Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель

— Мы потеряли очень важный заказ. — Синие глаза нацелились на девушку, вызывая угрызения совести. — Два метра великолепной шерсти испорчено, ценная клиентка расстроена. Что вы ей сказали?

Моник покраснела.

— Всего лишь сделала комплимент по поводу сброшенного веса.

— Думая, что это первая мадам Вертер? Но это оказалась вторая.

— Мне никогда не приходило в голову, мадам, что у парижанина может быть две жены, — выпалила Моник.

Directrice замерла на несколько секунд, затем раздался серебристый переливчатый смех.

— Месье Гай берет вину на себя, — наконец произнесла она. — Говорит, не может запомнить мелких деталей парижского общества. Я не упрекаю тебя, но во время примерок лучше не открывай рот, пока не спросят.

— Да, мадам.

— Гай тобой доволен. Если возникнут проблемы с клиенткой — я всегда в своем кабинете, и дверь открыта.

— Да, мадам.

— Au revoir.

— Спасибо, мадам.

«И почему я поблагодарила ее за выговор?» — удивленно подумала Моник. Пришлось признать, что мадам Антуан умела манипулировать людьми.

Девушка успела сделать лишь несколько шагов по служебной лестнице, когда ее снова позвали.

— Ах да, Моник! — Мадам Антуан произносила ее имя как-то по-особенному очаровательно.

— Oui, мадам?

Directrice появилась в дверях.

— Я подумала… ты могла бы подружиться с моей младшей дочерью. Может, даже повлиять на нее. Видишь ли, у нее бунтарский характер.

— А чем она занимается?

Мадам Антуан потупила глаза-сапфиры и нахмурилась.

— Софи проходит stage в вашей мастерской. Знаешь ее?

Моник покраснела.

— Софи — ваша дочь? — запинаясь, спросила она.

— Падчерица. Приглядишь за ней? Буду очень признательна.

— Мы почти не общались. Она живет с вами?

Мадам сверкнула глазами.

— Недавно переехала. Хочет независимости, а я места себе найти не могу — волнуюсь. Вот организовала stage. Дочь училась в Сорбонне, но хотела заниматься модой. — Мадам Антуан опустила взгляд на безупречные руки. — Может, мы были не правы, когда настояли на классическом образовании… Даже не знаю.

— Она такая красивая! — проговорила девушка. — И очень усердно работает.

— Да, красивая. — Мадам Антуан смотрела на швею, словно не решаясь ей довериться. — Мне всегда казалось, что я перед ней виновата, — внезапно проговорила дама.

— Виноваты?

В любопытных глазах Моник не было ни капли притворства, и мадам Антуан осмелилась продолжить:

— Я боялась, что Софи достанется меньше любви и внимания, чем моим родным дочерям.

Зазвонил телефон. Мадам Антуан подошла к нему, сняла трубку и прикрыла рукой.

— Моник, поговорим в следующий раз. Вижу, ты устала. Bonsoir. [53] Здесь: До свидания (фр.). (Прим. ред.)

По дороге домой юная швея предалась размышлениям. Сможет ли она подружиться с этой гордячкой? У них ничего общего, кроме моды…

На следующий день Моник прихватила на работу свои зарисовки. В первый раз (боялась, что коллеги узнают о мечте стать дизайнером и засмеют). Софи всегда уходила из дома на обеденный перерыв. Моник обогнала девушку и ухитрилась уронить перед ней свой альбом, рассыпав рисунки по лестнице. Софи остановилась и нагнулась, чтобы поднять эскизы.

— Спасибо огромное, — проговорила Моник, притворяясь взволнованной.

— Твои работы? — Софи взглянула на листы, затем на Моник.

— Да.

Скромница из Анжера протянула руку, но дочь мадам Антуан продолжала рассматривать рисунки.

— Занимаешься дизайном? — удивленно спросила она. — Очень здорово.

— Ничего особенного. — Моник отмахнулась от похвалы, хотя положила в альбом свои лучшие работы.

Софи отдала папку Моник.

— Я тоже моделирую одежду. Ты всегда выходишь на обед?

Девушки спускались по лестнице. Моник достала из сумки яблоко.

— Ем это и немного прогуливаюсь.

— Позволишь пригласить тебя на кофе?

Софи отвела новую подругу в свое любимое кафе на площади Мадлен.

— Я видела, как ты здесь обедала, — робко призналась Моник.

— А почему не поздоровалась?

— Не хотела отвлекать тебя от… грез.

Софи рассмеялась.

— Это мое обычное состояние, отвлекать даже полезно. Ты откуда?

— Из Анжера.

— Нравится Париж?

— Конечно, это же столица мира высокой моды!

— Да-да. Восхищаешься Шанель? В смысле стилем?

— Безупречная элегантность. Ни капли вульгарности.

— Как говорит Баленсиага, немного вульгарности не помешает. Уверена, он не имеет в виду, что женщина должна казаться вульгарной… Все дело в смелости.

— Не смею критиковать своих кумиров, — нахмурилась Моник. — А это как раз Шанель и Баленсиага.

Софи разломила напополам багет и протянула Моник.

— Угощайся. Я не голодна.

Этот жест умилил Моник. Она приняла хлеб.

— Где ты живешь? — спросила стажерка.

— Арендую мансарду в Шатле у двух сестер-модисток.

— Как необычно! — Софи засмеялась, потом пристальнее посмотрела на собеседницу. — Как тебя зовут?

— Моник.

— Я — Софи.

Девушки пожали друг другу руки.

— Тебе не нравится в мастерской? — спросила Моник.

Софи состроила гримасу.

— Если я собираюсь стать модельером, то должна научиться шить. — Она указала на свой костюм.

— Превосходная вещь, — сказала Моник. — Его сшила я.

— Безупречная работа, — восхитилась Софи. — Можем прямо сейчас организовать собственный maison de couture.

— Но на это нужно много денег! — удивилась Моник.

— У меня есть кандидат на роль спонсора. Его только надо убедить, что дело того стоит.

— По твоим словам, все так просто, — засмеялась Моник. — Я даже не мечтала о своем доме мод.

— Не ограничивайся, — посоветовала Софи. — У тебя отличные задумки.

Она прикурила и с жадностью затянулась.

Воодушевленная перспективами, ночью Моник не сомкнула глаз. Она еще ни разу не общалась с кем-то столь уверенным в себе и равнодушным к мнению других. Рядом с Софи девушка сама себе казалась серой мышкой.

— Здесь я буду встречать английских и американских модных журналистов, — Саманта встала у входа в «Деланж», когда к салону начали подтягиваться журналисты и редакторы.

Шел второй день показа, и к трем часам в доме собралась пресса. У Кристофера внутри все перевернулось, когда он взглянул на женщин, которые будут оценивать его работы. Элегантностью отличалась лишь пара-тройка редакторов, остальные были одеты совершенно безвкусно, некоторые — даже вычурно. У одной дамы на голове красовался омар — в знак hommage [54] Почтение (фр.). к Эльзе Скиапарелли. Молодого дизайнера поразило, что самопровозглашенные прорицатели моды не всегда одевались хорошо и отнюдь не выглядели ухоженными, словно не желали соперничать с красивыми манекенщицами. Они уже просмотрели уйму моделей: по семь-восемь коллекций за день. Одурманенные красотой, пресыщенные изысканной французской едой и превосходным вином, как смогут они отличить хорошее от плохого?