Юлия Снегова - Услышь мой голос

— Как ты себе это представляешь? Мы заключим договор, тщательно обсудим его условия и постараемся их соблюдать на глазах у Кати. А в ее отсутствие мы, как усталые актеры, будем снимать маски и становиться самими собой, отчужденными усталыми людьми.

— Нет, все будет не так! — с жаром произнес Василий. — Мы станем настоящей семьей — и при Кате, и без нее. Мы будем всегда одинаковыми. Я за себя отвечаю. После того, что мы тут все пережили, мне кажется, я очень изменился.

— А у тебя есть кто-нибудь? — спросила Ирина.

— Была, — уточнил Василий, — до вчерашнего дня.

— Ну и что ты ей скажешь?

— Скажу правду, она поймет. Все равно она меня не любит. Ей просто очень одиноко, и, мне кажется, она загоняет себя в ловушку, откуда ей будет очень непросто выбраться. Но это уже не мои проблемы. Она взрослый человек, а я должен заниматься своей семьей. Ира, почему ты сомневаешься? Мне кажется, что тебе от таких изменений в жизни станет только лучше. Ведь ты всегда хотела этого. Или у тебя что-то изменилось? Может быть, ты встретила другого мужчину?

— Да нет, никого я не встретила, — грустно произнесла Ирина. — А сомневаюсь я потому, что не хочу повторить прежнюю ошибку.

— Мы ее не повторим! — с жаром произнес Василий. — Раньше ты слишком много брала на себя, и меня это устраивало. А сейчас за все буду отвечать я. У нас ничего не получилось, потому что я переложил на тебя всю ответственность. Я вел себя не по-мужски. Теперь все будет по-другому. Ну, пожалуйста, поверь мне! В конце концов, если ты хочешь, мы можем спать отдельно, мы можем жить просто как друзья.

— Нет уж, — ответила Ирина и улыбнулась. — Если я соглашусь, то спать мы будем вместе.

Известие о том, что Василий уходит от нее, Женя восприняла спокойно. Настолько спокойно, что даже сама испугалась своего бесчувствия. Василий пришел к ней забрать кое-какие вещи и отдать ключи. Перед этим Женя не видела его три дня и даже не могла связаться с ним по телефону. Василий очень сухо, даже как-то по-деловому рассказал ей о случившемся, а потом очень странно посмотрел на Женю. Возможно, он ждал, что она станет умолять его остаться. Но Женя, в течение всего разговора сидевшая с опущенными глазами, сказала только:

— Ну что ж, конечно, всем так будет лучше. Тем более что ты все решил. Обо мне не беспокойся, я очень благодарна тебе за все. На самом деле ты очень помог мне. А теперь тебе надо идти к тем людям, которым твоя помощь нужнее. Не будем превращать наше прощание в мелодраму, иди. Всего хорошего. Позвони как-нибудь, я буду рада.

Василий покинул Женину квартиру решительной походкой человека, которому уже нечего терять. Женя закрыла за ним дверь и прошла в спальню. В странном оцепенении она вытянулась на кровати. Она действительно ничего не чувствовала — ни боли, ни даже огорчения. Как будто ничего не произошло.

«Но ведь и на самом деле ничего не произошло, — сказала себе Женя. — Я как была одна, так и осталась. Если бы я хоть немножко его любила, все могло бы сложиться иначе. Он бы так легко не оставил меня. Забавно все-таки получается, — она мрачно усмехнулась, — стоит только какому-то человеку приблизиться, как во мне начинает действовать какая-то отталкивающая сила. Никого не могу удержать рядом с собой. Некоторые уходят от меня, некоторых я сама от себя отталкиваю. Может быть, меня сглазили или порчу навели? А вдруг это сделал Антон? Он же любитель всяких восточных эзотерических штучек. Может быть, он все ждет, что я к нему вернусь? Фу, какие глупости! — оборвала себя Женя. — И придет же в голову такое. В том, что произошло с Васей, я ничуть не виновата. Это его семейная история, которая ко мне не имеет никакого отношения. Он, бедный, чувствует себя таким подавленным и виноватым. Хотя, по-моему, зря. Может быть, и грех так рассуждать, но, по-моему, его дочка все очень хорошо рассчитала. Она не хотела умирать, ей нужно было просто попугать родителей, чтобы они опять стали жить вместе. Но все равно, — подумала Женя, — эта девочка заслуживает уважения. Пойти на такой риск! А если бы мать задержалась на работе? Бедный Вася, он такой хороший отец. А у нас с ним уже никаких детей не будет…»

Женя вздохнула, поднялась с кровати и прошлась по пустой и тихой квартире. Сегодня эта пустота и тишина подействовали на нее угнетающе. Она подошла к пианино и ласково провела ладонью по его полированной поверхности. Недавно она пригласила настройщика, который наконец-то привел инструмент в порядок. Женя не собиралась устраивать музыкальные вечера и даже играть на пианино в одиночестве. Просто ей хотелось, чтобы старый, еще прабабушкин инструмент звучал так же хорошо и чисто, как раньше. Женя постояла немного рядом с пианино, а потом у нее возникла одна идея…

Она быстро прошла на кухню, открыла ящик рабочего стола, где у нее хранились хозяйственные мелочи, и нашла две длинных свечи. Это не совсем то, что ей нужно, но все же… Женя вернулась к пианино и вставила свечи в канделябры, прикрепленные к корпусу старинного инструмента. Конечно, сюда бы больше подошли не эти простоватые свечи из мутно-желтого парафина, а какие-нибудь зеленые или лиловые, с ароматом хвои или сирени. Они бы потом образовали красивые наплывы на потускневшей от времени латуни.

«Надо будет пойти в какой-нибудь модный магазин и купить красивые свечи. Раз мне некому играть, буду играть хотя бы себе», — подумала Женя и заглянула в нижний ящик бюро. Бюро тоже было старинное, может быть, даже старше, чем пианино. Женя так привыкла к антикварной мебели, окружавшей ее дома, что в современных интерьерах чувствовала себя неуютно.

В нижнем ящике бюро хранились ноты. Женя не заглядывала сюда уже очень давно. Она и не помнила, когда последний раз играла. Кажется, после того, как она закончила музыкальную школу, она к инструменту больше и не подходила.

«Ну да, правильно, — вспомнила Женя, — сначала умерла бабушка, потом уехала мама, пианино не смогло пережить эти потери и расстроилось. Ничего, старичок, — подумала Женя, перебирая ноты, — мы вдохнем в тебя новую жизнь».

Среди нот были совсем старые, с пожелтевшими страницами, пахнущие музейной стариной, а были и Женины, с пометками учительницы из ее музыкальной школы.

«Что бы такое сыграть? — размышляла Женя, перебирая шершавые от пыли листки. — Разве что это?»

Она поднялась с колен, держа ноты в руках, потом подула на них — поднялось легкое облачко пыли. Женя дала себе честное слово, что завтра же пропылесосит книжные полки и ящики с бумагами. Потом она поставила ноты на пюпитр и подняла крышку пианино. На нее смотрел ряд черно-белых клавиш, они как будто с нетерпением ждали, когда чьи-то пальцы оживят их. Женя решила сыграть отрывок из «Хорошо темперированного клавира» Баха. Это произведение она играла на выпускном экзамене в музыкальной школе и получила за него пятерку. Все-таки обидно, что она так долго не садилась за инструмент.