Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель

Француженка надела на его запястье резинку с подушечкой для булавок.

Кристофер потуже заколол тонкий чехол длинными булавками. Груди смялись под напором ткани. «И почему так она выглядит эротичнее, чем обнаженная?» — подумал юноша. Тем временем рука Софи быстро расстегнула его брюки и проникла внутрь.

— В нашем заведении нечего стыдиться! — хихикнула девушка.

И неожиданно скорчила удивленную гримаску.

— У одних женщин мокреет между ног… — проговорила она. — У других твердеют соски, даже побаливают. Как мои сейчас. Понежнее с ними, месье.

Кристофер провел по ним пальцами. Софи закусила нижнюю губу.

— Ты, конечно же, замечал, как груди манекенщиц выделяются сквозь бюстгальтер? — улыбнулась Софи. — Как видны их соски?

Каждое слово еще больше возбуждало юношу. Казалось, он готов взорваться.

— Раздели юбку у меня между ног, — прошептала Софи. — Будто это culottes. [41] Трусики (фр.). Обмеряй там.

Кристофер попытался заколоть тонкую ткань. Девушка раздвинула ноги, и он ощутил ее жар.

— Выше… — попросила она.

Юноша убрал ткань и прикоснулся к самой нежной коже, какую когда-либо гладил. «Бархатистые, как лучшая замша, свернутые лепестки фуксии…» — подумал он. Софи присела, и пальцы погрузились в нее, словно исчезли в жидком шелке. Кристофер ахнул, ощутив обволакивающую влажность. Услышал протяжный стон: Софи закрыла глаза и сложила губы бантиком.

Девушка выскользнула из его рук и растянулась на покрывале с английской вышивкой. Кристофер посмотрел на нее сверху вниз. Торопливые любовные утехи, обычно пьяным, не позволяли как следует рассмотреть женское тело. Теперь же он лицезрел прекраснейшее земное творение, шедевр кутюрье: складочки, одна за другой, в обрамлении коричневатых стежков, очерчивающих контур и обнажающих темно-розовую плоть; тело словно сшито из розового атласа, а присобранные, покрытые румянцем края зазывают внутрь.

Парень снял с Софи прозрачное платье, сам сбросил джинсы. Его желание стало очевидным. Кристофер покраснел.

— Продолжай обмерять меня, туже… — пробормотала она и протянула руку.

Он вытянулся между ног девушки, но она внезапно развернулась, смеясь.

— Дразнишь? — спросил юноша.

— Да!

Потом Софи вернулась к нему и помогла войти в нее так плавно, что, когда Кристофер скользнул до самого центра, его захлестнули невероятные ощущения.

Француженка крепко вцепилась в него, и парень понял, что Софи хочет получить свою долю удовольствия, а он не сможет сдержаться. Кристофер попал в мир зеркальных отражений, сверкающего взгляда, женского тела, которое часто изучал и рассматривал, но никогда — столь тщательно.

Целуя Софи, он покусывал ее нижнюю губу. Одно «британский ангел» знал наверняка — целуется он как бог. Кристофер тренировался в школе искусств, в кинотеатрах, даже на улицах. И сегодня показал все, на что способен. В конце концов меж сомкнутых губ любовников остался только вакуум, где сражались их языки. Юноша вложил в этот поцелуй всю свою жажду любви. Еще никогда мужчина не целовал Софи так, и это возбуждало ее.

Кристофер застонал, не в силах больше сдерживаться. Чувство, нараставшее внутри, рвалось на волю. Зажмурившись, желая отсрочить блаженство, он словно взорвался изнутри снопом искр. Крепко стиснул плечи Софи — у той даже следы на коже остались. Не прекращая целовать, девушка обхватила спину Кристофера ногами, позволяя проникнуть глубже. Он удивленно вскрикнул, ощутив прилив ярчайшего в жизни удовольствия, эхом звенящего во всем теле. Кристофер рухнул на белоснежную гладкую грудь, прижался лицом к месту, где случало сердце Софи.

Он собирался сказать, что любит ее, но девушка вздохнула:

— Ты научишься.

Легкий парижский ветерок всколыхнул тюлевую занавеску, окутывая молодую пару белой полупрозрачной дымкой. Невесомую ткань затянуло в окно, и она надулась, как парус. Кристофер следил за этим танцем. Софи закурила, размышляя, что делать с неуклюжим anglais: прогнать или обнять покрепче.

— Женское тело — работа искусного кутюрье… — произнес Кристофер, проводя пальцем по ее плечу.

— Ты специалист по женским телам? — засмеялась девушка.

— Дизайнер обязан быть им, — кивнул он. — Ведь эта красота создана, чтобы доставлять мужчине неземное удовольствие.

— Моих знакомых дизайнеров это не заботит.

— Этим я от них отличаюсь.

— Это был твой первый раз? — спросила Софи.

— Шутишь? — Кристофер натянуто усмехнулся.

Внутри его словно что-то перевернулось.

— Все так печально?

Девушка улыбнулась.

— Нет, не плохо, просто… быстро. — Она затянулась. — Но после нескольких уроков ты станешь лучшим любовником в Париже.

Потушила сигарету.

— Так, посмотри сюда… — Указала на свое потайное местечко. — Поцелуй меня сюда, как целовал в губы. Используй язык. У тебя здорово получалось!

Кристофер затрепетал от мысли, что им управляют. Он будет послушным.

— Я твой раб, — пробормотал юноша, садясь перед ней на колени.

Софи откинулась на ложе. Она всегда получала удовольствие, проводя с мужчиной первую ночь. «Даже так: первую и последнюю, — заверяла она себя, — и это по-особому будоражит». Неужели она извращенка? Почему же так сложно доверять мужчине?

Девушка сказала «своему рабу», что язык должен быть твердым и поддерживать непрерывный ритм так долго, сколько она захочет. Через пару минут Софи ощутила, как внутри нарастает волна удовольствия, и часто задышала. «Не останавливайся! Не останавливайся!» — выкрикивала она под ритм языка любовника.

Кристофер стал нежно пощипывать ее соски, и сводящие с ума ощущения накрыли Софи со всех сторон. Раньше, с другими мужчинами, она не испытывала такого цунами наслаждения. Девушка сжала в кулак густые светлые волосы «британского ангела». Все тело Софи запело и закружилось, когда его наполнила нега. Она прогнулась, будто желая глубже вобрать его. Движения замедлялись. Потом остановились. Француженка откинулась на подушки.

— Вот видишь, как просто доставить женщине удовольствие, — пробормотала она с закрытыми глазами.

Кристофер прилег рядом и обнял девушку, довольный своей работой.

— Я буду самым старательным учеником, — проговорил он. — Буду выполнять домашние задания. Сделай из меня лучшего любовника Парижа.

— Для кого? — Возмущенная Софи села на кровати. — Для местных шлюх?

— Тебя кто-то обидел? — нахмурился он. — Обязательно так грубить? Что, нельзя расслабиться и быть милой?

— Расслабиться и быть милой? — Кажется, девушка удивилась. — Может быть. И… да, меня кое-кто обидел.

— Мужчина?

— Да, но не так, как ты, должно быть, подумал.

— Что случилось?

— Он притворялся моим отцом.