Юлия Снегова - Услышь мой голос

«Хоть бы он был дома!» — про себя повторяла она.

— Алло, — услышала она голос Василия и закричала:

— Вася, срочно приезжай, Катя умирает!

— Что ты несешь?! Что с ней?

— Она пыталась отравиться, наглоталась тазепама.

— Когда это случилось? Сколько таблеток она выпила? Почему?! — заорал Василий.

— Ничего не знаю. Она спит… бледная… пульса почти нет, — рыдая, отвечала Ирина.

— Не распускайся, — прикрикнул на нее Василий, — возьми себя в руки и начинай промывание желудка. Я сейчас буду.

Василий уже был одет. Еще немного, и Ирина не застала бы его дома. Василий собирался в Ирландский бар. Там должна была состояться полуделовая-полудружеская встреча с двумя психоаналитиками из одной немецкой клиники. Василий вел с ними переговоры о запуске совместной программы по лечению различных пищевых расстройств на нервной почве. Времени на отмену встречи не оставалось. Василий заметался по квартире, соображая, какие лекарства и инструменты взять с собой. Потом он сообразил, что у Ирины, как у практикующей медсестры, все необходимое должно быть дома.

Он выскочил на улицу. Ему повезло, такси удалось поймать почти сразу же.

— В Строгино, — каким-то чужим, хриплым и безжизненным голосом сказал Василий водителю, — побыстрее. Дочка умирает.

Водитель внимательно посмотрел на своего пассажира, ничего не сказал и до отказа нажал на газ. Взвизгнули шины, и машина рванулась вперед. Они мчались, обгоняя автомобили, иногда проскакивая на красный свет. Наверное, Катин ангел-хранитель был все время рядом с ними, потому что их автомобиль чудом не попал в аварию и его ни разу не остановили гаишники.

— Здесь, — сказал Василий, не глядя, сунул водителю несколько денежных купюр и вбежал в подъезд дома.

Машина продолжала стоять у подъезда. Водитель, мужчина лет тридцати пяти в вылинявшей до голубизны джинсовой куртке, никак не мог прийти в себя. Он так близко к сердцу принял беду пассажира, так спешил, словно это с его ребенком случилось несчастье. У него возникло неодолимое желание подойти к телефону-автомату и позвонить домой, где его ждали жена и двое детей-дошкольников. Он захотел удостовериться, что у них все в порядке.

«Еще один такой пассажир, — подумал водитель, — и я вообще брошу подрабатывать таким образом».

Он открыл «бардачок», достал оттуда трубочку с валидолом, сунул мятную таблетку под язык и медленно тронулся с места.

До приезда Василия Ирина сумела взять себя в руки и сделать дочери промывание желудка. Она влила в рот спящей девочки литр соленой воды, и ту сразу же вырвало. Ирина собралась уже повторить процедуру и тут услышала звук открываемого замка. У Василия оставались ключи от квартиры.

— Вася, я в Катиной комнате, — крикнула Ирина, — помоги мне перенести ее в ванную.

— Как она? — спросил Василий.

— Держится, — ответила Ирина, — ее один раз уже вырвало.

— Слава Богу, — выдохнул Василий. — Я хочу ее посмотреть. Дай мне тонометр и стетоскоп.

Ирина положила девочку на кровать и быстро принесла все необходимое.

У Василия защипало в глазах, когда он понял, что перед тем, как лечь в постель, лечь умирать, его девочка разделась, сняла джинсы и аккуратно повесила их на спинку стула. Она лежал в одних трусиках и желтой футболке. Василий поднял футболку, и ему стало еще хуже. Когда-то он ежедневно купал Катю и осматривал ее как врач. Он замечал все изменения, происходящие с подрастающей девочкой.

И все-таки он не заметил, как она превратилась в юную девушку. У нее появились груди, маленькие, неразвитые, но уже очень женственные. Но она была такая худенькая, с очень белой, почти прозрачной кожей, туго натянутой на тонких детских ребрах.

«Не распускайся!» — приказал себе Василий и приложил к Катиной груди стетоскоп.

Он услышал легкую аритмию, но в целом сердце билось нормально. Пульс был очень редким, пятьдесят ударов в минуту, и это его пугало. Давление тоже было низким, семьдесят на сорок. Василий приподнял Катины веки и увидел, что зрачки девочки превратились в крошечные черные точки.

— Камфару и кордиамин, — приказал он Ирине.

— Ты уверен? — спросила она.

— Абсолютно. Надеюсь, у тебя есть одноразовые шприцы.

У Ирины дома было все, что нужно, — и шприцы, и ампулы. Василий нашел на Катиной руке синюю ниточку вены, протер ее спиртом…

— Дай мне, — попросила Ирина, — у меня опыта больше. Когда ты последний раз делал укол?

— Нет, я сам, — твердо ответил Василий.

Он сделал укол и еще раз поблагодарил судьбу за то, что не потерял навыков практикующего врача. Сейчас ему, как никогда, пригодился опыт, приобретенный в те годы, когда он зарабатывал тем, что выводил алкоголиков из запоя.

Кажется, он все сделал правильно. Пульс у Кати участился, сердечная деятельность постепенно нормализовалась, давление повысилось. И главное, им удалось наконец разбудить девочку. Она смотрела на родителей ничего не понимающими глазами, то и дело норовила опять скатиться в губительный сон. Но Василий изо всех сил мешал ей заснуть. Он то уговаривал ее:

— Катя, Катюша, открой глаза, нельзя спать!

То начинал отчаянно трясти девочку, несильно бить ее по щекам и кричать:

— Катя, не смей спать! Не смей закрывать глаза, сейчас я налуплю тебя так, что мало не покажется. Пей воду! — И он безжалостно вливал девочке в рот очередную порцию соленой воды.

— Ну все, кажется, теперь действительно достаточно, — наконец произнес Василий. — Ира, умой ее, а потом положим под капельницу.

К четырем часам утра, когда в окнах квартиры забрезжил рассветный сумрак, Василий и Ирина немного успокоились. Девочке больше ничего не угрожало, она дремала под капельницей с раствором, который должен был окончательно очистить ее кровь от смертельной дозы снотворного.

Ирина посмотрела на себя и только сейчас заметила, что ее новый костюм окончательно испорчен. Она переоделась в домашние брюки и футболку и пошла на кухню варить кофе. Василий оставался рядом с дочерью. Он боялся покинуть ее хотя бы на минуту, сидел и смотрел, как она дышит, потому что самого дыхания слышно не было.

«Почему она это сделала? — без конца спрашивал он себя. — Почему вообще они это делают?» Он имел в виду подростков — мальчиков и девочек с неокрепшей психикой, которые готовы расстаться с жизнью из-за того, что взрослым людям кажется сущим пустяком.

О подростковых самоубийствах написано множество книг, он сам когда-то выступал на научной конференции с докладом на эту тему. Василий никогда не думал, что это коснется его лично, он всегда подходил к этой проблеме со стороны.

«Ну почему, почему? — Он продолжать терзать себя вопросом, на который могла ответить только Катя. — Что у нее случилось? Несчастная любовь, обидел кто-то, поругалась с матерью…»