, не ведающих, что они избранники, то он, по всей вероятности, с ужасом уставится на вас и начнет яростно возражать против такого утверждения.

В этих бессознательных рыцарях живет смутное убеждение, что «следует быть хорошим», должное почтение ко всем женщинам и известное мерило, с которым они подходят к мужчинам всех сортов, которое дает им право карать и направлять на путь истинный тех, кто не способен подняться на требуемую мерилом высоту. Представителей этого типа обыкновенно квалифицируют, как «заурядных людей».

Надо заметить, что «заурядность» бывает двоякого типа. Одна выражается в соблюдении условностей и приличий во всех областях, другая — есть сочетание изумительных и вместе с тем самых будничных и обыкновенных качеств с необъяснимой и потому еще более очаровывающей простотой. Человек явно не глуп и как будто должен видеть известные вещи не хуже других, а между тем это никогда не мешает ему отдавать лучшее в себе и никогда не меняет его отношения к другу, который чем-нибудь согрешил.

Заурядный человек первого типа всегда готов шуметь повсюду о том, как он огорчен за вас, если с вами что-нибудь случилось. Человек же второго типа не навязывает вам своей снисходительной жалости, не требует, чтобы вы исповедывались перед ним.

В девяноста девяти случаях из ста им из всех гимнов известен только один единственный «Голос, что звучит в Эдеме», и то только потому, что им частенько приходится быть шаферами и они испытывали не раз чувство огромного облегчения, когда венчание подходит к концу и с хоров раздаются звуки этого гимна. Они способны любить с молитвенным преклонением, и у них есть инстинктивное уменье разговаривать с ребенком или собакой.

В их глазах женщины, даже самые грубые, примитивные, всегда окружены каким-то мистическим ореолом. Эти мужчины видят их такими, какими им бы следовало быть.

Служба солдата, тяжкие незаметные труды в самых глухих углах страны — удел именно таких «заурядных» людей. Это из их среды выходят пионеры, прославляющие свою родину; а попробуйте им сказать это — и они только удивятся и рассердятся. Получив какой-нибудь знак отличия, они всегда начинают вам доказывать, что другие заслуживают его больше, чем они.

Они упрямы и жестоко прямолинейны в борьбе с гнусностями — и обладают самым нежным сердцем на свете.

Джон и Чип подружились еще во время пребывания в Итонской школе. Повсюду бывали вместе, вместе проводили каникулы. Вряд ли надо говорить, что Чип восхищался талантами Джона и при этом искренне верил, что умело скрывает свои чувства к приятелю, тогда как эти чувства были совершенно очевидны не только для Джона, но и для всех посторонних.

Чип ожидал приезда Джона на вокзале в Клюз. После оглушительного звона колокола в течение целых пяти минут появился начальник станции и сообщил ему, что поезд опаздывает. Чип тихо выругался на родном языке, потом сказал в ответ «Bon» [1] Хорошо, ладно (франц.). — единственное иностранное слово, которое знал, и, усевшись на скамейку, вступил в беседу с хромой собачонкой, приковылявшей за ним от самой деревни.

Собачонка была не большим лингвистом, чем Чип, и понимала только свою родную французскую речь, но они вдвоем с Чипом изобрели некий собачий «эсперанто», на котором объяснялись друг с другом вполне удовлетворительно.

Пес Раймонд, которого Чип переименовал в «юного Соломона», неделикатно намекая на форму его носа, позволил осмотреть свою больную лапу. Оказалось, что на ней потрескалась кожа, и Чип не преминул сообщить об этом своему собеседнику, прибавив несколько слов о том, как опасно бегать слишком быстро по сухим и раскаленным дорогам.

Он купил абрикосы и шоколад у старой торговки и предложил и то и другое Раймонду. Раймонд выбрал шоколад и дружелюбно положил лапу на колени к Чипу, с рассеянным видом жевавшему свою долю.

Чип назвал его «славным малым» и отдал ему остатки угощения.

Чип и внешность имел самую заурядную. Волосы — обыкновенные темно-русые, глаза — обыкновенные серые и заразительная улыбка.

У него было, как он сам говорил, «до трогательности много денег», и не было родных, за исключением молоденькой сестры, воспитывавшейся в монастыре.

Неукротимый колокол снова поднял трезвон, и начальник станции оповестил Чипа, что поезд подходит.

Чип сказал «Bon» и вышел на перрон, чтобы присутствовать при его прибытии.

Вышли только четверо пассажиров: Джон и три торговки.

— Что это у тебя за компаньон? — спросил Джон, глядя на Раймонда.

Чип не отрывал глаз от Джона и ответил не сразу. Через минуту сказал со своей обычной беспечностью:

— О, это приятель, с которым мы сейчас вместе угощались шоколадом. Он отрекомендовался мне, как член общества трезвости.

Экипаж из гостиницы дожидался их снаружи. Джон бросил свой багаж на заднее сиденье, затем они с Чипом забрались внутрь и уселись позади кучера.

Шартрез в Верхней Савойе был некогда монастырским владением. Теперь приезжающие в отель путешественники ночуют там, где жили некогда «монсеньоры», в маленьких квадратных домиках под конусообразной крышей. Каждый домик стоит посреди огороженного стеной сада, полного аромата цветов и плодов.

Дорога в гору как раз настолько широка, чтобы по ней могла проехать повозка, и совсем не огорожена, ничто не помешало бы вам, если бы вы захотели перекувырнуть свой экипаж через край пропасти и направить путь в бесконечность через необозримые леса, бегущие все вниз и вниз и скрывающие неприступные скалы и быстрые ледяные потоки.

Кучер-баск, мужчина могучего сложения и, видимо, большой физической силы, брал опасные повороты с невероятной смелостью. Это был один из тех возниц, чья рука, словно по волшебству, превращает простую повозку в олимпийскую колесницу, а сидящих в ней пассажиров — либо в обалдевших от страха идиотов, либо в напряженно улыбающихся, как игрок перед решительной ставкой, любителей сильных ощущений; кроме того, дает хлеб насущный жандармам всех наций и крупный бакшиш государству в случае катастрофы.

Для Джона и Чипа это путешествие в повозке в горы было огромным наслаждением. Дорога была местами прямо великолепна. Направо вздымались горы, налево зияла пропасть. На одном очень крутом повороте они налетели на стадо коз, и пастух, замешкавшийся среди своих животных, забравшись, наконец, на скалу у дороги, с этого безопасного пункта осыпал градом проклятий бесстрашного возницу.