Мэри Маккомас - Минуя полночь

— Малыш Эмили.

Гил напомнил ей здорового осетра, посаженного в банку для сардин, когда они ехали домой на ее «Порше». Ноги у него были уж очень длинные, а плечи уж очень широкие. Для него эта шикарная машина была явно маловата… но ехать было всего ничего, так что можно и потерпеть.

По дороге он вел себя очень вежливо и заботливо, но маленькая машина Дори готова была вот-вот взорваться от напряжения между ними. Он въехал в гараж и выключил мотор.

— Может быть, тебя подвезти домой? — спокойно спросила она.

Он улыбнулся.

— Спасибо. Думаю, будет лучше, если я прогуляюсь, — ответил он, но не сдвинулся с места. Она тоже не шевельнулась. Оба они не были готовы расстаться. — Можно задать тебе один вопрос?

Наверно, можно, но она не была уверена, что сумеет ответить на него, тем более сказать правду. Это решение придется принимать в последнюю минуту.

Она чувствовала, что не готова. Не готова отвечать на вопросы о своей жизни. Дори еще боялась новых чувств, боялась, что не сможет ощутить нужные эмоции. Боялась отвечать другому человеку. Боялась боли, которую могут принести эти вопросы и ответы. Даже то, что Гил ей нравился, привлекал ее… даже этого она боялась. Нужно вести себя осторожно… очень осторожно.

Она кивнула, но он не увидел этого в темноте. Однако, поскольку отказа не последовало, он, как смог, повернулся к ней и спросил:

— Что с тобой произошло?

Этого вопроса она действительно не ожидала.

— Я же рассказывала. Автокатастрофа.

— Но это ведь была не простая автокатастрофа, — сказал он, полагаясь на собственную интуицию. — Кто-то погиб?

— Я. Почти что. — Она ничего не чувствовала, проговорив эти слова. — И еще один бедолага, оказавшийся не в то время не в том месте.

— Так что случилось? — Голос его звучал так мягко, как будто это было теплое прикосновение во сне.

У него не было никаких причин задавать этот вопрос. Он просто хотел знать. Должен был узнать. Несчастный случай есть несчастный случай, верно? Все уже прошло, она осталась жива. Так какая теперь разница?.. Разве что ощущение, что для нее эта разница была огромной.

Так что случилось? Как это случилось? Она сама задавала себе этот вопрос тысячи раз. Целые ночи напролет она спрашивала себя, как это случилось. Прослеживала, как все развивалось. Переоценивала возможности выбора, сделанного ею в ту ночь.

Мучительные недели в больнице. Кошмарные ночи в пустой квартире. Бесконечные одинокие ночи в доме Авербэков. И все, к чему она в результате пришла, — это вывод, что жизнь просто предала ее, сыграла с ней слишком уж злую шутку.

— Так ты все-таки не послала подарок? — Она помнила, что мать задавала ей этот вопрос.

— Мне прислали приглашение. Что я должна была сделать?

— Просто сказать мне, что подарка ты не посылала.

— Ну хорошо, если ты настаиваешь. Но ты ведь знаешь, что врать я не умею. Ложь не стоит тех усилий, которые надо приложить, чтобы соврать. — Она сунула ручку в карман белого халата и отдала медсестре, стоящей сзади, медицинскую карту, которую только что заполнила. — Сейчас я подойду, одну минуту, — сказала она сестре. — Подготовьте рентгенограмму. Если все в порядке, отправим малыша домой, к родителям.

— По-моему, ты просто сошла с ума, — говорила мать на другом конце провода.

— Вполне возможно. — Она снова обратилась к матери, глядя на подъезжающую к воротам санитарную машину «Скорой помощи». — Я продала ту ужасную хрустальную вазу, что подарила его мать на пятилетие нашей свадьбы, и купила подарок. Честно говоря, мое отношение ко всему этому делает его невероятно самовлюбленным и мелким.

— Да ты просто выглядишь дурой. Надо было отсудить у него все до последнего цента.

— Все равно ничего бы не вышло. А потом, не забывай, что я в состоянии обеспечить себя сама.

— Надо было нанять бандита, — ход мыслей матери нравился Дори. Она просто обожала ту ярость, с которой мамуля была готова защищать единственную дочь, — чтобы его отделал как следует.

— Мама, он всего лишь хотел иметь детей. И честно и откровенно об этом говорил. Он даже не обманывал меня. Человека нельзя убить за то, что он хочет детей.

— Можно-можно. Вы вполне могли бы усыновить ребенка.

— Он хотел своего. — Она нахмурилась, заметив оживленное движение за стеклянными дверьми. Двери приемного покоя все еще были закрыты. Машина «Скорой помощи» тоже не двигалась. А вокруг нее толпились люди, сердито указывали на машину, даже, похоже, кричали, хотя она не могла расслышать, что именно.

— Оставить тебя после десяти лет семейной жизни и только потому, что ты не можешь забеременеть от него… это… это…

Дори опустила трубку, пока мать подыскивала нужные слова, чтобы описать его поведение, и стала рассматривать, что происходит за дверью.

Люди толкались и отпихивали друг друга. Подъехала полиция. Попытки разогнать толпу не увенчались успехом.

— Мамочка? Мама? Успокойся. Я тоже постараюсь все забыть, — сказала она, надеясь, что голос прозвучит спокойно и уверенно, несмотря на нотки гнева, обиды и разочарования. Она почти перестала чувствовать себя женщиной. — Жизнь еще не кончилась. Она прекрасна. Я занимаюсь любимым делом. Я переживу все это. А сейчас мне нужно идти. Завтра я тебе перезвоню.

— Ты никогда не звонишь. Я сама позвоню тебе.

— Хорошо. Как хочешь. Мне надо идти. Я тебя люблю.

Глядя на дверь, она отсутствующе положила трубку. В этот момент подъехала вторая машина «Скорой помощи» с включенной сиреной и горящими фарами. Толпа еще больше разволновалась. Двери то открывались, то закрывались. Слышны были рыдания, злые крики, стоны и восклицания.

Она подошла к двери. Этот беспорядок пора заканчивать. Медсестры, дежурный врач и двое практикантов уже вышли на улицу, чтобы помочь принять больного из первой машины. Кто-то направился ко второй. Столько суеты вокруг, а двери обеих машин все не открываются.

— Что здесь, в конце концов, происходит? — спросила она медсестру, вошедшую обратно из этого хаоса.

— Сейчас позвоню в службу безопасности, а потом надо вызвать еще полицейских. Здесь, похоже, будет настоящая свалка.

— Да в чем дело? — воскликнула Дори, чувствуя, как в крови заиграл адреналин. Страх и волнение были частью ее профессии, которую она так любила, что сама стала лишь частью своего дела. Будучи простым врачом, она могла бы выбрать любую специальность и сделать карьеру. Но она, доктор Дороти Деврис, стала специалистом по неотложной помощи и не могла представить себя кем-то другим. Всегда готова ко всему — и обычно получая самое худшее из возможного.

— В первой машине ножевое ранение, а во второй — пулевое, но случай один и тот же, — торопливо объяснила сестра, набирая номер. Она быстро и четко поговорила по телефону, повесила трубку и тут же набрала другой номер: — Опять бандитская разборка. Один прирезал другого, а его дружки подстрелили первого. Теперь здесь обе семьи. Детки забавляются, как вам это? Алло! Нет! Я не могу ждать! Это больница Вест-Сайд. У нас двое пострадавших в бандитской истории…