Елена Стяжкина - Купите бублики

Сначала Като дождалась Марка. Они решили, что нечего дать красе засохнуть, и полюбили друг друга. Для Като наступила одна сплошная романтическая ночь. Ночь-ночь и деньги из воздуха. Марк умел и любить, и рисковать. Иногда он ходил делать «ночь» с другими женщинами. К этому Като привыкла еще в школе.

— Давай поженимся, — как-то по делу сказала она.

— Штамп в паспорте еще никого не удержал. — Марк был спокоен.

— А ребенку отец?

— Еще рано. Ты сама потом пожалеешь.

— Аборт? — обыденно спросила Като. Она сама решила это. За «ночью» и деньгами никак не наступал день. А Катин ребенок на меньшее не был согласен. К Марку с вопросом она обратилась, скорее, для проформы.

Но после аборта Като начала отмирать. И отмерла с появлением Насти. Когда Марк сел пьяным за руль, Като просто передала его в хорошие руки. В Настины.

А вспоминалось только смешное и хорошее. У них все время воровали мусорное ведро. Митина квартира находилась в десятиэтажном доме, но по решению трудового коллектива во избежание тараканов и крыс мусоропровод был запаян. Баки стояли почти на проезжей части. Между домом и бывшим гастрономом, ставшим супером. Марк честно доносил ведро до мусорника, оставлял его вонять и шел в магазин. По возвращении ведро отсутствовало. Марк купил радиотелефон с километровым радиусом. Он взял телефон, мусор и пошел, строго наказав Като:

— Следи из окна. Если что — нажимай кнопку «Пейдж».

Когда к ведру подобрался обрадованный бомж, Като передала сигнал бедствия. Разъяренный Марк пулей вылетел из магазина и бросился догонять преступника. В честной драке Марку досталась ручка. Но в ручку нельзя складывать мусор. Они долго смеялись и навезли из Польши десять километров одноразовых пакетов.

В больницу к Марку Като не ходила. Но предложение Насти в дальнейшем дружить семьями приняла.

Като стала стильной и спокойной. Сначала ждала момента, когда сможет полюбить процесс засолки помидоров и станет счастливой, как мама. «Что еще нужно — поле да сад, умного мужа ласковый взгляд». Взгляд мужа у Като уже был. Но восторг по поводу вроде события «мне дали чудный рецепт дивного постного пирожка» все не приходил. По-настоящему Като теперь удивляли только деньги и люди, способные прожить на двести долларов в месяц. Порог ее нищеты начинался, когда на трюмо случайно не стояли пять флаконов духов. Естественно, от Кашарель или Ги Лароша.

Като вышла замуж за Митю, а на следующий день позвонил взволнованный Марк:

— Эй, мы теперь квиты. Может, встретимся?

— Мы еще не квиты, — выдавила Като.

— Да-да, согласен. Буду возмещать, — затарахтел Марк, — теперь по делу: нужно составить график…

— Дурак.

— График работы твоего мужа. С местом встреч вопрос решенный. Мы не студенты. Но ключи Андрюшка даст. Хорошо я придумал?

— Зачем, Марк? Правда…

Они встретились в тот же день. Душа окаменела, голова молчала. Не мешала. Потому что тело помнило.

— Я люблю только тебя, — прошептал Марк.

— Слишком много лишних слов, — откликнулась она.

— Так чего же ты хочешь? — Марк спросил так, как будто это Като затащила его в постель. И не просто так, а гнусным шантажом.

— Помоги мне с работой. Регистрация, офис, кредит. Больше ничего не надо.

— Правильно. Это мелочи. А может, я буду давать тебе деньги так, а?

— Так тебе иногда буду давать я, — не согласилась Като.

Марк, конечно, не был всесильным. В отличие от Игоря Львовича. Интересно, Като входила в условия Настиной сделки? А работать, как выяснилось, весело. У налоговой инспектрисы оказался врожденный порок сердца и девичьи мозги. В тридцать семь лет ей все еще хотелось летать. Като устроила ее в авиаклуб и ежедневно выслушивала отчеты о новых летных достижениях налоговой службы. Хорош был и санитарный надзор в лице крысолова Степана. Он дал Като мудрый совет: подружиться с главной крысой, чтобы она выгнала всех остальных. Две недели Като присматривалась и прикармливала двух симпатичных, но в соседнем подвальном помещении к советам Степана не прислушивались. Крыс потравили, и прикормленные пришли умирать прямо к Като на стол. Провернув удачный контракт с греческими соками, Като взяла напарника Рустама. Рустам хотел быть эллином, а был татарином. Но маскировался. Новым партнерам он хвастливо заявлял: «Я настоящий понтиец». Като улыбалась, потому что греческий язык все же был не так богат, а Рустам действительно был понтиец. Не в суффиксах же, в конце концов, дело…

Муж Митя ночевать не пришел. В среду утром он позвонил и разбудил Като.

— Тебе на работу? — спросил он.

— Да, спасибо.

— Я — вечером. — Митя всегда был лаконичным и неуверенным. Потому что счастливым. Боялся расплескать.

Офис разражался криками Рустама:

— Калимера, калиспера, яссас, эвхаристо, — что в русском недословном переводе обозначало «доброе утро, спокойной ночи, здравствуйте, спасибо». Греческо-русский разговорник лежал закрытым у него на коленях.

— Ну что? Очень плохо? — обреченно спросила Като.

— Выкручиваемся, я земляка на таможне встретил. — Внешний вид Рустама говорил сам за себя. — Да, — гордо сказал он, — посидели. Ну и порешали.

— Ну и?.. — Като не очень-то верила в случайные знакомства.

— Нас отпускают, греки им перешлют подтверждение. Все чинно.

— Ты, что ли, с начальником таможни пил?

— И где что-то решают начальники? Ну, влетим, конечно, в две-три штуки. Ай-ай, какой молодец Рустам! Какой молодец!

Като улыбалась и смотрела на противопожарный плакат, преднамеренно оставленный энергонадзором: «Выходя, гасите свет». Ниже рукой Марка было написано: «Это лучше, чем нажраться».

«Ну вот, Игорь Львович, денежной причины для охоты за Марком у меня нет. Или вы все равно ставите на меня? — подумала Като. — Или теперь, исходя из долгов ушедшей любви, мне нужно его спасать? Но это лучше всех сделает Юшкова. Территория помечена». Като засмеялась и представила, как Юшкова по-собачьи поднимает ногу и помечает деревья вокруг Марка. Явно что-то творилось с головой.

— Слушай, Рустам, а лето ведь.

— Удивила! — Рустам набирал домашний номер, чтобы обозначить свое присутствие на работе.

— Может, мне в отпуск махнуть?

— В Грецию?! — Рустам даже подскочил от удовольствия.

Последнее время Като окружали люди с мечтами. Муж — о Боре Моисееве. Рустам — о Греции, Игорь Львович — о шкуре Марка. Все, что ли, мечтают, или это экология?

— Почему в Грецию? В Эмираты.

— Подожди, Като, — сказал Рустам сосредоточенно, — я сейчас жене позвоню. Заодно она у меня психиатр. Если тебе здесь так напекло, что ж с тобой, деточка, будет там. Сейчас — лето. И у них, и у нас. Чувствуешь разницу?

Раньше Като лучше всего чувствовала именно разницу. Она умела прислушиваться к своим ощущениям. Ощущения постепенно сошли на нет. Сложилась ситуация «много хороших людей и один завистник». Который завис и зависел. Время от времени к Марку, конечно, тянуло. Даже летом в Эмираты.