Александра Матвеева - Селеста, бедная Селеста...

— Муж где? — Я присела рядом, разглядела довольную улыбку на зеленом в этот момент лице. Цвет лица поменялся на оранжевый, но улыбка не исчезла, и я с облегчением вытянула ноги.

— Пошел Гвоздиков провожать. — Подружка сунула ладонь под мою и легонько сжала. Заметив, что я кручу головой, оглядывая зал, виновато добавила: — Лешка тоже ушел.

Все-то она замечает, моя милая подружка, и никогда ни о чем не спрашивает, терпеливо ждет, когда я сама открою ей свои тайны. А я не открываю. Зачем они ей? Зачем ей, чистой, милой девочке, знать правду о моей мутной, неудавшейся жизни? Достаточно знать, что я рядом и всегда буду рядом. Что люблю ее. И я говорю:

— Хорошая свадьба, правда? — и целую невесту.

Она кивает, и мы сидим, прижавшись плечами, и смотрим на танцующих.

Я поцеловала Люду и, больше ни с кем не прощаясь, покинула свадьбу. На улице оказалось холодно и сыро. Дождя еще не было, но его приближение чувствовалось в тяжелом промозглом воздухе. Я сбежала со ступенек и отважно шагнула в сумрак, ориентируясь на туманный свет фонарей.

Устала. Надо признаться себе, что разочарована. Именно это разочарование вызвало смертельную усталость. Господи, о чем я думала, на что надеялась? Я ни одного движения не сделала, чтобы увидеть Лешку, поговорить с ним. И все-таки каждый день после его возвращения я надеялась на встречу. Искала его глазами в институте, жадно разглядывала лица встречных на улице. И сегодня жила во мне надежда на чудо. Чудо возвращения любви. Что-то произойдет, и все будет как раньше. Лешка, его глаза, руки, губы… Его любовь. Глупая несбыточная надежда жила до последнего момента, до Людкиного извиняющегося:

— А Лешка уже ушел. Ему домой надо.

Разочарование разорвалось внутри меня маленькой болезненной бомбочкой. Я шла по темной улице и несла в ладонях свое разбитое сердце. Каждый шаг отдавался болью. Странно, почему я чувствую себя обманутой? Разве кто-нибудь мне что-то обещал?

Коля догнал меня и пошел рядом.

— Устала, — пожаловалась я, пытаясь запахнуть плащ. Ветер вырывал полы из ослабевших рук и забрасывал за спину. Коля помог справиться со строптивой одежкой и взял меня за руку.

Хорошо идти с Колей, молча, плечом к плечу, держась за теплую ладонь. Ладонь излучает надежность и дружелюбие.

— А она похожа на Людмилу, — раздумчиво проговорил Коля и покачал мою руку. Он не смотрел на меня, смотрел куда-то вперед и вверх. Он даже голову запрокинул. Я тоже посмотрела вперед и вверх. И ничего не увидела. То есть абсолютно. Потому что наступила темная ночь, а свет фонарей и сами фонари остались где-то ниже взгляда.

Бедный Колька! Сегодня его любимая стала женой другого. Людка никогда не отвечала на Колины чувства. Да он ей и не говорил о них. Но все-таки пока она была свободна, он сохранял надежду или иллюзию надежды. А вдруг? Совсем как я. Меня охватило к Коле теплое родственное чувство, я плотнее прижалась к его плечу, Коля выровнял свои шаги с моими. Идти стало еще лучше.

— Аль, а что она за человек, эта Зина?

Я невольно улыбнулась Колиному вопросу и принялась добросовестно отвечать:

— Зина — дочка дяди Витиной сестры. Их много: дядя Паша, дядя Ваня и тетя Рая — Зинина мама — это довоенные. Потом дядя Миша, дядя Витя, тетя Женя, тетя Тамара — эти после войны. Подожди. — Я пересчитала загнутые пальцы. — Кого-то забыла. А, еще Шурик — последыш. Он совсем молодой, немного нас постарше, недавно женился.

Я еще раз пересчитала пальцы и удовлетворенно вздохнула. Все. Никого не забыла.

— Ну, — нетерпеливо напомнил о себе Коля, — Зина-то что?

— Зина? Зина — дочка тети Раи. Они живут под Тарусой. Тетя Рая работает фельдшером в здравпункте, дядя Кирилл механик. Раньше в колхозе работал, а сейчас не знаю где. Но работает точно. Дядя Витя говорил, но я забыла. Зачем мне? У Зины два брата: Костя в прошлом году из армии пришел, в Тарусе водителем работает на автобусе, а Витек в школе учится. Не знаю, в каком классе, маленький еще. Может, в третьем?

— Аль, ты мне про Зину расскажешь? — начал проявлять нетерпение Коля. Вот чудной. А я ему про что рассказываю? Решив не сердиться, я продолжила свой рассказ:

— Зина в этом году закончила медицинские училище, работает медсестрой в санатории, не очень далеко от дома, летом на автобусе ездит.

— А зимой? — Коля снова встрял в плавное течение моего повествования.

— Зимы еще не было, она только три месяца работает, — машинально ответила я и услышала Колин смех. Вот, блин! Издевается.

— Не хочешь слушать, не надо, — обиделась я и замолчала.

— Хочу. Не дуйся. Что она за человек?

— Я ее не очень хорошо знаю. В основном по Людкиным рассказам да по редким встречам. Мне она нравится. Она знаешь, реальная и устойчивая.

Сама не знаю, почему из меня вылетели именно эти определения. Но они как нельзя лучше выражали мои представления о Зине. Коля не поймет и опять будет смеяться. Коля понял и кивнул головой.

— Мне тоже показалось, что она — самостоятельная девушка.

Как хорошо сказал, уважительно, по-доброму. Я даже позавидовала Зине, что она производит такое впечатление.

— Знаешь, Аль, я, кажется, влюбился. — В Колином голосе ни смущения, ни иронии. — Как думаешь, она со мной поедет?

Ни фига себе! Только увидел, уже женитьбу планирует. Я просто рот разинула. А Коля как ни в чем не бывало продолжал:

— Ну сразу, может, и не поедет. Но я настойчивый, со временем уговорю.

Я вошла в прихожую и установила, что в квартире кто-то есть. Из-под кухонной двери пробивался свет. Мама. Я привалилась спиной к двери и закрыла глаза.

Щелкнул выключатель, и закрытые веки дрогнули под внезапно вспыхнувшем светом.

— Устала? — сочувственно спросила мама, и я почувствовала ее теплые руки. Мама обняла меня, отрывая от двери, потянула за плащ. Я открыла глаза, близко увидела мамину улыбку, улыбнулась в ответ. Мама сняла с меня плащ, помогла отделаться от надоевших туфель. Ноги сразу закололо сотней иголочек. Я пошевелила пальцами и застонала.

— Бедная моя, целый день в новых туфлях. Но зато такая красавица! — ласково пропела мама и восхищенно прицокнула языком. Мамочка, как же хорошо. Мамочка дома. Я уже забыла, какое это счастье — приходить домой к маме, к ее радости, любви. Как недавно я жила с этим каждый день и не понимала, что имею. Как легко потеряла. Дура я, дура, все потеряла, ничего не сумела ни оценить, ни сохранить. И опять список потерь: Лешка, мама, дядя Сережа, Катя, Дима… Не буду сейчас об этом. Зачем? Ведь мама вот она, со мной. Хлопочет, вставляет мои ноги в тапочки.

— Как свадьба?

— Чудесно! — искренне говорю я. — Людка такая красоточка!

— Я видела, — говорит мама. — Я приходила посмотреть, как вы в ЗАГС уезжаете. Опоздала, вы уже в машины садились, поэтому меня не видели.