Лора Бекитт - Девадаси

Утром принц Арджун был очень зол: жрецы храма Шивы отказались отпустить Амриту даже за очень большую плату. Храм уже лишился Тары и Камала; потеря еще одной ведущей танцовщицы будет невосполнима.

Тогда принц позвал к себе Девара и сказал:

— Девушку необходимо украсть.

Девар отшатнулся.

— Ваше высочество…

— Это приказ, — жестко прервал его Арджун. — Я не покину Бишнупур без этой женщины. Ты выведешь ее из храма сегодня ночью.

Девар не мог понять принца. В услужении Арджуна были сотни прекрасных женщин, зачем ему понадобилась храмовая танцовщица?

На самом деле Девар догадывался, что именно покорило сына раджи. Не только плавные, изящные движения, гордая осанка, веселый и открытый взгляд. Телесная красота этой женщины сливалась с ее прекрасной духовной сущностью. В своих блестящих украшениях она казалась усыпанной звездами богиней.

Богиней… Девар поверил бы в это, если бы не знал, что индийские женщины рождены не богинями, а рабынями.

Девар видел полыхающий огонь в глазах Арджуна. Он хорошо знал, что принц злопамятен и жесток. Невыполнение приказа неизбежно повлечет за собой наказание, а то и разжалование.

Он спрашивал себя, так ли почетна судьба воина, если по долгу службы ему приходится похищать женщин?

Тем же днем Девар узнал, где живут девадаси, а вечером спрятался на территории храма.

Тревожно шумели на ветру деревья; луна то проглядывала меж облаков, то скрывалась за ними. Девар дрожал — не от страха, нет, скорее от нерешительности и стыда. Предупредить танцовщицу? Сказать, чтобы она убежала? Куда? Самому бежать вместе с ней?

Неожиданная мысль заставила его замереть, но он тут же резко тряхнул головой, будто хотел прогнать предательское наваждение.

Девар неслышно прокрался в комнату женщины и увидел неподвижный силуэт. Амрита спала. По полу и стенам расползлись черные тени вперемешку с серебристыми полосками света.

Нужно было спешить; между тем он медлил, не решаясь коснуться танцовщицы. Девар ощущал, как рассудок, неизменный страж его чувств, отступает, а из глубины души поднимается нечто потаенное и непонятное.

Прежде Девар не пытался взвешивать на невидимых весах свою собственную совесть и теперь почувствовал, как она нестерпимым грузом давит на сердце.

Вдруг Амрита пошевелилась, повернулась на бок, и тогда, внезапно очнувшись, он набросился на нее, навалился сверху, зажал рукой рот и, подмяв под себя, попытался скрутить руки.

Женщина сопротивлялась; Девар с удивлением почувствовал, насколько она гибка и сильна. Он не мог представить, как станет смотреть ей в глаза. Но приказ есть приказ: Девар связал Амриту припасенной заранее веревкой, замотал ее голову покрывалом и быстро понес свою добычу к выходу.

Спустя месяц после того, как Тара навестила Джаю, муж сестры Кирана, шестидесятидвухлетний Махендра Питимбар, скончался. Несчастной вдове предстояло разделить его судьбу.

С раннего утра дом наводнили родственники покойного — они ходили туда-сюда, делали распоряжения, выражали притворное отчаяние и горе. Брахманы читали мантры. Люди из низших каст, которым дозволено прикасаться к мертвым, обмывали и обряжали тело.

Пожилые женщины отвели Джаю в одну из комнат, велели снять украшения, цветное сари, распустить волосы и подали ей белую одежду.

Молодая вдова смотрела сквозь лица чужих людей на что-то, видимое ей одной. Без надежды, но с робким желанием получить сочувствие и поддержку Джая ждала приезда отца и брата. Она была рада еще раз повидаться с ними перед тем, как придет час взойти на костер и проститься с земным существованием, которое не принесло ей ничего, кроме несбывшихся надежд.

День за днем, год за годом настоящая, яркая и полная событий жизнь проходила мимо. В той жизни, недоступной ей, можно было влюбляться, испытывать радость от близости с мужчиной, рожать детей. Джае не довелось познать ни первого, ни второго, ни третьего. Почтенный брахман Махендра Питимбар заболел и слег через несколько месяцев после свадьбы. Джая преданно ухаживала за мужем, зная о том, что, когда он умрет, ей придется последовать за ним. Молодая женщина не любила своего супруга, но хорошо представляла, что такое долг.

В лице Джаи, обрамленном прядями густых черных волос, похожих на два огромных вороновых крыла, не было ни кровинки. Руки молодой женщины лежали на коленях, из-под белого сари выглядывали ступни босых ног.

Пожилые женщины предусмотрительно завесили окна, и в комнату не проникал солнечный свет, отчего она была похожа на склеп. Джая неподвижно просидела несколько часов, после чего ей принесли мучную похлебку и воду (вдове не полагалось другой пищи), но она не могла ни пить, ни есть.

Унося нетронутый поднос, женщины сообщили ей о том, что астролог определил день и час, благоприятные для похорон: послезавтра утром.

Джая глубоко вздохнула. Теперь она знала — когда. А как — ей уже рассказали.

Перед сожжением на костре вдова должна раздарить родне одежду и украшения, потом отправиться к месту похорон в сопровождении родственников и знакомых. Каждый, кто встретит на пути траурную процессию, обязан присоединиться к ней. Перед началом обряда брахман прочитает положенные мантры, окропит вдову водой из Ганга и посыплет ее голову листьями священного растения тулси. Под грохот похоронной барабанной дроби женщины помогут несчастной подняться на последнее в ее жизни ложе, застеленное покрывалом, на котором вышит ритуальный узор, и лечь рядом с мертвым мужем, после чего кто-то из родственников подожжет поленья — и сооружение охватит жаркое пламя. Дабы Джая не попыталась выбраться из костра, ей свяжут ноги и руки.

Когда угли остынут, пепел и останки покойных соберут в медную или бронзовую урну и развеют над водами священного Ганга. На месте самосожжения установят особый камень, которому будут поклоняться как юные невесты, так и замужние женщины. Люди будут говорить, что Джая была преданной, добродетельной женой, и ее родным всюду будет почет.

Смерть мужа посылается женщине в наказание за грехи, совершенные ею или в нынешнем рождении, или в одном из предыдущих. Принимая мучительную смерть, жена получает возможность обрести вечное блаженство вместе с супругом.

Молодая женщина заметила, что окружающие избегают прикасаться к ней из боязни оскверниться, ибо вдова считается «нечистой».

Однако Киран не испугался: войдя в комнату, где сидела Джая, он устремился к ней и схватил за руки.

— Сестра!

— Ты приехал, — прошептала она непослушными, побелевшими от волнения губами.

— Да, и я, и Мадхур, и отец. Какое несчастье, Джая!

— Это должно было случиться, — произнесла девушка. Голос Джаи был тихим, тон — спокойным и ровным. Казалось, она уже принадлежит иному миру. Смерть мужа отбросила ее за невидимую черту, превратила в существо без прошлого и будущего.