Наталия Терентьева - Там, где трава зеленее

Я чуть отодвинула от него голову.

— Саша, не съешь сережку.

— Так, все, девчоночки. — Виноградов аккуратно убрал карточку в портмоне и оставил на столе триста рублей чаевых. Задержавшись взглядом на нашей официантке, швырнул еще сто.

— На всякий случай, авось пригодится? — спросила я.

— Вот я и думаю… такая степень близости, как у нас с тобой, — это хорошо или уже то, что бывает после «хорошо», а, Лен?

— А что бывает после?

— Рюмка хорошей водки, вторая, четвертая, девятая, бэ-э-э-э-э… — Виноградов показал, как его вырвало от нашей с ним чрезмерной близости. — Ну ладно, ладно, я пошутил, не очень блестяще.

Виноградов вытащил размякшую Милочку из-за стола.

— Лен, застегни ей кофту, что ли… Неудобно до гардероба идти…

— А как же она домой поедет? Посадим ее в такси давай. А лучше, конечно, отвезти домой. Правда, она живет черт-те где… В Бибиреве, кажется… Но не дай бог что с пьяной случится…

— Ага, ага… — Виноградов одел нас и выволок на улицу. — Давайте, давайте, маленькие…

— Саш, ну я-то не пьяная, что ты со мной так? Держи Милочку, я сама как-нибудь…

Милочка, правда, на удивление ловко спустилась на высоких каблуках с лестницы, держась за меня острыми коготками.

— Давайте, давайте в машину, быстренько, замерзнете, — продолжал обращаться к нам обеим Виноградов.

— Ты решил отвезти ее?

— Ага, ага… Костик, в Митино.

Костик, покосившись в зеркальце на Милочку, молча кивнул. Кого только он, наверно, не возил в этой машине.

— Саша, меня, пожалуйста, домой, вернее, на «Маяковскую». К маме. Мне надо Варю забрать. Я понимаю, что ты хочешь… — Не могла же я при его шофере сказать, что теперь поняла, для чего он пригласил Милочку. То есть не поняла, а удостоверилась.

— Ага, ага…

Костя вопросительно посмотрел на меня в зеркало, потом — на него. Виноградов покачал головой:

— Всех в Митино. Трезвых, пьяных, мальчишек, девчонок…

Ладно, я же решила пройти этот путь до конца. Тем более, что я хотела забрать у него пару Варькиных любимых книжек. Потому что ей всегда не хватает именно тех книг, которые мы в прошлый раз оставили у него или на даче.

Врешь, ты все врешь себе, Лена. У меня второй раз за вечер пронеслась мысль, которая меня ужаснула. Я посмотрела на Сашу и опять прогнала ее. Нет, да нет же… Неужели вот такой ценой я должна спасти… А зачем тогда спасать… Да нет… Или?.. Пройти до конца? И понять все — про себя, про него, про нас?

В машине Милка, естественно, уснула. По дороге мы еще останавливались, Виноградов выходил в супермаркет и вернулся с пакетом, в котором явно проглядывался классический «набор любовника»: конфетки, орешки, мартини, шампанское, водочка… Какое там Милочке еще шампанское!.. А я его терпеть не могу, газированный сироп со спиртом. Как же Виноградов любил раньше, особенно после длительных отлучек в другие квартиры, вдруг заявляться с таким набором! И как, наверно, ему этого не хватало в несчастные полтора года наших псевдосемейных отношений!

Я позвонила Варьке:

— Варюша, ты что делаешь? Спать собираешься?

— Нет, — твердо ответила мне Варя. — Пока ты не придешь, я не усну. А ты где?

На самом деле я никогда не оставляла ее на ночь ни у мамы, ни у кого-то еще. Да и сейчас не собиралась.

— Варюша, я скоро приеду…

Я поймала иронический взгляд Виноградова.

— Может, ты пока ляжешь, возьмешь книжку… А бабушка что делает?

— Изабелла ходит в маске.

Моя мама на самом деле Лидия, которую все зовут Лиля. Изабелла — это была часть ее сценического псевдонима. Но потом как-то многие стали думать, что Лиля — уменьшительное от Изабеллы, и стали звать ее и так и так. Ей действительно очень шли оба имени — и маленькое, тихо звенящее, ласковое, и это, второе, неожиданное имя с привкусом терпкого винограда и ночных кабаре.

— А-а-а… ну хорошо… А Павлик как себя чувствует?

— Павлика все время рвет…

— О господи…

Мама сказала, что у него отравление, но мне почему-то казалось, что Павлик начал курить и поэтому его и рвет. По крайней мере, я очень четко чувствовала запах табака в их квартире, хотя там никто вроде не курит.

— А Игорек что делает?

— Он сказал, что я буду главной героиней следующей игры, которую он придумывает.

— Прекрасно. А что ты там будешь делать?

— Ловить монстров. Потом один монстр окажется заколдованным принцем, сначала он мне съест руку, но рука потом вырастет и…

У меня начала садиться батарейка в телефоне.

— Варюша, друг мой, ложись и жди меня. Я скоро.

— Ты не скоро, Воскобойникова, и не надейся. Сначала ты мне отдашь все долги, которых набралось — ой-ёй-ёй…

Я постучала по сумке.

— Сколько?

— Не в том месте долги, не в том, — покачал головой Виноградов. — Слушай, ты думаешь, она скоро проспится?

— К утру, наверно…

— Ай… — Он досадливо крякнул. — Кость, ты когда купишь аптечку в машину?

— Уже купил, Александр Ефимович. Валидол, аспирин, контрацептивы, бинты, йод.

Виноградовский шофер отличался невероятной наглостью — при его тщедушном телосложении это всегда производило впечатление. Сейчас он сказал это, даже не взглянув на Александра Виноградова. Костя разбил ему две служебные машины и проворонил личный «мерседес». «Мерседес» угнали средь бела дня — Костя показывал его для продажи. Когда его потом просили описать внешность «Артура», который вскочил в машину и угнал ее, Костя с апломбом отвечал:

— Ну типичный азер! Армянин или чечен… Скорей всего, башкир!

Второй потрясающей чертой Кости, особенно при его профессии, был географический кретинизм. Без преувеличения — если Косте нужно было хоть чуть изменить привычный маршрут рабочего дня «Митино — банк — другой банк — ресторан «Пушкин» или «Труффальдино» — Митино», Костя доставал карту и смотрел:

— Та-а-ак, и где же такая улица Балтийская у нас находится…

К слову, Костя родился и вырос в Москве.

Все обычно спрашивали Виноградова — а зачем ему такой Костя. Не знаю, как другим, мне он объяснял, что Костя — надежный и проверенный человек. И сейчас Виноградов пропустил мимо ушей его реплику и вполне дружелюбно поинтересовался:

— А как насчет алка-зельтцера? Есть что-то в этом роде от похмелья?

— Не-а, — ответил Костя. — Сейчас я этого урода сделаю, — и стал «делать», то есть обгонять задастый «лендкрузер».

— Тогда притормози у какой-нибудь аптеки.

— Саш, меня что-то укачало, купи мне, пожалуйста, нашатырь.

Виноградов купил в аптеке «36,6» «Похмелин», упаковку жвачки и нашатырь. Я открыла пузырек, понюхала и лишний раз порадовалась, что я умеренно ем и пью — иначе бы мне сейчас стало не просто душно.

Выходя из машины у своего подъезда, он бросил Косте:

— Завтра утром в восемь пятнадцать.