Сьюзен Филлипс - Великий побег

– Ты ходил к какому-нибудь врачу?

– Конечно. Спроси меня, сильно ли помогло.

Придется ей наглухо замуровать собственные чувства. Иначе она развалится на куски.

– Может быть, тебе нужно обратиться к другому врачу? – предложила она.

Он горько засмеялся.

– Найди мне психотерапевта, который видел то, что повидал я. Занимался тем же, чем я. И я готов с ним встретиться.

– Врачи все время имеют дело с болезнями, которые не испытали на себе.

– Угу, согласен, так вот, на таких парнях, как я, это совершенно не срабатывает.

Люси читала, как трудно лечить ветеранов с посттравматическим стрессом. Их муштровали держать оборону, защищаться, и даже те, кто знал, что им нужна помощь, открывались очень неохотно, особенно гражданским врачам. Их воинский менталитет создавал проблемы с лечением.

– Я служил с одним парнем… Он как-то раскололся. Так знаешь, что он увидел после? Как психотерапевт зеленеет на глазах, извиняется, и его выворачивает наизнанку. – Панда пошел к окну. – Доктор, к которому я обратился, из другого теста. Она была специалистом по ПТС и слышала такую кучу историй, что научилась отстраняться. И отстранялась так отлично, что чувствовалось: ей все это до лампочки. – Казалось, гнев его поутих. – Чтобы справиться с этим безумием, недостаточно таблеток и избитых фраз.

Люси начала было утешать, что все в прошлом, – явно кривя душой. А он еще не все выложил.

– Посмотри на этот дом, я купил его во время одного из маниакальных приступов. Месть выросшего брата за Кертиса. Какая, к черту, месть, а? Ремингтон давным–давно в могиле. О чем, черт возьми, я думал?

Она понимала. Все эти поездки в Гусиную Бухту, чтобы пошпионить за семьей, которую он ненавидел… семьей, которой так хотел принадлежать.

Он невидящим взглядом смотрел в окно.

– Тот знакомый парень… Как-то посреди ночи жена задела его, так он очнулся с руками на ее горле. А одна женщина, с которой я служил… Она забрала своего ребенка из дневного садика, решив, что мальчику угрожает какая-то смертельная опасность, и увезла, не сказав никому ни слова, в том числе и мужу, за пятьсот миль от дома. И дело кончилось тюрьмой за похищение ребенка. А другой парень… Он спорил со своей девушкой. Спорил по пустяку. И ни с того ни с сего шмякнул подружку о стену. Сломал ей ключицу. Ты хочешь, чтобы с тобой такое случилось? – Горькие складки собрались по краям его рта. – К счастью, время сгладило самое худшее во мне. Сейчас я в порядке. Вот пусть так и остается. Сейчас-то ты понимаешь?

Люси сомкнула вместе колени, собралась с духом и спросила:

– Что именно я должна понимать?

Наконец-то он взглянул в ее сторону с каменным выражением лица.

– Почему я не могу дать тебе больше. Почему не могу дать тебе будущее.

Откуда ему знать, что она хочет, когда даже она сама толком не знала?

– Ты смотришь на меня своими глазами, в которых я просто тону, и просишь дать тебе все, – признался он. – Но я никогда не позволю себе вернуться в эту тьму. – Панда сделал несколько шагов к Люси. – Я не способен на сильные чувства. Не могу. Сейчас-то ты понимаешь?

Люси ничего не ответила. Она ждала.

Он набрал воздуха:

– Я не люблю тебя, Люси. Слышишь? Я не люблю тебя.

Ей захотелось заткнуть уши ладонями, схватиться за живот, биться о стены. Она ненавидела его жестокую честность, но не могла наказывать его за нее, только не в свете того, что только что услышала. Люси почерпнула силы из невесть откуда взявшегося в себе запаса.

– Очнись, Панда. Я бросила Теда Бодина. Ты что ж, в самом деле думаешь, что я буду ночи не спать, переживая за тебя и наш жаркий взбрык на одно лето?

Он не вздрогнул, не поморщился. И ничего не сказал. Просто смотрел на нее этими неживыми голубыми глазами, затопленными тьмой.

Люси больше не могла выдержать ни секунды. Повернулась и пошла, не разрешая себе ускорить шаг. В коридор… Через парадную дверь… И побрела в ночи, с таким трудом подавляя весь этот рвавшийся наружу ужас.

Она позволила себе влюбиться. Вопреки всем доводам, всему здравому смыслу, она крепко влюбилась в эмоционально ущербного мужчину, который не мог ответить на ее любовь.

Люси оказалась на лодке, только не свернулась на лежаке, как прежде Тоби, и не уснула, а села там и сидела, уставившись в темноту бессонными глазами – со всей этой безумной, вязкой неразберихой в душе, сумятицей, разбившей ей сердце.

Машина Панды исчезла на следующее утро вместе с ним. Люси перебралась в дом, забросила одежду в стиральную машину, приняла душ, но голова раскалывалась, и потому после душа не полегчало.

Из того, что надеть, Люси нашла только черный купальник и одну из футболок Панды. Босиком поблуждала по опустевшим комнатам. Хозяин дома забрал большую часть одежды, папки с документами и кофейную кружку, которую таскал по утрам. Люси переполняли чувства, одно болезненнее другого: сожаления при мысли, через что он прошел, гнев на то, как устроен мир, на себя за то, что влюбилась в человека, у которого не все в порядке с психикой. И ярость на Панду.

Несмотря на свои заверения, он морочил ей голову. Каждым нежным прикосновением, каждым разделенным с ним взглядом и сокровенной улыбкой она чувствовала, как он говорил о своей любви. Многие люди прошли через посттравматический стресс, но это не значит, что они все сбегали от жизни.

От гнева становилось легче, и Люси лелеяла его. Она не в состоянии была жалеть Панду или себя. Уж куда лучше обратить жалость во что-то противоположное.

«Беги, трус. Ты мне не нужен» .

В тот же день Люси решила вернуться в его дом.

Несмотря на страдания, она не забыла обещание, данное Бри, помочь убрать следы ночного вандализма, но когда пришла в коттедж, Майк заявил, что они с Тоби сами справятся с беспорядком, а девочкам нужно отдохнуть. Возражать она не стала.

Люси подождала до полудня, чтобы прийти в коттедж за вещами. И обнаружила Бри, которая с блокнотом под рукой и затуманенным взором сидела за кухонным столом, а рядом поглупевшего от любви Майка. Слабый след от щетины на шее Бри и нежное собственническое обращение Майка с любимой не оставляли сомнения, как провели ночь эти двое, когда Тоби уснул.

– Ты не можешь уйти, – заявила Бри, когда Люси сообщила о своих намерениях. – Я работаю над планом спасения своего бизнеса, и ты мне нужна как никогда.

Майк постучал по блокноту, испещренному записями, явно сделанными рукой Бри, и сказал:

– Мы не хотим, чтобы ты одна оставалась в большом доме. Мы будем за тебя переживать.

Впрочем, эти двое не сводили глаз друг с друга, даже когда говорили с Люси, и Тоби был не лучше.

– Майк и Бри женятся! – объявил он, войдя в кухню.