Эйлин Гудж - Тропою тайн

Почему раньше она этого не замечала?

Чья-то рука подхватила Элли, поддерживая. Обернувшись медленно, как во сне, она увидела Пола; его серые глаза за стеклами очков смотрели на нее изумленно и растерянно.

Публика была потрясена. Леон побагровел. Верна с ее начесанными, стоящими дыбом волосами ошарашенно замерла. Голоса гудели и затихали в ушах Элли, будто преодолевая помехи дальней телефонной связи.

— Можно поговорить с вами… наедине? — Чистый, как звон серебряного колокольчика, голос перекрыл все остальные.

В поле зрения Элли всплыло встревоженное лицо Кейт — идеальный овал, прелестные, утонченные черты. В ореховых глазах застыли слезы.

Каким-то чудом Элли пришла в себя и последовала за ней. Кейт остановилась, поравнявшись со стулом, на котором сидела Скайлер, охваченная замешательством. Прислонив трость к дубовому столу, Кейт обхватила бескровные щеки Скайлер и на мгновение замерла, словно пытаясь сказать: «Я люблю тебя и все объясню, как только ты будешь готова выслушать».

Скайлер подняла голову, впилась недоуменным взглядом в глаза матери, и Кейт что-то проговорила — так тихо, что Элли не разобрала ни слова. А потом Кейт взяла трость и пошла по проходу между скамей, бросив пренебрежительный взгляд на замершего на стуле мужа.

По коридору плавали клубы табачного дыма, у стен стайками толпились курильщики, но Элли, ничего не замечая, миновала их и опустилась на скамью рядом с Кейт. Последовала неловкая пауза. Кейт коснулась руки Элли.

Наконец Элли обрела дар речи.

— И давно вы знали?..

— Все время. Не с самого начала, но я быстро сложила всю мозаику. Ваша фотография появилась в газетах, и я… все поняла. Бог свидетель, я все знала. — Она приложила пальцы к виску, не сводя с Элли огромных страдальческих глаз. — Сначала я была слишком потрясена, чтобы что-либо предпринять. Я считала, надо позвонить в полицию. Но каждый раз, когда я брала на руки моего… то есть вашего, ребенка, — с видимым усилием уточнила Кейт, — я говорила себе: «Еще один день. Подождем до завтра. Пусть она пока побудет со мной». Так и продолжалось. День проходил за днем, и я отыскивала новые отговорки. А потом она впервые сказала «мама». У нее прорезался первый зубик. Вскоре Скайлер начала вставать на ножки и хватать все, до чего только могла дотянуться. И я… не знаю, когда я призналась себе, что не стану звонить в полицию. Думаю, все это время я просто ждала, что кто-нибудь все узнает и придет за ней. А потом я осознала, что этого не произойдет…

— А ваш муж? Он знал? — выдохнула Элли.

— Да. — Лицо Кейт омрачила тень. — Но для Уилла все было иначе. Он предпочитает не замечать того, с чем не может примириться. — Она грустно усмехнулась. — Иногда мне жаль, что я не такая, как он.

Элли пыталась понять, что к чему, но на нее свалилось сразу слишком много, и она словно блуждала в темном лабиринте.

Она спросила:

— Значит, в тот день в больнице, когда мы только познакомились, вы уже знали… кто я такая?

Кейт кивнула.

— Все эти годы? — Элли закрыла лицо ладонями.

— Я не вправе даже просить у вас прощения. — Искаженный мукой голос Кейт проникал в душу Элли. — Мы с Уиллом… совершили не только преступление. Это страшный грех.

Элли удивленно подняла голову.

— А ведь я знала, что она жива. Я чувствовала это. Господи, Бетани!.. Все это время она была жива… — И вдруг ее осенило: если Скайлер — ее дочь, значит… — Элиза — моя внучка!

Кейт снова кивнула.

— Теперь вы понимаете, почему я не знала, на чью сторону встать? — Кейт прижала ладони к щекам. — Сначала, когда она сообщила мне, что отдаст ребенка именно вам… Словом, вы представляете… — Глаза Кейт выразили ужас. — Вы верите в судьбу?

— Если прежде не верила, то теперь верю.

— Потому что это не просто совпадение. Когда я поняла… когда осознала, что за всем этим стоит некая сила — если угодно, назовите ее Богом, — то я почувствовала, что мне дали второй шанс, понимаете?

— Моя кровь и плоть… — пробормотала Элли.

— А когда Скайлер сказала, что изменила решение… — Кейт с трудом сглотнула. — Мне хотелось помочь ей — ведь она моя дочь, а речь шла о моей внучке. Но я… я просто не могла. И помешать ей тоже была не в силах. Поэтому и решила держаться в стороне.

— Почему же вы все-таки вмешались?

— Сама не знаю, — растерянно отозвалась Кейт. — По пути сюда я уверяла себя, что просто посижу молча. Но теперь я понимаю, что вовсе не собиралась молчать и не думала о последствиях. Я должна была сказать правду — или она убила бы меня.

Элли смотрела на собеседницу. Ей вспомнился тот день — через месяц или через несколько недель после трагедии? — когда она впервые осознала, что ее ребенка вряд ли найдут и она уже не увидит Бетани. В тот момент Элли задрожала, сползла с кровати, подтянула колени к груди и долго рыдала, раскачиваясь из стороны в сторону.

— И все это время вы… О Господи! — Элли обхватила свои плечи в тщетной попытке унять дрожь. Ее вдруг захлестнула ярость. — А вы подумали, каково мне? Нет, откуда вам было знать! Я превратилась в ходячий труп. Я ела и спала. Ходила на работу и на занятия. Но я не жила. Перестала даже чувствовать. Это было слишком мучительно. Господи Боже, мое дитя… Она — мой ребенок!

Элли разрыдалась, а Кейт смотрела на нее, но не смела даже заплакать. Такого утешения, как слезы, она не заслужила.

— Я понимаю, что мне уже ничем не загладить вину. И теперь, когда Скайлер знает правду, она вряд ли простит меня и отца. Если это вас хоть как-нибудь утешит…

Элли стремительно вскочила. В голове у нее билась единственная мысль: «Бетани!» Внезапно потеряло значение прошлое, Кейт, все, что будет дальше. Она сознавала лишь одно: ее дочь сидит в соседней комнате.

— Мне пора. — Элли устремилась к двустворчатым дверям зала суда.

Сначала ее внимание привлекли два адвоката, стоящие у судейского стола, — Леон, размахивающий руками, и дородная женщина с проседью во взбитых волосах. Над ними за столом возвышался растерянный судья.

В нескольких шагах от стола ответчика Пол беседовал с Джорджиной. Он обернулся к Элли, и в его глазах засветилась любовь. Элли сделала шаг вперед и почти столкнулась с молодой женщиной, неуверенно приближавшейся к ней.

— Это правда? — с ужасом спросила Скайлер.

«Она не желает знать меня!» — мелькнула мысль у Элли.

— Бетани… — Она снова заплакала, вытирая слезы рукавом. — А я боялась, что больше никогда не увижу тебя…

Скайлер вспыхнула:

— Я не верю этому! Ты не можешь быть моей матерью!

— Я потрясена не меньше, чем ты, поверь. Но это правда. Все совпадает.

— Нет… нет!

— Скайлер, выслушай меня. Твое настоящее имя — Бетани? Тебя украли у меня, когда тебе было всего четыре месяца. Но я по-прежнему любила тебя всей душой. Когда я поняла, что не сумею разыскать тебя, мне показалось… что наступил конец света…