Людмила Сурская - НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 2. Я РЯДОМ.

Он сдавался с большим удовольствием.

- Детка, да ты огонь. Разогрелась, как песочек на пляже. Я, дурак, виноват, перестарался. Сейчас, что-то придумаем. Грешно, конечно, заниматься тычинкой, когда вход в рай открыт. Но надо тебе помогать, любовь моя.

Любовный дурман затягивал её в своё сказочное ложе. "Ничего не помню, не соображаю. Один розовый туман опутал всю,- силилась обрести реальность Дашка. - Он искусный мастер секса, мне не выбраться из его сетей, - стонала она. Не замечая, как её остренькие зубки вонзились в его плечо. - Это что, сделала я? - обмерла она. Липкая лужица на животе. Что это? Он точно на этот раз свёл меня с ума, - растирала она пальчиками виски".

- Я тебя укусила, что со мной?

- Это не заразно, заживёт, - посмеивался Бугров. Тебе хорошо? Дай вытру твой сладенький животик, мой котёночек.

- Ты сводишь меня с ума, - шептали её горевшие огнём губы.

- Это твоё исстрадавшееся ожиданием тело требует реванша, - поцеловал он её удивлённо встревоженные глаза.

- Я как в лихорадке, это ненормально?

- Нормально. Ты в любовной лихорадке, дорогая. Спи, больше всё равно, ты меня ни на что не разведёшь. Лучше подую на твои реснички, чтоб засыпалось сладко глазкам. Поцелую на счастливый сон губки. Это первая наша ночь. Мы спим в одной постели.

- Спали ещё.

- Где? - удивился Роман.

- В палатке на турбазе, после выпускного бала. Ты тогда пробуравил, вот этим, мне спину, а потом ушёл с англичанкой. Мне так хотелось получить твоего поцелуя. Я прям, чувствовала твой язычок у себя на зубках. Но ты отдал все мои ласки другой.

Роман припомнив минувшую картинку напрягся:

- Ты не спала?

Даша вздохнула:

- Я догадалась, куда ты ходил.

Бугров легонько притянул её к себе.

- Не мог я тебя целовать тогда, ты ж сама спиной чувствовала, а если б ещё и поцелуй, процесс не сдержать. Всё в прошлом, малыш. Тебе незачем беспокоиться. Я выбрал себе женщину.

Дашке непременно захотелось ощутив победу почувствовать себя его хозяйкой.

- Хочу погладить тебя здесь, здесь и вот тут, - блуждая по телу мужа, рука Дашки, опять хулиганила.

- Даша.

- Но это только рука.

- Дарья, не хитри. Твои шаловливые ручки я забираю в плен. Разворачивайся-ка, цыплёнок. Вот так. Теперь, я всю тебя контролирую. В моих руках такое богатство.

- Пожалуйста, жадюга, - зарылась в плечо мужа рассерженная Дашка.

- Ого-го,- хохотнул он.

Сон не сон. Явь не явь. Осень на носу, а всё вокруг кружится в белом цвету. Проснулись от стука в дверь. Барабанили не останавливаясь. "Похоже, давно стучат", - протёр глаза Роман. Вчера он, чтоб не дёргалась, малышка, запер дверь.

- Поумирали вы там что ли? Дети, вставайте, уже полдень. Да, просыпайтесь же. - Уже беспокоилась Зинаида Валентиновна.

"Такое ощущение, что я только, что закрыла глаза", - пыталась потянуться Дашка, но её желание разбилось о крепость рук Романа, прижимающих жену к себе.

- Ты куда уползаешь, я замок запер? Мама, не ломай дверь, мы встаём.

- Слава Богу, - обрадовалась Зинаида. - Собирайтесь. Фу, напугали, чертенята.

- Угу,- объявил Бугров и потянулся.

Хитрый маленький Дашкин пальчик, бесцельно плутавший по лицу мужа, бесцеремонно захватывается в плен его нетерпеливыми губами.

- Ам.

- Ой!

На Дашкин крик, палец был освобождён.

- Вот мотор, старался осторожно,- пожалел о содеянном Роман.

- Палец в порядке, дорогой, я испачкала вчера простыню. Не удобно, нужно застирать.

Виновато улыбаясь Бугров потянул её к себе.

- Оставь. Это твоё девичество, не жалко?

- Нет. Тебе берегла. Чудная ночь, спасибо. Постель в лепестках роз, твой подарок, милый?

"Милый!" - музыкой переливалось в нём. Бугров, от забивающей горло смеси огня и чувств, хрипел.

- Понравилось?

- Да-да-да, - отдаривалась Дашка поцелуями.

Смеясь, Бугров с большим удовольствием получал жаркие неумелые поцелуи жены не скупясь на них и сам.

- Пока мы будем в душе, мама простыню точно умыкнёт.

- Зачем?

Бугров скрывая смущение за хихиканьем ответил:

- Боюсь, что этого и сама не знает. Голубая мечта женить гулящего сына на девственнице. Должно быть, опомниться от счастья не может, что такая фантазия ей удалась. Пойдём купаться, радость моя.

Ромка хорошо знает свою мамочку, по возвращению они нашли постель набело перестеленной. Следов жаркой ночи, как не бывало.

- Ну, что я тебе говорил, цыплёнок, - веселился Бугров. - Сейчас, - показал он Даше глазами на дверь.- Ма, а ма, подслушивать и подсматривать нехорошо, это мы ещё в школе проходили, - куражился он.

- Кто подслушивает, - раздалось из-за двери. - Больно нужны. Ушли уже мы.

- Я так и подумал. Да ты ещё и не одна, вас что там отряд?

- Поторопись брехун.

- Через полчаса будем готовы. Есть хочу, как слон. Острого только не готовь, нельзя мне,- заявил он.

- Естественно, такая ночь, - не осталась в долгу мать.

Полчаса растянулось на час. Что ни говори, но невозможно было просто одеться и выйти к столу. Дашка хотела до всего коснуться, потрогать самой, целуя рассматривать его, попробовать принудить любить её.

- Детка, надо подождать. День, два. Ты же в курсе, там ранка. Ей затянуться надо дать время. Не спеши. - Осторожно, чтоб не обидеть, уговаривал он.

Ещё б не знать. Знала, но злилась за отказ, сама не узнавая себя. Требовала, стремясь получить желаемое немедленно. Вновь испытать то чувство, что накрыло вчера с головой бурлящей волной, что лишило тормозов и унесло на облаках в совсем другой мир. И добилась своего, Бугров сдался.

- Ребёнок, ты меня достала, не думал, что раскалишься, как медный самовар. Будь, по-твоему, заноза.

И опять завернувшись в туман, она поднималась по лучику солнца, как по лестнице вверх и неслась на облаках в цветочные грёзы. Ныряя, замирая от страха в бездонный омут и взлетая птицей, уносилась к безжалостному солнцу, обжегшись, зализывая ранки, падала в его тёплые надёжные руки.

А на кухне металась Зинаида Валентиновна, в который раз разогревая еду. Наметили свадьбу, придётся шевелиться. Времени нет. Срок-то, как не крути поджимает. Надо покупки делать, а у них любовь. Как их вытащить из той спальни.

- Зина, чего ты микроволновку караулишь, они опять всё набело, похоже, закрутили. Давай чаю выпьем с мятой, успокаивает, - жалела сваху Громова.- На худой конец и холодное слопают, какая им сейчас разница, они и не заметят.

- Идут, шаги слышу, - подскочила тут же, включая печку, Зинаида Валентиновна. Так и было на кухню вошли обнимаясь ребята. - На чём же вы держались, горемычные? Да не пихай ты в рот всё подряд и ребёнка в покое оставь, - получил Роман по рукам. - Подожди, сейчас блинчики фаршированные горячие положу, мяско.

- Мамуля не волнуйся, я съем всё. Голодный жуть.

Бугров во всём был собственником. Достав, прячущуюся за его спину, смущённую жену, усадил на стул, придвинув его к себе под бок, да так, что Дашка теперь даже руку не могла поднять, не коснувшись его. Объяснил то своё художество просто: