Уильям Купер - Сцены провинциальной жизни

— Не выдумывай, зайчик.

Я удвоил знаки своего внимания.

— Как у твоего хозяина подвигаются дела с любовницей? — спросил я, склоняясь над нею.

Миртл нахмурилась.

— Да все так же.

— А у тебя с ней?

Хмурое выражение сменилось опечаленным.

— Не очень. Кажется, ей не по душе, что у меня так успешно подвигаются дела на работе.

— Вот незадача!

— Неужели ей жалко, если я буду получать на пять фунтов больше в неделю? — продолжала Миртл с детским простодушием. — Ей ничего не стоит, палец о палец не ударив, получить пять фунтов в любое время…

— Как ты не понимаешь, — сказал я. — Она ведь знает, какое о ней сложилось мнение: мол, посадили хозяйскую кралю на теплое местечко! А она, чего доброго, относится к своему положению в агентстве очень серьезно.

— Ты это так объясняешь, дорогой? — Миртл подумала, примеряясь к новой точке зрения. — Во всяком случае, она добивалась, чтобы хозяин не брал этот заказ — дескать, для нее это повлечет слишком большую перестройку!.. Хозяин не уступил, но второй раз не пустил меня в Лондон, а поехал сам.

Я тихо посмеивался.

Миртл примостилась ко мне поудобней.

— Ну ничего, — сказала она с плутоватой и смиренной усмешкой. — Бог даст, придумаю способ его обойти.

Еще немного, и мы стали бы придумывать вдвоем, но что-то остановило нас.

Как оказалось, этот разговор был разумней всего, что мне предстояло сегодня выслушать. Впечатление, что ее веселость утратила шальную подоплеку, очень быстро рассеялось. Скоро она уже щебетала об автомобилях.

— …такой, как будет у меня через год.

— Миртл! Ты собралась завести автомобиль?

— В будущем году. Иметь деньги и не купить автомобиль — ну уж нет!

— Зачем он тебе?

— Ездить.

Я не стал мешать ей болтать. Через некоторое время я снова прислушался.

— Ружье у меня уже дома.

— Кто дома? — Что-то я стал все чаще не доверять своим ушам.

— Ружье. Я тебе разве не говорила, что хочу приобрести ружье? Вчера мне его доставили домой.

У меня голова пошла кругом: собака, автомобиль, а теперь еще и ружье! Да что она, в уме? Ружье!! Смысл этого слова вдруг проник мне в сознание, и я похолодел. Вероятно, вы призадумаетесь, прежде чем назвать меня героем. Но я знаю одно: когда девушка заводит себе ружье, мне настало время откланяться.

— Для чего тебе понадобилось ружье, объясни ты мне?

Миртл задумчиво подняла глаза к потолку.

— Стрелять.

— Кого?

— Тех же кроликов хотя бы.

— А где ты их возьмешь?

— Ну, не знаю… В поле, в лесу.

Я фыркнул.

— Скажи пожалуйста! А я и не знал, что ты умеешь стрелять. Ты что, училась где-нибудь?

— Нет еще.

— Так как же тогда, черт возьми…

Укоризненный, полный достоинства голос не дал мне договорить:

— Меня научат. Муж одной девочки из типографии.

— И что тогда?

— И тогда, — сказала Миртл рассудительно, — если я где-нибудь увижу кролика, я подстрелю его на обед.

Старое подозрение, что у Миртл не прекращается истерика, крепло во мне с каждой минутой. А также, надо сознаться, и страх, как бы это ружье не попало в руки к Хаксби.

— Я, честно говоря, жду не дождусь, когда смогу бабахнуть в кролика.

Нет, решил я, уж если выбирать из двух зол, пусть лучше Хаксби бабахнет в меня, чем Миртл бабахнет в кролика — так, по крайней мере, есть шанс уцелеть.

— Кстати, и — как бишь его — охотничье угодье вод боком, как раз не доходя до «Пса и перепелки».

Я вдруг сообразил, что у нее на уме.

А Миртл, хихикнув, продолжала:

— Я уже твидовый костюм заказала на осень.

Я подумал: осенью ты сюда больше не приедешь. Вот так — совсем просто. И без тени сомнений.

Она еще лежала рядом со мной, а я уже знал без тени сомнения, что между нами все кончено. Сегодня, впервые за много месяцев, мы сошлись вместе легко и мирно. Я вел себя просто, доброжелательно, с желанием ей угодить, не ранил ни единым словом — потому что больше не колебался. Меня не подмывало соскочить с кровати из опасения, как бы меня ненароком не сделали ручным. Я не задавался вопросом, как прожить всю жизнь с человеком, который не верит в меня как в писателя, — потому что вопрос так больше не стоял. Никаких cris de coeur! Борьба с собой кончилась. Наступила полная ясность.

Миртл, кажется, ничего не замечала и безмятежно лепетала свое. Наконец она весело сказала:

— А теперь, зайчик, я тебя покидаю. Я сегодня иду в один дом.

Я рассмеялся, как будто услышал остроумную шутку.

— С Воронами?

— На этот раз — к ним! Том тоже придет.

— Ая-яй! — Я легонько шлепнул ее по мягкому месту.

— И Брайен получил приглашение. Представляешь себе? — Она принялась его тормошить. — Вставай, Брайен, поехали!..

В конце концов пса водрузили в корзинку, и Миртл уселась на велосипед. Я отметил, что в суматохе мы не условились, когда встретимся в следующий раз. Мы поцеловались на прощанье, и она покатила по проселку. Я слышал, как, скрываясь за поворотом, она оживленно щебечет:

— Смотри-ка, Брайен: что это там? Не кролик ли? А, Брайен?..

Я пошел в дом. Принялся было читать. Не получилось. Никак не мог сосредоточиться. Миртл не выходила у меня из головы. Так не годится, думал я.

От прежнего моего настроения не осталось и следа. Наступило время ложиться, но спокойствие все не возвращалось ко мне, и я не мог уснуть. В эти дни темнело очень поздно, и за окном горел редкостной красоты закат. Неподвижные, стояли деревья на фоне пламенеющего неба. Я то и дело вставал с постели и шел к окну полюбоваться. С каждым разом все ярче разгоралась, все выше поднималась луна. Заблагоухали цветущие кусты живой изгороди перед окном, умолкли птицы. В природе царило совершенство.

Вдруг сквозь открытую дверь я заметил на стене смутное пятно лунного света. Мне почудилось, что это стоит женщина, обнаженная, теплая. Я пригляделся: конечно, ничего подобного. Я посмеялся над собой. Ветерок впорхнул в окно, обдувая мне тело. Воображение разыгралось во мне с небывалой силой, в голове падучей звездой пронеслась ослепительная мысль: «Надо искать себе другую».

Из-за плохой погоды школьные спортивные игры пришлось отложить, и теперь это событие больше никого не волновало. Спортивный праздник — высшая точка напряжения, такое не повторяется дважды в год, тем более что день, на который его перенес директор, как назло оказался самым холодным за все лето. После утренней молитвы директор обратил внимание школьников на то, какая нынче погода — будто они уже и без того не лязгали зубами.

— И чтобы я сегодня не видел ни одного ученика без пальто!

Разбойники слушали смиренно, точно агнцы.

— И чтобы — ни в коем случае! — Излюбленная им формула назидания более смахивала на призыв ослушаться, чем на приказ подчиниться. Плотно запахнув на себе полы мантии, он спустился с кафедры. Изо дня в день его одолевала школьная мелюзга, норовя перехватить по дороге. Сегодня их выстроилась целая очередь, и ему пришлось остановиться.