Барбара Брэдфорд - Помни

— В Гонконге ты оказался незаконным иммигрантом без документов. Как тебе удалось выкрутиться? — спросил Кли. — Я знаю, у тебя китайский паспорт, а как насчет виз и всего такого?

— Господин Лун все устраивай. Его доставай настоящий гонконгский паспорт. На мой имя.

— Можно на него взглянуть? — попросила Ники. — Ты ведь не возражаешь, если мы на него посмотрим?

— Моя не против. — Сунув руку в карман, Йойо вытащил паспорт и протянул ей.

Кли пересел к Ники на софу. Они рассмотрели паспорт и переглянулись. Они ожидали увидеть фальшивку, но оказалось, что это настоящий гонконгский паспорт, выданный на полное имя Йойо: Чин Юнъю.

— Очень хорошо, Йойо. Твой друг господин Лун, видимо, действительно имеет большие связи, — сказал Кли, возвращая паспорт.

Йойо рассмеялся и кивнул.

— Какие у тебя планы? — спросил Кли. — Ты собираешься жить здесь, во Франции, или нет?

— Господин Лун имей контора свой торговый компания. Здесь, Париж. Он привози меня как свой секретарь. Может, моя оставайся, может ехай Нью-Йорк. — При этих словах он вопросительно посмотрел на Ники.

— Мы поговорим об этом завтра, хорошо, Йойо? — сказала она, взглянув на часы на каминной доске. — Думаю, что нам пора трогаться. Если не ошибаюсь, господин Лун ждет нас в восемь?

— Да. — Йойо поднялся. — Он и госпожа Лун жди нас тогда. Гостиница «Ритц». Площадь Вандом. Номер, где живи Эрнест Хемингуэй.

Кли и Ники многозначительно переглянулись, и Ники, не сдержавшись, расхохоталась. Кли тоже засмеялся.

— Что случайся? — озадаченно спросил Йойо.

— Я не перестаю радоваться, что твоя судьба так счастливо переменилась, Йойо. Господин Лун и вправду твой добрый дух.

— О да, господин Лун есть очень добрый дух, очень большой удача.

Ники думала об Анне Деверо с самого Мадрида, и потому в воскресное утро она решила позвонить ей в Пулленбрук.

— Как прекрасно слышать твой голос, Ники, — сказала Анна.

— Взаимно, Анна. Я в Париже с Кли и вот подумала, что надо бы позвонить вам.

— Очень рада. Я не знала, где найти тебя, — мне бы очень хотелось поговорить с тобой.

Голос Анны был необычным, и Ники, переменив ногу, выпрямилась на стуле.

— О чем? — осторожно спросила она.

— О Чарльзе. Ники, я…

— Анна, я так виновата перед вами, что притащилась в Пулленбрук со своими нелепыми домыслами. Знаю, как сильно вас огорчила, мне не следовало этого делать. Действовала по наитию, совершенно не подумав. Чарльз действительно покончил с собой три года назад, теперь я это знаю наверняка. В том репортаже был не он, мне лишь показалось.

— А вот я в этом как раз не уверена, — возразила Анна.

Ники замерла, сжав телефонную трубку.

— Что вы хотите сказать?

— Я все думала о тех двух фотографиях. Когда ты показала их мне в первый раз, я увидела сходство. Если честно, оно было очень сильным. Но потом тут же убедила себя в том, что это не может быть Чарльз по той простой причине, что мой сын никогда не поступил бы так подло, никогда бы не опустился до того, чтобы имитировать свою смерть. Однако последние две недели эти фотографии буквально стоят у меня перед глазами.

— Забудьте о них, Анна. Это был не Чарльз. Честно, не он.

— Мне хотелось бы снова взглянуть на них, — тихо промолвила Анна. — Не будешь ли ты так добра, не перешлешь ли их мне?

— Но они уничтожены. Я решила, что хранить их незачем.

— У тебя их и в самом деле нет?

— Конечно. Я избавилась от них, порвала и выкинула.

В трубке воцарилось молчание. Ники немного подождала, потом сказала:

— Анна, вы слушаете меня?

— Да, слушаю.

Голос ее показался очень слабым, тихим, и Ники воскликнула:

— Анна, что с вами?

— Если честно, я совсем не сплю. Наверное, оттого, что все время думаю о Чарльзе. Все вспоминаю и вспоминаю…

— Ах, Анна, дорогая, не мучайте себя так, — мягко произнесла Ники, переполненная состраданием. — Это моя вина. Я не знаю, как помочь вам, как успокоить вас, ну что мне сделать, чтобы вам стало лучше? — Ответа не последовало, и Ники спросила: — Могу я что-то сделать для вас?

— Может быть, ты приедешь в Англию, дорогая? Я хотела бы поговорить с тобой. Мне необходимо поговорить с тобой и только с тобой.

У Ники упало сердце. Она собралась уже отказаться, но вспомнив, что именно она виновата в той сердечной боли, которую испытывает сейчас эта женщина, произнесла:

— Я приеду к вам завтра, но только на один день. В Пулленбрук мне добраться не удастся, так что не могли бы мы встретиться в Лондоне? За обедом?

— Конечно, конечно, это будет великолепно! — голос Анны приобрел бодрость и силу, и она торопливо сказала: — А почему бы нам не встретиться у меня дома? Там тихо, никто не помешает, и это намного удобнее, чем в ресторане.

— Хорошо, Анна. Договорились. Увидимся завтра, скажем, между двенадцатью и половиной первого.

— Жду встречи с нетерпением.

— Передайте наилучшие пожелания Филипу.

— Обязательно передам. Он сейчас гуляет, а то бы я пригласила его к телефону. Я знаю, что ты хотела бы с ним перекинуться словечком. Ну что ж, хорошо, до завтра, дорогая, и еще раз большое спасибо.

Повесив трубку, Ники села за письменный стол в маленьком рабочем кабинете Кли и задумалась о разговоре с Анной. Не кто иной, как она разбередила старую рану Анны, которая уже почти затянулась за прошедшие три года, и заставила ее снова страдать.

Прошлое нахлынуло на эту очаровательную женщину с новой силой, причиняя страшную боль, хотя она заслуживала лучшей доли. Подумав о Чарльзе и о том, как он поступил со своей матерью, исчезнув без следа, Ники опять испытала досаду, но мгновенно прогнала ее прочь. С ним все кончено, он больше не сможет отравлять жизнь Анне. Она найдет способ помочь ей залечить душевную рану. Она убедит Анну Деверо в том, что ее сын мертв. Что отчасти и в самом деле так.

Входная дверь хлопнула, испугав ее. Она выскочила в маленькую прихожую. Там стоял Кли с ворохом покупок. Два длинных французских батона торчали из одной сумки, овощи — из другой, а букет цветов примостился сверху третьей.

— Привет, — сказал он улыбаясь. — Пошли поболтаем, пока я все это разгружу.

Ники последовала за ним в кухню.

— Ты собрался накормить целую армию! — воскликнула она. — Что у тебя сегодня на обед?

— Деревенский омлет Донованов, к примеру, — ответил он, опуская пакеты на кухонный стол.

— Это еще что за блюдо, позвольте вас спросить?

— Увидишь. Мое фирменное блюдо — очень вкусно. Тебе понравится. — Выхватив из пакета букет цветов, Кли повернулся и вручил его Ники. — А это моей девочке, — проворковал он, наклоняясь и целуя ее в щеку. — Утром, поднявшись чуть свет, милой я собрал букет, — продекламировал он с сильнейшим ирландским акцентом.