Ирина Мясникова - Возможны варианты

Конечно, Давыдова поступила в электротехнический институт, как ей и велели родители. Но на этом праздник послушания закончился. О том, чтобы она осталась на кафедре и защитила диссертацию, родители теперь могли мечтать хоть до посинения. Ничего такого Давыдова делать не собиралась. Безусловно, жить как родители, считая каждую инженерную копейку, она не хотела. Но раз уж они лишили ее прекрасного будущего – стать известной артисткой, знаменитым модельером или выдающимся журналистом, – дальше идти на поводу родительской мечты было бы просто глупо. Необходимо сделать поворот, используя возможности того самого пресловутого электротехнического. Надя попробовала играть в институтском театре-студии, писать статьи в институтскую малотиражку, но вскоре поняла, что это тупиковые пути, ведущие в никуда. Распределение раскидывало всех этих несостоявшихся артистов и журналистов по всей стране, не исключая тот самый славный город Замухинск. Распределению было наплевать, кого распихивать в замухинские секретные оборонные заводы. Ясное дело, что ленинградскую девочку Надю Давыдову никто в Замухинск на завод не отправит, а вот замухинскому парню Игорю Шестопалову такая возможность светила в полный рост. Давыдова с Шестопаловым подружились прямо на первом курсе и сразу поняли друг друга. Шестопалов не хотел обратно на малую родину, а Давыдова не хотела инженерить в каком-нибудь НИИ или КБ всю оставшуюся жизнь. Решили прорываться вместе. Первым их коммерческим проектом стала дискотека, которую организовала их группа. Шестопалов придумал продавать спиртное под видом сока, а Давыдова отвела глаза местных комсомольцев от этого мероприятия. Главный комсомолец института при виде Давыдовой млел, исходил слюной и разрешал ей все. Необходимо было только соблюсти конспирацию и правила игры. Мол, не пойман – не вор, а поймали – сам дурак. Комсомольцы крепко зажмурились, и Давыдова с Шестопаловым мероприятие таки провернули. Давыдова пересчитывала выручку и радовалась. Шестопалов не разгибая спины мутил под стойкой бара свою огненную воду, местные аборигены танцевали как заведенные, стробоскопы сверкали, прожекторы ерзали по счастливым лицам. Праздник удался. Даже небольшая накладка, когда закончилось спиртное, настроения комбинаторам не испортила. В магазин заслали гонцов, а Давыдову Шестопалов отправил танцевать.

– Надька, ты такая красивая, тебя за этой стойкой никто не видит, иди потанцуй хоть! А то чего наряжалась, зря, что ли?

Давыдова, действительно, на дискотеку старательно наряжалась. Джинсы она себе сшила сама из ткани, которую бабушка купила у спекулянтов ей на день рождения. Джинсы получились отличные, а ткани еще осталось на маленькую жилеточку. Под жилеточку она надела мамин нейлоновый черный свитер. Туфли на толстенной платформе тоже были мамины. Свитер и туфли Давыдова сперла из родительского шкафа заранее. Эти вещи у мамы были выходными, поэтому была вероятность, что их исчезновения на некоторое время она не заметит. Тем более что нейлоновый свитер после стирки сох практически на раз-два. Выручку от дискотеки Давыдова планировала использовать для покупки модных сапог. Ясное дело, чтобы собрать на сапоги, надо было провести три таких мероприятия, не меньше, поэтому Давыдова очень сосредоточенно шевелила мозгами на тему того, каким образом устраивать дискотеку регулярно. И пост свой за стойкой она покидать не хотела, но Шестопалов был прав, торговля все равно стояла.

Когда Давыдова во всем своем великолепии вклинилась в толпу танцующих, к ней тут же подкатили два выдающихся из общей массы субъекта. Один с абсолютно белыми волосами, голубыми глазами и в таком же, как у Нади, свитере, только голубом, второй с черными волосами, зелеными глазами и в зеленом свитере. Длина волос обоих могла соперничать с длиной волос у самой Давыдовой. Парни были высокие, выше Давыдовой в маминых платформах. Ребята чего-то там пытались шутить, но сквозь музыкальный грохот Давыдова все равно ничего не услышала. Поняла только, что одного зовут Стас, а другого Макс. Так в сопровождении этой группы товарищей она и вернулась на свое рабочее место. Ребята балагурили, шутили, выпили фирменной шестопаловской «Кровавой Мэри», а потом предложили после дискотеки проводить Давыдову до дому.

– Ничего не выйдет, спасибо, конечно, – ответила на их предложение Давыдова, – но я тут по делу, и до дому меня вместе с выручкой будет провожать мой подельник – Шестопалов.

При этих ее словах Шестопалов даже вынырнул из-под стойки, открыл было рот, но промолчал.

– Ребят, не обижайтесь, но вы идите развлекайтесь, а мы тут продолжим наши гири пилить. – Давыдовой совершенно не хотелось терять время на пустую болтовню, пусть даже и с такими красавчиками.

– Понимаем, бизнес превыше всего, – сказал зеленоглазый Макс и, подхватив белоголового Стаса, скрылся в толпе танцующих.

Шестопалов не удержался и спросил:

– Нюсь, я, конечно, не возражаю, до дому я тебя провожу, не вопрос, но чего ты таких парней классных отшила? Ты представляешь, какие это люди? Это ж самые настоящие фарцовщики, я их верхним чутьем чую. Макс и Стас – классно. Интересно, как бы ты у них в компании позиционировалась? Надю на иностранный манер не так-то легко переделать! Это вам не Аня какая-нибудь. Аню в Энн переименовать больших мозгов не надо. Остается только Надхен. – Шестопалов мечтательно закатил глаза.

– Во-первых, не называй меня Нюсей. Это мое тайное имя. Ты его знаешь, значит, я тебе доверяю. Понял? Но другим его знать не надо. Во-вторых, фарцовщики – это те, которые пристают к иностранцам со словами «Дяденька, гив ми чувингу, плиз». По-моему, такие здоровенные балбесы на фарцовщиков никак не похожи.

– О! – развеселился Шестопалов. – Чувингу у иностранцев выпрашивают фарцовщики юной смены – пионеры и октябрята. Старшее поколение фарцовщиков подходит к иностранцу, берет его за штаны и спрашивает «Митта макса?», что на финском языке означает «Сколько стоит?».

– Ну да! Это если иностранец по-фински понимает, а если нет? Представь только, когда такие, как эти Макс со Стасом, к человеку подойдут и за штаны схватят! Он сразу с себя эти самые штаны скинет и даст деру с криком «Грабят, убивают!». На своем иностранном языке, конечно!