Маргарет Роум - Холодная страсть

Он был специалистом в бессловесной атаке. В молчании он предпринял первое пробное наступление — начал нежно поглаживать пальцами ее руку медленными ласковыми движениями, от которых в ее позвоночник текла восхитительная дрожь. Голубые глаза встретились с серыми, и сообщение, полученное ею, гласило: «Ты мне интересна. Я привлекателен, и я знаю, почему». Оно наполнило ее смесью ненависти, желания и страха. Его губы изогнулись в улыбке и пальцы, продолжая свое исследование, скользнули по кисти ее руки в поисках холодной ладони. Это была точка, от которой не было возврата. Она достаточно знала о любовных играх, чтобы понять, что наступил момент, когда либо надо дать отпор, либо поощрить, и если она выкажет досаду или испуг, то он немедленно отпустит ее, возможно, повторит попытку на следующий день. Она нежно пожала его руку в ответ. На мельчайшую долю секунды она глянула — не было ли это разочарованием? — в его потемневшие глаза, но затем каждая ее мысль оказалась заблокированной, когда он приблизил губы и взял в плен ее трепещущий рот поцелуем, который сказал ей со всей прямотой: «Я — мужчина, и я отчаянно желаю тебя!»

Ее первой инстинктивной реакцией на его уловку было завизжать от отвращения, однако как раз перед тем, как она утратила контроль над собой, холодный разум взял верх и приказал ей вступить в битву. Таким образом, сначала медленно, она отвечала ему. Как только она разрешила своим губам двигаться под его губами, его объятие усилилось, и он начал отклонять ее назад до тех пор, пока она не ощутила под спиной жесткость земли. Когда он приподнял голову и прошептал «Джина», бурная волна триумфа сотрясла ее. Невероятно, но орел оказался под колпаком!

Уже более уверенно она приподняла руку и погладила его плоскую худощавую щеку легчайшим, как перышко, прикосновением, которое воспламенило его еще сильнее. Его глаза превратились в жидкое, расплавленное голубое пламя, уже больше не просто любопытные, но наполненные смесью мужской агрессивности в соединении с изумлением. Она вполне преуспела в том, чтобы крутить, как угодно, Орлом-Ардьюлином. Она попыталась насладиться триумфом — такое достижение оправдывало боль, наполнявшую ее сердце с таким страданием, от которого ее передергивало. Она отвернула лицо, когда он хотел поцеловать ее снова.

Он коротко рассмеялся и отпустил ее, потом начал искать по карманам сигареты. Она наблюдала за ним, как он закурил, сузив глаза от вспышки спички, и с удовлетворением заметила, что его руки дрожат и что он глубоко вдыхает воздух, как бы желая восстановить самоконтроль. Она ненавидела его не только за его преднамеренно спланированное наступление на нее, но и за его вероломство по отношению к Дидре. Она чувствовала бесконечное сочувствие к девушке, обрученной с человеком, который может в своих интересах ответить на ее любовь, но который допускает, что не должен жертвовать слишком многим для достижения собственных целей.

Он отбросил недокуренную сигарету и повернулся, чтобы еще раз взглянуть на нее. Она почувствовала себя пронизанной его жестким голубым взглядом, который смерил ее с головы до ног и наконец остановился на ее подвижных губах. Она вынуждена была улыбнуться, однако его задумчивое лицо не ответило ей. Его молчание и выражение беспокойства на лице приводили ее в замешательство, и она решила втянуть его в разговор.

Лениво потянувшись, она зевнула и надула губы:

— Что не так, Лайэн? Я только начала наслаждаться нашей… близостью? Ты, конечно, не даешь вторгнуться в наши попытки получше узнать друг друга мыслям о Дидре? — Она засмеялась горько и с издевкой, что прозвучало немного дразняще, и слегка повернулась, чтобы ее стройное бедро прикоснулось к его бедру.

— Дидра? — проскрипел он. — Какое отношение имеет к нам Дидра?

Она выпрямилась и стряхнула сухие травинки с плеч, уделяя этому все свое внимание.

— У меня создалось впечатление, что вы очень сильно привязаны друг к другу, но, может быть, я ошибаюсь?

— Нет, — помедлив, ответил он, глядя на нее сузившимися в щелки глазами, — ты не ошибаешься. По крайней мере на этот счет.

Ее брови поползли вверх, выразив сомнение в правдивости этих слов, однако легкомысленный ответ, который она намеревалась произнести, застыл у нее в горле, когда она ощутила исходящую от его напряженного тела опасность. Его орлиный профиль выглядел зловеще, он сам, казалось, балансирует на грани вспышки гнева, его чувства, которые он сдерживал, готовы были выплеснуться в любой момент. Только теперь она полностью осознала, как опасна игра, затеянная ею. Спокойствие ее серых глаз нарушил панический страх, который все возрастал, ей не удалось подчинить его холодной дисциплине, и это смятение не ушло от его внимания. Его дьявольская удовлетворенная улыбка усилила ее страх, заставила вскочить на ноги и попытаться ускользнуть от свирепых чувств, которые, как она подозревала, могли вот-вот прорваться; однако она сделала это слишком поздно. Как только она приподнялась, он вскочил на ноги и схватил ее в стальные объятия.

— Тебе хотелось немного поиграть, — проскрежетал он сквозь стиснутые зубы, — так придется пострадать от последствий.

Она отчаянно боролась, теперь уже окончательно убежденная и сердитая сама на себя за то, что позволила такую глупость и что отсутствие опыта завело ее в такую ловушку. Когда его голова приблизилась, она обрела голос и его ищущие губы отступили, когда она произнесла:

— Лайэн, я не играла ни в какие игры. Я люблю тебя!

Он моментально остановился, его теплое дыхание обвеяло ее щеку, и он осторожно взглянул на ее простодушное лицо. Она бесстрастно выдержала этот взгляд, но ее пульс вернулся к норме только, когда она увидела, что его буйная страсть постепенно сменилась кротостью. Прелесть улыбки и первые признаки удивления в выражении его лица были образцом актерского мастерства.

— Может ли это быть? — Орла Ардьюлина, казалось, одолевают сомнения.

Она отбросила стыдливость и пылко прошептала:

— Истинная правда, дорогой Лайэн. В ту первую ночь, когда я прибыла в Орлиную гору, я влюбилась в чарующий голос и в пару сильных рук, которые, обняв меня, казалось, убеждали, что наконец-то я дома. Пожалуйста, скажи мне, что ты тоже любишь меня, мой дорогой, потому что я не смогу перенести мысль о том, как я буду жить без тебя, если ты скажешь мне что-нибудь другое!

В его голосе нисколько не отразился тот триумф, который он должен бы был ощущать, когда он снова прижал ее к сердцу и его дыхание слилось с ее дыханием.

— Джина, моя милая, любовь моя, я не могу поверить этим твоим восхитительным речам! В ту ночь, когда я отнес тебя в своих руках и посмотрел на твое бледное маленькое личико, такое переутомленное, но все же такое красивое, я знал, что наконец-то я нашел женщину, которой я дожидался всю свою жизнь. Мне хотелось заявить об этом всему миру, но я остался спокойным и ждал, что наши отношения пойдут своим чередом. Знаешь, — он отнял ее лицо от своего плеча и посмотрел на нее в некотором замешательстве, — у меня создалось абсолютно ошибочное представление о тебе благодаря твоему дяде. Я ожидал увидеть очень холодную и искушенную женщину, опытного бизнесмена, лишенную теплоты и глубины, а вместо этого я увидел женщину прелестную и понимающую, веселую и восхитительно женственную. Поверь мне, я скажу пару теплых слов этому старому негодяю Руни об его слепой тупости!