Екатерина Маркова - Блудница

Патрон увидел Марию на пикнике, который устроила в свой день рождения Лариса. Увидел и потерял голову. Всколыхнулась, перебаламутилась, встала дыбом природа русского мафиози, и он, очумевший от своего чувства, жил как в пьяном угаре, бросая к ногам Марии все, что имел. Предлагал уехать на какой-нибудь экзотический остров и жить там вдали от всей постылой российской действительности, которую, по его же словам, он сам созидал, разрушая… за что и кается, а выпрыгнуть, сойти с наезженной колеи не может. Он говорил, что сама судьба послала ему Марию, что только ради нее он может бросить тот криминальный мир, которым верховодил, и начать честную жизнь. Узнав, чем занимается Мария, он еще больше приосанился, исполнился сознанием того, насколько праведен путь, который он ей предлагает. Не Рогожиным, отнюдь, князем Мышкиным представлялся он, смиренно склоняя голову перед порочностью Марии — Настасьи Филипповны — и ощущая небывалые силы для возвращения заблудшей к тихой семейной жизни. Мария играла с Патроном, как кошка с котенком. Ее чрезвычайно забавлял этот всемогущий бандит, и, если он в упоении предлагал ей роль Настасьи Филипповны, то она отводила ему куда более скромное место среди аналогов в русской литературе и воспринимала его не более, чем грозой полей и огородов Мишкой Квакиным. За что она опасалась всерьез, так это за непредсказуемость его действий по отношению к ее иностранным ухажерам. Это в первую очередь почувствовал Потапов, когда, полыхая кошачьим диким взглядом, рухнула рядом с ним на примятый куст пудовая мышечная масса бандита. Если у японского хирурга была высоко развита интуиция, то, наверное, в этот момент он должен был почувствовать себя как минимум полным импотентом.

Патрон тогда быстро вычислил, представляет ли Потапов какую-либо преграду на пути завоевания им Марии и, утвердившись в отрицательном ответе, протянул ему широкую, как лопата, руку.

Японец уцелел лишь благодаря тонкой психологической обработке, которую мастерски провел с мафиози Потапов в их укрытии. Через полчаса Патрон резким свистом призвал охранников, и дальше беседа продолжалась за скатертью-самобранкой, раскинутой на примятой траве. Чем закончился этот памятный вечер, Потапов не помнит. Он был голоден, и две поллитры, хотя и сдобренные первоклассной закуской, легли на пустой желудок полным забвением. Очухался он наутро в роскошном особняке Патрона заботливо укутанным белым атласным одеялом до самых ушей и одетым в просторную пижаму хозяина.

— Ты классный мужик, Николай, — признался за завтраком Патрон, поводя красными от перепоя, влажными глазами. — Ты вчера спас жизнь японскому ублюдку. Ты был прав. Марать руки об эту мразь — не достойно русского человека. Тем более когда Мария сама понимает, кто есть кто. Мне вчера было в удовольствие слышать, что она говорила с тобой обо мне. Это главное. А то, что этот недоносок для нее — лишь средство зарабатывания денег, так это лишний раз говорит о его ничтожестве. Ты прав, Николай, ее надо завоевывать другими поступками… Знаешь, я готов ради нее на все…

На похоронах Марии Патрон вел себя странно. Он явился без цветов, и на его круглом веснушчатом лице было непонятное умиротворение. Когда батюшка читал заупокойную молитву, неясная усмешка несколько раз вспыхивала и гасла в его чуть удлиненных прищуренных глазах. Он не перекрестил лба во время этой молитвы и с нескрываемым удовлетворением и превосходством время от времени поглядывал на бывших клиентов Марии. Потапову он предложил свой джип и на вопрос, поедет ли на поминки, хмыкнул неопределенно и, глядя в сторону, тихо произнес:

— Я ее по-своему помяну…

Говорят, в тот день чуть ли не все подмосковные храмы заливались колокольным звоном — служили молебен великой святой — преподобной Марии Египетской. «Кем она была?» — спрашивали непосвященные, удивляясь размаху такого молебствия. И те, кто знал, отвечали: «Великой грешницей, блудницей, ненасытной в грехе, жила в Александрии, славившейся роскошью и пороками. Благодать Божия и заступничество Матери Божией обратили ее к покаянию, и покаяние ее превзошло по силе своей и ее грехи и…представление о возможном для человеческой природы…»

Потапов вспомнил довольное лицо Патрона на кладбище и подумал, что таилось что-то неразгаданное и мощное за этой вызывающей усмешкой в глазах мафиози, присутствующего на погребении страстно любимой им женщины. Больше они не встречались, но несколько раз он получал от него приветы, которые передавали ему самые неожиданные люди. Последний привет он получил от Алены на другой день ее появления в Шарм-Эль-Шейхе.

— А вас-то как судьба с ним свела? — откровенно удивился Потапов. — Он же бандит.

— Ну да, — согласилась Алена. — Но ничто человеческое ему не чуждо. Он захотел сняться в главной роли в телевизионном сериале, который я буду делать. И как человек без комплексов подъехал ко мне в театр на переговоры.

— И что же? — еще больше удивился Потапов.

— Побеседовали. Я ему объяснила, что актерская профессия — это то, чему надо долго учиться. Он понял. Признался, что любит театр, и хотел бы походить на мои спектакли. Потом оглядел мой кабинет и сказал, что пришлет рабочих, которые за два дня осуществят полный евроремонт. И добавил, что это не имеет отношения к нашему разговору о сериале. Это просто подарок к наступающему дню Восьмого марта.

— И вы приняли его подарок? — усомнился Потапов.

— А почему бы и нет? Кабинет действительно нуждался в ремонте, но у театра не было денег. Короче, мы даже подружились. Он пересмотрел все спектакли, некоторые даже по два раза.

— А каким образом речь зашла обо мне?

— Случайно. Он подвозил меня домой после спектакля, когда по мобильному позвонил Ингвар и рассказал вашу историю. Я автоматически повторила: «Николай Потапов». Он сразу среагировал, сказал, что у него тоже есть друг — Николай Потапов и живет он в Стокгольме. Выяснилось, что это вы и есть. Он даже хотел присоединиться к труппе нашего театра и вылететь в Стокгольм, чтобы навестить вас в больнице. Но потом его отвлекли неотложные бандитские дела, и он прилететь не смог. Но передал самый нежный привет.

— Скажите, Алена, — осторожно спросил Потапов. — Патрон никогда не говорил вам о Марии? Это — женщина, которую он любил…

— Если даже и говорил, то мне, а не вам, — вдруг резко оборвала его Алена и сразу перевела разговор на другую тему.

…Потапов поймал себя на мысли, что так глубоко погрузился в воспоминания, что выпустил из поля зрения Ксюшу, которая вот-вот проснется и начнет паниковать по поводу отсутствия Вероники и Марии. Надо было срочно что-то придумывать. Но мозги упорно пробуксовывали. Словно какая-то непонятная сила запрограммировала их на воспоминания. Потапов тяжело вздохнул и набрал номер Алены.