Эйлин Гудж - Тропою тайн

— Зовите меня Микки, как все, — попросила она гортанным голосом.

— Микки, как вы можете охарактеризовать свои отношения со Скайлер Саттон? — спросила Верна.

— Она моя лучшая подруга.

— Вы давно знакомы с ней?

Микки улыбнулась:

— С трех лет. Мы были единственными детьми в школе верховой езды.

— Считаете ли вы Скайлер Саттон надежным и ответственным человеком?

— Абсолютно! Видели бы вы, как она ухаживает за своим конем! Скайлер… — Микки сосредоточенно нахмурилась. — Она всегда умела ладить с животными. Знаете, они доверяют ей. Именно поэтому Скайлер будет отличным ветеринаром.

— Умение ладить с животными — одно, а умение воспитывать детей — совсем другое, — возразила адвокат. — Почему вы считаете, что Скайлер способна вырастить дочь?

Казалось, этот вопрос застал Микки врасплох.

— Просто сможет, вот и все. Когда Скайлер за что-нибудь берется, она идет до конца, ее ничто не остановит. — Микки спохватилась, сообразив, что допустила ошибку — в конце концов, разве Скайлер не нарушила свое самое важное обещание? — и, бросив на подругу смущенный взгляд, упрямо добавила: — Такой подругой можно только гордиться.

Внутри у Элли все сжалось. Никакая тщательно отрепетированная речь не произвела бы более сильного впечатления, чем искренние слова молодой женщины, отнюдь не подверженной эмоциональным вспышкам. Внезапно Элли испугала мысль: «Господи, а если это правда? Если место Элизы — рядом с родной матерью?» Скайлер родила Элизу. Вопреки всему Элли сочувствовала ей всем сердцем. Покрывшись легкой испариной, она тревожно посмотрела на Леона. Тот встал, приготовившись к перекрестному допросу.

— Мисс Палладио, вы могли бы сказать, что ваша подруга Скайлер с детства располагала множеством привилегий?

— Если вы имеете в виду то, что она жила в большом доме и училась в отличной школе, — да, но если вы хотите узнать, избалована ли Скайлер, — нет. — Глаза Микки возмущенно вспыхнули.

— Избалована? — эхом повторил адвокат и улыбнулся. — Ничего подобного у меня и в мыслях не было. Я просто хотел выяснить, понимает ли мисс Саттон, привыкшая к комфорту и достатку, на какие жертвы ей придется пойти. Как справедливо заметила миссис Кэмпбелл, ребенок не лошадь. Его нельзя поручить заботам конюха, если вдруг вздумается пуститься в разгул.

— Возражаю, ваша честь! — рявкнула Верна. — Это явная попытка представить как прихоть искреннее желание моей клиентки.

Судья Бенсон подался вперед и нахмурился.

— Мистер Кесслер, если вы хотите что-либо доказать, не тяните время.

Леон рассеянно кивнул, показывая, что понял судью, и снова устремил взгляд карих искрящихся глаз на Микки.

— Итак, мы выяснили, что мисс Саттон отнюдь не избалована. Но вот вопрос: готовы ли вы назвать ее человеком, умудренным опытом? Таким, которого не одурачит первый же пройдоха?

— Пожалуй, да, — настороженно отозвалась Микки.

— Значит, Скайлер Саттон — здравомыслящая молодая женщина, способная принимать разумные решения?

— Да, это так.

— Стало быть, вы считаете, что ваша подруга поступила обдуманно и разумно, выбрав в качестве приемной матери для своего ребенка доктора Найтингейл?

Микки растерялась.

— Я… да.

— А вам не кажется, что она проявила… — как бы лучше выразиться? — наивность?

— Нет, не кажется.

— Итак, вы полагаете, что она сделала удачный выбор?

— Не могу сказать.

— Вот как? Вы изменили свое мнение о докторе Найтингейл?

— Она здесь ни при чем.

— Ваша подруга просто передумала, не так ли?

— Да.

— А как же доктор Найтингейл? Ей полагалось бы просто покориться?

Увидев, как потупилась Микки, Элли ощутила головокружение. Сквозь приглушенный шум в ушах она слышала, как молодая женщина нерешительно возразила:

— В этом не было… никакого расчета. Скайлер не может избавиться от своих чувств.

— Уверен, доктор Найтингейл тоже, — подхватил Леон. — Спасибо, мисс Палладио, у меня больше нет вопросов.

Элли заметила, как нахмурилась Верна Кэмпбелл. «Один-ноль в пользу Леона», — подумала она; в ней пробудилась робкая надежда.

Между тем Скайлер оглянулась и встревоженно поискала взглядом Тони. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, словно обмениваясь тайными сигналами. Но лицо Тони оставалось бесстрастным, а темные глаза — непроницаемыми.

До сих пор он наблюдал за борьбой Скайлер издалека, не становясь ни на чью сторону. А если он поддержит ее? Ведь Тони любит дочь. В этом Элли не сомневалась, и доказательством служил образок святого Михаила. Дав показания в пользу Скайлер, Тони добьется большего, чем если будет хранить молчание. А если суд вынесет решение в пользу Скайлер, Тони сможет играть активную роль в воспитании Элизы, даже если не будет жить с ней в одном доме.

Так что же останавливает его? Элли недоумевала. Неужели преданность ей, Элли? Или ему известно о Скайлер что-то такое, чего не знает никто?

Показания дали еще три свидетеля. Учитель верховой езды Скайлер испытывал явный дискомфорт. Соседка по комнате из Принстона. Бывшая учительница. Но все они твердили, что Скайлер — замечательная, умная и дружелюбная женщина.

Мать Скайлер так и не появилась. Что помешало ей? А как же отец Скайлер? Давать показания он не собирался. Может, он слишком предубежден, чтобы высказать беспристрастное суждение? Или есть другая причина?

Сумев привлечь внимание Леона, Элли написала в его блокноте единственное слово: «Отец?» В ответ ее адвокат приподнял кустистые брови и покачал головой.

Встревожен ли Леон чем-то или ей просто показалось? Элли охватило неистовое желание выбежать из зала суда, броситься домой, к Элизе, которую она оставила с няней, уроженкой Ямайки миссис Шоу. Наверное, ей надо просто сбежать, похитив Элизу, уехать в чужую страну, где их никто не найдет.

«Да? А как быть с Полом? Ты бросишь и его? А свою практику?»

«Не паникуй», — приказала себе Элли. Еще немного — и Леон начнет вызывать ее свидетелей: Джорджину, затем Пола. После наступит очередь свидетелей-экспертов — социального работника и психиатра. Сегодня днем — в крайнем случае завтра утром — все будет кончено. Но даже при таком удачном исходе пройдут дни, а то и недели, прежде чем судья примет окончательное решение.

Когда Элли уже почти убедила себя успокоиться, Верна Кэмпбелл вскочила:

— Ваша честь, прошу вызвать в качестве свидетельницы Скайлер Саттон.

Услышав свое имя, Скайлер растерялась. Казалось, ее истинное «я» заперто внутри холодной оболочки, которую видели все. Самой себе она чем-то напоминала русскую матрешку: в самую большую куклу вкладывалась куколка поменьше, и так далее, до последней, совсем крошечной.