Нина Ламберт - Место под солнцем

— Думаю, все дело в том, что вы от природы актриса, — пела свое Хелен. Карла внутренне сжалась. Ее все же задело, что Джек вообще разговаривал о ней с Хелен. Представляю, что он ей наболтал, про себя прошипела Карла.

— Это верно, я актриса. Только, боюсь, без сцены, без ролей. Обычное дело.

— У нас в Америке то же самое. Теперь, похоже, переизбыток людей любой профессии. А вообще Джек завзятый театрал. Вы, наверное, говорили об этом?

— Мы… э-э… да, но наши вкусы во многом расходятся, — уклончиво ответила Карла.

— Что вы говорите? Тогда я на вашей стороне. Меня не трогают все эти утонченные, эстетские постановки с их не от мира сего персонажами. А Джеку интересно все, что неинтересно другим. Для него чем дальше от бродвейской славы, тем лучше. А мне в театре важно, чтобы места были удобные, а спектакль — веселый.

Хелен все говорила и говорила, а Карла задумалась над этими неожиданными сведениями. Значит, вездесущая шоу-дешевка не привлекает Джека, наоборот, он поклонник экспериментального театра и нетрадиционной драматургии. Но почему он так цинично отказывается вкладывать средства в это направление искусства? Смотреть смотрит, интересоваться интересуется, но своим бездействием губит на корню новую волну театра, финансируя только безусловные в коммерческом отношении постановки, которые быстро окупаются и быстро дают прибыль… Точно так же он ведет себя и с женщинами — волочится за Карлой, а деньги тратит на Хелен. Впрочем, он сам признался, что предпочитает в игре крапленые карты.

Наступило молчание — задумавшись, Карла перестала поддерживать разговор.

— Скажите, у вас что-то случилось? — поинтересовалась Хелен, заметив отсутствующий взгляд Карлы.

— У меня? Нет, что вы, все в порядке. Просто я отвлеклась. Извините, пожалуйста. Так что вы говорили?

— Ничего. Ну что — Джек?

— Простите?

— Вас что-то тяготит — это из-за Джека?

— А почему из-за Джека что-то должно… э-э… тяготить меня?

— Ну, милая, я же не школьница. Все как на ладони. Вы среди его подчиненных единственная женщина, а я Джека знаю вдоль и поперек. Я нарушила вам всю игру?

Карла отчаянно пыталась сконцентрироваться на управлении машиной.

— Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — спокойным тоном отозвалась она.

— О, дорогая, я вас умоляю! Все это я видела уже десятки раз. Я считаю, что рано или поздно годы возьмут свое, Джек присмиреет и сдастся. Начнется в его жизни период оседлости. А пока… Я не гордячка, да и недотрогой меня не назовешь. В газетах целые полосы заняты скандальными историями обо мне. Я даже кое-что записываю в дневник — развлечение на старость. Так что развлекайтесь и вы, Карла, только не забывайте, что в результате Джек всегда возвращается ко мне как бумеранг. И не вздумайте тратить на него свои чувства, поберегите сердечко. Вы мне показались такой ранимой… Надо быть проще, Карла. Не дуйтесь на меня. Мы, женщины, всегда сможем договориться.

Карла была настолько ошеломлена, что почти лишилась дара речи.

— Миссис Фитцджеральд, уверяю вас…

— Вы уж простите меня, милая, за прямоту. Не обижайтесь. Джек правду говорит, что у меня язык без костей. Не будьте букой, берите от жизни ее радости, развлекайтесь, но не увлекайтесь слишком серьезно. Вы такая милая девочка, а Джек… он, скажем так, даже не подозревает, какой силой обладает в отношении женщин. Так что будьте осторожны. В любви он ничего не смыслит. Только если в любви плотской. Здесь ему нет равных.

Бедная Карла к большой радости Хелен зарделась алым цветом. Довольная собой, миссис Фитцджеральд закурила длинную тонкую сигарету, с дружеской фамильярностью похлопала Карлу по руке и милостиво оставила щекотливую тему.

Карла даже не потрудилась сообщать Фитцджеральду о том, благополучно ли улетела Хелен. На бешеной скорости примчавшись из аэропорта, она припарковала машину, оставила у портье ключи, быстро переоделась и отправилась на охоту за клиентами. Приметив пожилую супружескую пару из Швеции, она в рекордно короткое время продала им четыре декабрьских недели в апартаментах с видом на море. Скандинавы умеют ценить тепло и солнце посреди зимы.

Отметив на графике свой очередной триумф ярко-красным цветом, Карла подошла к автомату с кока-колой.

— О, ты уже здесь, — вдруг услышала она за спиной голос Фитцджеральда. — Самолет вылетел вовремя?

— Да, все нормально, — не оборачиваясь подтвердила девушка и сделала вожделенный глоток.

— Я не видел тебя на ланче, — мягко заметил Джек.

— Я не ела сегодня. Не хочется.

— Давай поужинаем вместе. Наверстаешь упущенное.

— Нет, спасибо.

— Почему?

— Я занята.

— Чем же? Будешь прятаться в своей комнате, пока не подойдет время ночного заплыва?

Карла вспыхнула.

— Может, ты все-таки оставишь меня в покое? — выпалила она, резко оборачиваясь. — Кстати, как насчет Хелен?

— А что насчет Хелен?

— О силы небесные, да то, что стоит ей скрыться из виду, ты…

— Радость моя, ты неверно толкуешь данную ситуацию.

— Нет, напротив, все предельно ясно. Хелен отправилась восвояси, и ты уже топчешься около меня.

— Ревнуешь, а?

— Так и думала, что услышу это. Конечно, нет.

— Ревность — бессмысленное, глупое занятие. Хелен не страдает от него, так же как и я. Неужели ты думаешь, что миссис Фитцджеральд все свободное время проводит в монастыре?

— Ты… ты мне отвратителен!

— Что же, неплохой признак. Во всяком случае, лучше чем полное равнодушие. Около восьми я зайду.

Зазвонил телефон, и Фитцджеральд с головой погрузился в служебные переговоры.

Скрыться в этом распроклятом комплексе некуда, мучилась Карла, здесь все на виду, как золотые рыбки в аквариуме. Она твердо решила не допустить поражения. После работы девушка как ни в чем не бывало вымыла голову, переоделась в старые джинсы и тонкую Майку без бретелек и собралась заняться лицом. В это время в комнату без стука вошел Фитцджеральд, одетый в потрясающий костюм-сафари. Выглядел он сногсшибательным красавцем, а Карла с замотанными полотенцем волосами — настоящей замухрышкой что, собственно говоря, и входило в ее планы.

— У меня болит голова, — слабым голосом сообщила она. — Я не могу никуда идти.

— Да уж, конечно — в таком-то виде, — согласился Фитцджеральд, повернулся и, не говоря ни слова, вышел.

Ну вот, этого ты добивалась, спросила себя Карла. Неожиданно она пришла в раздражение, да еще желудок сводило от голода. У нее ведь целый день во рту и маковой росинки не было. Злясь на себя и на весь белый свет, она высушила феном волосы, жадно сгрызла яблоко и, включив телевизор, завалилась на диван смотреть какой-то доисторический американский вестерн. В досаде Карла так громко включила звук, что за треском пальбы и воинственными криками индейцев не услышала стук в дверь. Но на пороге уже стоял Франко с тяжелым подносом.