Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!

— Лиза, Лизочка! — шепчет он, словно растеряв остальные слова.

— Боже, как это прекрасно! — подвожу итог пережитым ощущениям.

Коля поднимает лицо и говорит, улыбаясь: — Я счастлив!

— Я в тебе никогда и не сомневалась. Ты такой… просто ты!

Мы лежим, обессиленные, он тихонько поглаживает мое тело. Потом подает мне еще вина.

— Цитировать Библию я больше не буду! — беря из его рук стакан, усмехаюсь я.

— Просто выпей.

— Коко, а нельзя ли все повторить? — спрашиваю я, устраиваясь головой на его плече, — Я была такая обалдевшая, что не смогла все зафиксировать и проанализировать.

— Ты сумасшедшая! Тебе так понравилось? И никаких отрицательных ощущений и эмоций?

— Мне очень понравилось и оно того стоит. А тебе? Тебе понравилось? Или я такая неумеха?

— Ты восхитительна. Я бы всю жизнь лежал так с тобой!

Всю ночь он любил меня, выполняя все желания. Под утро мы заснули и не пошли на лекции. Целый день мы бродили по городу под мокрым снегом в каком-то ошеломлении, заходя погреться то в кафе, то в Эрмитаж, любуясь моими любимыми импрессионистами. Коко поставил меня рядом с портретом «Женщины в черной шляпе» Ван Донгена и восхищался сходством. Под вечер уже мы накупили в Елисеевском гастрономе всяких вкусных вещей и бутылку шампанского и поехали обратно в его квартиру.

— Какой разврат! — восхитилась я, сидя полураздетая со стаканом шампанского в одной руке и эклером в другой. Ликующие звуки «Времен года» Вивальди подчеркивают наше настроение. Я сижу и беззастенчиво разглядываю Колю, вдруг поняв, что никогда не присматривалась к его внешности. Сначала — потому что была влюблена в его брата, потом он уехал, потом женился… Он всегда был для меня старшим братом. И сейчас я разглядываю его сухощавую фигуру, лицо с мягким очерком рта и капризными бровями над серыми глазами, — некрасивое, но очень привлекательное лицо.

— Ты рассматриваешь меня? — удивился Коля.

— Я ведь к тебе никогда не присматривалась, как к мужчине. Ты был для меня просто Коко. Хотя, я и сейчас не вижу в тебе любовника, ты все равно остался для меня — Коко!

Я не замечаю, что от моих слов его передергивает. Мне не приходит в голову, что он может питать на мой счет какие-то надежды.

— Бетси, ты хочешь выйти замуж за своего «японца»? — осторожно спрашивает Коля, не глядя на меня.

— Да, хочу, — признаюсь я честно, — Я, кажется, люблю его. Но ты — это ты, с детства!

— Сколько я тебя помню, ты всегда любила кого-нибудь другого! — поддразнивает Коля, и я не замечаю печального тона.

— Но тебе всегда все достается первому, — тянусь к нему, улыбаясь, и он немедленно опрокидывает меня на диван, покрывая поцелуями.

— Бетси, — признается Коля, несколькими глубокими вдохами восстановив дыхание, — Я ни разу не занимался любовью с женщиной, которая так бы отдавалась наслаждению. Знаешь выражение — предаться любви. Вот ты предаешься любви. Для тебя главное — не я и не ты сама, а любовь.

— «Женщина, несравненная в любовной страсти» — есть такая средневековая японская повесть.

Коля замирает на мгновение и смотрит на меня.

— Ты не могла бы до утра забыть, что существует Япония и японисты?

— Дурачок, я только название вспомнила. А по-французски можно?

Принимаюсь вспоминать массу словечек и выражений из французского куртуазного словаря. Он начинаем хохотать, когда я перечисляю все виды поцелуев: флорентийский, влажный, французский, девичий… Коля целует меня соответственно каждый раз, я опять начинаю чувствовать дрожь возбуждения во всем теле и, встретив его взгляд, вижу в нем такое же бешеное желание. В нем уже нет вчерашней нежной деликатности, мы просто обезумели, и я так же стремлюсь ему навстречу, как и он. Мои зубы оставляют след, когда я, чтобы не кричать, закусываю его плечо, но ликующий крик рвется наружу. Потом я извиняюсь:

— Я тебя сильно укусила?

— Я не заметил. Боже, Бетси, что ты со мной делаешь? У меня совершенно пустая голова, и вообще, меня словно выжали на центрифуге.

— И меня тоже! Но как же ты думал пустой головой?

— Я ни о чем не думал. Нет, с тобой я вообще думать не способен.

— Зато, к счастью, ты был способен на все остальное! — хихикнула я, — А еще хвастаешь, что у тебя все идет от головы.

Коля странно и задумчиво смотрит на меня.

Утром у меня коллоквиум, который нельзя пропустить, и я убегаю в университет, на прощание чмокнув Колю в щеку. А через несколько дней, вечером, у меня свидание с Сергеем, и он приглашает меня домой — знакомиться с родителями. Я понимаю, что наш роман вступает в новую фазу. Их дом и их семья производят на меня сильнейшее впечатление. Когда я вхожу в квартиру, пропитанную ароматом прошлого, в которой три поколения университетской профессуры внесли свою лепту в создание атмосферы интеллигентного жилища, где вместо гостиной — как положено, столовая, где кабинет, полный книг — центр всей семейной жизни, где старинная мебель соседствует с собранными на протяжении столетия восточными редкостями, я испытываю смешанные чувства. Мне все это невероятно нравится, но я боюсь, что это повлияет на мое решение. И еще я смущена и боюсь допустить какую-нибудь неловкость. Но родители Сергея — милейшие люди и, даже если я и сделала что-нибудь не так, не показывают вида. Меня приглашают пить чай с магазинным печеньем и простыми бутербродами, но все это разложено на китайском фарфоре, а чай великолепен. Сережиному отцу привозят его из Китая ученики. Мать, этнограф-востоковед, очаровательная женщина, и я понимаю, что с ней мы найдем общий язык. Чувствуется, что в силу своей занятости, она — плохая хозяйка и не будет в претензии к молодой невестке. Моя мама меня многому научила, но мне жалко тратить время на домашние дела. То, что это не будет никого шокировать, мне нравится. После чая Сергей, усадив меня в своей комнате, так же заставленной книгами, со столом, заваленным конспектами и магнитофонными кассетами, с развешанными по стенам иероглифами (так легче запоминать), просит меня выйти за него замуж. Я бросаюсь ему на шею и тут выясняется, что его робость как рукой снимает. Его поцелуй — о, он почти такой же, как Колин. Я уверена, что мы будем счастливы. Сережа выводит меня и сообщает родителям, что я дала согласие стать его женой.

— Я разве дала? Ты сделал мне предложение, но сказать в ответ ничего не дал!

Его отец начинает хохотать:

— Я сам не сделал даже предложения, я забыл. Я просто поймал Елену на лекциях и спросил, когда же мы пойдем расписываться, а она решила, что я тоже с ней вместе должен расписаться за выданные учебные пособия, и спокойно так говорит: можно после лекции забежать. Тут уж я ошалел и спрашиваю — а родители твои согласны? А она мне так удивленно: а зачем? Расписались мы, правда, только через неделю. А вы как хотите? Если, конечно, Лиза согласна.