Робин Карр - Свидание с умыслом

Умственное развитие образцового арестанта также не могло не удивить непосвященных. В тюрьме он изучал все, что не было ему преподано в свое время, от астрономии до правоведения. Он посылал длинные письма специалистам и получал ответы на интересовавшие его вопросы. Он овладел техникой быстрого чтения. Научился обращаться с компьютером и знал, как починить кондиционер и холодильник. Не чуждался он и художественной литературы. Его можно было считать образцом собранности и терпения. Едва ли он спал более двух часов в сутки.

Его поведение свидетельствовало о том, что он не способен переносить бездействия. По рекомендации посетившего его психиатра, он даже прибегнул к занятиям бодибилдингом. Тот же врач записал, что успокоительные средства не имеют на него практически никакого действия, снотворное против него бессильно.

Очевидно, он был общим любимцем. Во время заключения он пользовался многочисленными льготами, у него было много свободного времени и он не выполнял никакой тяжелой работы. Были особо отмечены его коммуникабельность и желание начать новую жизнь.

И ни одного слова не было сказано о том, что он страдает раздвоением личности.

Было необходимо переговорить с Дейком Рамсеем, следователем по делу Лоулеров, и мы договорились встретиться в кафе неподалеку от полицейского управления. У меня создалось впечатление, что, если бы я не упомянула, что мой бывший муж — Майкл Александр, он уклонился бы от встречи со мной.

Когда я спросила его, что он помнит по делу Лоулеров, он долго раздумывал, что мне ответить. Похоже, его память на детали не отличалась особой цепкостью, но это было еще не самое худшее.

Дейку было пятьдесят восемь лет, но по неизвестным мне причинам он держался ожесточенно и злобно. Он помнил только то, что был убежден в виновности Лоулера, но припереть его к стенке не мог.

Я сказала ему об исправленной дате перевода из одной больницы в другую.

— Это ни для кого не секрет, — сказал он. — Мы это видели, но это не более, чем случайная описка, тут же исправленная. Достаточное количество свидетелей показало, что он был там.

— Каких свидетелей? Врачей? Санитарок?

— Да, из персонала. И, кроме того, других пациентов.

— Никаких документов о его поступлении во вторую лечебницу нет. Ежедневные записи начинаются с восемнадцатого числа, но вполне вероятно, что записи за предыдущие пять дней были просто изъяты вместе со свидетельством о его поступлении, и эти же пять дней добавлены к отчету в первой больнице.

— Но всему этому уже двенадцать лет, — сказал он нетерпеливо. — А тогда мы тщательно допросили весь персонал, и в день убийства он точно находился в лечебнице усиленного режима. Я не понимаю, зачем вы всем этим интересуетесь?

— Разве Майк не сказал вам?

— Что не сказал? Он брал кое-какие материалы, но при этом ничего не объяснял мне.

— Дело в том, что некоторое время назад я познакомилась с Томом Лоулером. И его до сих пор мучает то, что его невиновность не доказана. Это мешает ему работать, жить полноценной жизнью.

— Мадам, если вы вступили в какие-либо отношения с этим человеком, то вы столь же безумны, как и он сам. Может быть, его и нельзя назвать душевнобольным в обычном смысле, но он необыкновенно подл. Он получает то, чего хочет, а, пресытившись, отбрасывает. На вашем месте я не стал бы связываться с этим негодяем.

— Похоже, вы за что-то сильно его ненавидите, — сказала я.

— У меня нет времени на пустые фантазии, — ответил он. — Скажите своему приятелю, что он может не бояться преследования со стороны Лос-Анджелесского полицейского управления. Мы не трогали его уже пять, а то и десять лет. А если он не может жить нормальной жизнью, так это его проблемы, а не мои.

— Он мне не приятель, — сказала я.

Я была расстроена, хотя и не слишком удивлена отсутствием подробного отчета о деле. И мне не слишком понравилось, что никто не собирается пересматривать своих мнений. Вполне возможно было уличить Девэлиана и обелить Тома, но никому не было до этого дела. Что касается меня, то я ратовала за справедливость, а не за Тома как такового.

А последняя моя попытка изменить что-нибудь в этом деле и вовсе провалилась. Адвокат Тома Чарлз Нельсон был в отпуске.

— Итак, Майк, — сказала я, — он должен вернуться через неделю. Пожалуйста, свяжись с ним. Хорошо? Лучше всего встретиться лично и рассказать обо всем, что нам известно.

— Почему «нам»?

— Полно, ведь ты помогал мне. Давай доведем до конца то, что начали. Может быть, это и хорошо, что Нельсона нет в городе. Мне бы очень хотелось покончить с этим делом раз и навсегда. И, если Том Уол получит радостные известия, пусть они исходят не от меня. Мне бы не хотелось иметь с ним что-то общее.

— Может быть, он и не собирается возвращаться в Коульмен. Он ведь большой любитель переезжать с места на место.

— У него ведь там остался дом и другая собственность. Я бы очень обрадовалась, узнав, что он все распродал и отбыл с Богом, но я готовлю себя к тому, что мне еще придется с ним встретиться.

— Знаешь что, Джек, — сказал он, указывая на меня через стол вилкой. Разговор происходил во время обеда, для которого Челси замечательно приготовила жареную индейку с соусом. — Мне кажется, тебе еще чего-то не хватает во всей этой истории. Кто другой был бы способен раздуть целое дело из-за опрокинутого бокала с соком.

— Нет, больше мне ничего не нужно, — возразила я. — Особенно, если учесть, что где-то у нас в долине бродит убийца. И у меня были серьезные сомнения относительно Тома. Я нуждалась в уверенности. Думаю, я обо всем расскажу Боджу.

— Делай, как считаешь нужным. Но лучше не бери в голову лишнего. Пусть доктор, если хочет, будет плотником. У тебя ведь есть и своя собственная жизнь. А об остальном пусть болит голова у Боджа. В конце концов, с этим убийцей ему могут помочь из министерства обороны.

— Откуда? — спросила я.

Майк продолжал жевать:

— Готов спорить на что угодно, что Кремп — не последняя спица в этой колеснице, да и кроме него по району рассеяно с десяток сотрудников. Что он сказал мне? Сказал, что полицейская работа опустошила его, что, перестреляв столько людей, он хочет обосноваться в тихом местечке и растить детей… У него ведь не было детей, а теперь они уже подростки. Очень удобно.

— Значит, он женился на женщине с детьми?

— И нашел подходящее убежище, чтобы дышать свежим воздухом, рыбачить и прочее. И хотя он жил здесь и раньше, он впервые заговорил о рыбалке.

— Да, но ему едва ли удастся сохранить инкогнито…

— Какое нам дело, Джек? Если он удалился на покой, чтобы ограничиться исключительно консультациями, то тем естественней, что многие его «ребята» заглядывают к нему. И если кто-то заподозрит в одном из его гостей полицейского, в этом не будет ничего странного. Не так ли?