Эйлин Гудж - Сад лжи. Книга 1

Почему она это делает, попыталась понять Рэйчел. Почему мучает себя понапрасну?

Брайан молчал. Рэйчел чувствовала, как ее охватывает ужас. А что если он уже начал жалеть о случившемся? Неужели Роза значила — и все еще значит! — для него так много?

— Давай не будем загадывать, как и что будет потом, — Брайан наконец прервал свое молчание. — Давай думать о настоящем. Я люблю тебя, Рэйчел! Больше всех на свете.

«Это еще не все! — хотелось ей крикнуть. — Ты не ответил на мой вопрос. Ты не хочешь мне всего рассказать!»

Ей было стыдно, что она так настойчиво домогается его заверений в любви. «Что это со мной? Я веду себя, как последняя истеричка», — думала она. В конце концов Брайан ведь женился все-таки на ней, а не на своей Розе. Упаси Бог, чтобы она превратилась в одну из тех ревнивых жен, требующих от своих мужей все новых и новых доказательств их верности, словно собака, которая ждет под столом подачки.

«Прекрати себя изводить! — приказала она себе. — Зачем заставлять его признаваться в том, чего ты все равно не сможешь пережить?»

Погладив ее груди, Брайан слегка сжал их, пощекотав сосок большим пальцем.

— Миссис Макклэнан… Прекрасно звучит, а? Последняя миссис Клэнан в нашем роду родила семерых. Как ты, потянешь?

Рэйчел похолодела.

«Какая же я ханжа! — пристыдила она себя. — Требую от него, чтобы он все рассказал мне про Розу, а сама ничего ему о себе не рассказываю!»

Разве семейная жизнь, продолжала спрашивать себя Рэйчел, не должна строиться на абсолютной честности? На полном доверии? Значит, она просто обязана рассказать ему о себе. В конце концов — он сам узнает. С самого начала, когда она, присев к нему на койку в палате «Корпуса Кристи», читала его дневник, Брайан не скрывал, делясь с ней своими мечтами, что хочет, чтобы у него была большая семья.

— Брайан… — начала она, но горло как обручем перехватило.

Портить такой великолепный момент? Такой день, самый замечательный в их жизни? Нет, это было бы несправедливо. Потом, но не сейчас. Только не сейчас. Еще не пришло время. Вернее, решила она, время уже прошло. Какая же она все-таки трусиха! Надо было сразу же сказать ему — решиться и сказать. Чтобы еще до того, как их обвенчал пьяный капеллан, Брайан мог сделать выбор и отказаться от женитьбы. Но все происходило, как в тумане. Правда, было — и тогда, и сейчас — кое-что, видное совершенно ясно. Рэйчел не могла потерять его. Один раз она уже с ним расставалась. На новое расставание у нее не хватит сил. Она просто не выдержит такого удара. И умрет…

— …Не останавливайся, — проворковала Рэйчел, замирая от счастья ощущать на груди и животе его руки.

Раздвинув ноги, она позволила пальцам Брайана войти в нее.

— Боже… милый… еще… еще… я так хочу тебя… не останавливайся… я скоро кончу, я чувствую…

— Подожди!..

И вот он вошел в нее. Вошел целиком. Его сильное, дрожащее от страсти тело приподнималось и опускалось, и каждое движение доставляло ей новое наслаждение. Помогая ему, она выгнула спину, не переставая поглаживать его ягодицы — о, эти совершенные формы! — ощущая шероховатую твердость кожи и, когда ее пальцы спустились ниже, мягкие складки маленького мостика, как бы переброшенного к мошонке.

О, Брайан, если бы я когда-нибудь могла родить тебе ребенка… если бы…

Рэйчел ощутила горячий прилив, пронзивший все ее тело, прилив тем более острый, что она давно жаждала этого.

Но вот она почувствовала, как его семя извергается в нее. В этот момент она показалась себе такой потерянной — полностью отсеченной от Брайана, словно выпавшей из его орбиты.

«Так не может начинаться настоящая семейная жизнь. Нельзя, — сказала она себе, — нельзя обманывать Брайана с самого начала. — И приказала: — Скажу ему. Он поймет. Он любит тебя».

Рэйчел уже открыла рот, чтобы прошептать слова правды, но эти слова не шли из горла. Перед ее мысленным взором на один миг возник голубовато-белый свет, отражавшийся от стального хирургического скребка в руке Дэвида, и она услышала его злой испуганный голос: «Ты еще пожалеешь об этом. Ты пожалеешь, что заставила меня сделать это».

Образ его тут же исчез. В целом мире не было сейчас ничего, кроме влажного тепла, исходящего от тесно прижимавшегося к ней Брайана, и его рук, нежно баюкающих ее голову. Рук, таких больших и сильных, что они невольно заставляли ее вернуться в детство и вспомнить, как отец держал ее маленькую головку, словно хрупкое яичко, у себя в ладонях.

Сдавленные рыдания вырвались из ее груди.

— Что с тобой? — забеспокоился Брайан.

— Ничего, — солгала она и крепко сжала его ребра, услышав, как оттуда со свистом выходит воздух. — Просто я счастлива, вот и все. А когда я счастлива, то плачу. У меня все наоборот. Когда мне плохо, когда волнуюсь, то смеюсь. Хихикаю, прямо как сумасшедшая.

— В таком случае, надеюсь, я никогда не дам тебе повода хихикать, — прошептал Брайан.

Рэйчел всей душой хотелось этого. Пусть между ними все будет простым и ясным. Всегда. И, конечно, она все расскажет ему про аборт… совсем скоро. И он поймет. Должен понять. И тогда все будет прекрасно. Никакая ложь не встанет между нами.

Все будет так, как было у мамы с папой.

С тех пор как Брайана отправили за океан, Роза сделалась заядлой читательницей газет: теперь каждое утро она начинала с чтения «Таймс» и «Ньюс», ища в них любую информацию о боевых действиях, бомбардировках, ходе мирных переговоров — словом, обо всем, что прямо или косвенно подтверждало ее надежду на скорейшее окончание войны и возвращение Брайана.

Вот и на сей раз, пролистав в метро «Таймс», она, придя в офис и сев за свой стол, как всегда безупречно выглядящий и не заваленный никакими бумагами, поставила кофе и открыла свежий номер «Дейли ньюс».

На третьей странице ее внимание привлек репортаж из Вьетнама: на сопровождающей материал зернистой фотографии какой-то парень в неуклюже сидящем смокинге обнимал невесту. Подпись под фотографией гласила: «ГЕРОЙ ЖЕНИТСЯ НА ВРАЧЕ, СПАСШЕМ ЕМУ ЖИЗНЬ».

Роза быстро пробежала первые строки, где было полно разных имен и дат, и приступила к подробностям волнующей истории, повествующей о врачихе, сумевшей вырвать из лап смерти попавшего в полевой госпиталь американского солдата. После чего тот вопреки всем приказам убежал обратно на фронт и, пробравшись в тыл противника, освободил свою спасительницу из вьетконговского плена. Такая вот трогательная любовная история со сказочным концом. Дочитав ее до конца, Роза улыбнулась, почувствовав, как забилось сердце.

«Видишь, — сказала она себе, — счастливые концы все-таки существуют на свете. Выходит, нет ничего невозможного».