Эдуард Зубов - Случайная любовь

А в голове в тоже время стучало: «Невинна ли она? Невинна ли она?!»

Его грудь в этот момент лежала у нее на бедрах, и они раздвинулись. Юля оказалась распростертой, как опытная женщина.

– Давай! – вновь не своим голосом истошно выкрикнула она. По всему было видно, что она во власти первобытных чувств.

Не выпуская ее из рук, Сережа приподнялся на локтях и продвинулся. Теперь его лицо было на уровне ее лица. Он не двигался, целуя ее в губы, веки, впадинку носа, ароматную мочку уха. Юля, погруженная в легкую дымку чувственного наслаждения, подумала: «Будет ли продолжение?» А в следующее мгновение ее руки прижали его к себе, спустились ниже и ухоженные коготки впились ему в поясницу.

От ее истошного крика на Сережу нашло почти полное отрезвление, голова становилась все яснее и яснее, но чувственное желание не пропало и его «дружок» робко устремился к желанной цели, и лишь только прикоснулся к ее средоточию чувств, желая раздвинуть лепестки сказочного цветка…

– Ма-ма! – вдруг вскрикнула она. Ее потряс оргазм.

Она вдруг резко и сильно прогнулась, сжала ноги, и по всему ее натянутому телу пошли волнующие колебания. На какое-то время она перестала дышать, только сильно колотилось сердце. Затем с полураскрытых губ сорвался негромкий крик освобождения.

Сережа продолжал держать ее в своих руках до тех пор, пока она не почувствовала полного удовлетворения и не расслабилась.

С четверть часа, прижавшись друг к другу, они лежали на боку почти без движения. Она была в какой-то расслабляющей истоме. Ему казалось, что она словно была выброшена на берег тропическим тайфуном. Ее дыхание все еще было неровным, тело влажным от пота. Она находилась в дивном сладком изнеможении, не сравнимом ни с какими другими человеческими чувствами.

Но реальность постепенно вторглась в ее идеальное чувственное насыщение, а в нем, напротив, стало опять нарастать чувственное желание.

Инстинктивно он чувствовал, что уже не нужно ласки, она готова его принять. Он осторожно повалил ее на спину, губы их встретились, его язык проник к ней в рот и слился там с ее языком. Опять она почувствовала, как безудержное тепло распространяется внутри. Его руки лежали на ее горевших грудях, а язык проникал все глубже и глубже, пока она вновь не застонала.

Юля бедром ощутила его напряженную большую плоть и вновь подумала о том, как «он» проникнет в нее, как всю ее заполнит и положит конец неугомонному горячему нетерпению. Но она была еще очень далека от повторного оргазма. И тут ее разум стал подавать сигналы тревоги.

Чем же это она занимается в кромешной тьме, обнимая Сережу, лежа под стогом? К чему, если продолжится, это приведет? Ей будет больно, возможно, очень больно, и она закричит. В ее душу стал вселяться страх.

А Сережу все больше и больше настигала дикая страсть, которая приближалась к вершине. Он предвкушал удовольствие, которое в следующий миг должно было взорвать его. Его руки скользнули ей под ягодички и приподняли таз, чтобы ей было удобно принять его.

Огромная волна поднимала Сережу все выше и выше; он бился в пароксизме страсти, оседлав и сжимая в объятиях напрягшуюся хрупкую девочку. Его ноги пытались осторожно раздвинуть ее бедра, но они не раздвигались. А в следующий миг Юля прошептала:

– Не нужно, – она словно окатила Сережу холодной водой.

Он сразу сник, напрягся, замер, лежа на ней.

– Я боюсь, – словно извиняясь перед ним, повторила она уже сказанные в предшествующей встрече слова. Сказала настолько искренне, что Сережа ей поверил, понял ее. Поверил, что она невинна, и стал неистово целовать её.

Лежа под ним, она казалась ему совершенной, такой мягкой и теплой, очаровательной, пахнувшей липовым медовым цветом.

Волна нежности, страсти и еще чего-то большего, непередаваемого словами, захватила и понесла его, а в следующее мгновение Юля почувствовала, как с Сережей произошло то, что только что испытала она.

Он потерял ощущение всего земного, столь лихорадочен был его оргазм, – исчезли мысли, растворился мир. Из его груди вырвался глубокий стон удовлетворения. Юля даже сразу не поняла, откуда вдруг у нее на животе появилась какая-то жидкость.

– Это что? Это откуда? – стала растерянно спрашивать она.

Сережа молчал. Что он ей мог сказать.

«Ах, это от него. Это то, что, проникнув в нее, приведет к зарождению новой жизни!» – наконец осознала она.

Но реальность постепенно вторглась в их идеальное чувственное насыщение и Юля первая сделала движение, чтобы встать.

Сережа проводил ее до калитки, но они еще долго не расставились. Они не желали так скоро покинуть свою подругу – ночь, ее сладостную тревожную темноту с манящими огнями на небе, с ее теплым хмельным воздухом, от которого жадно расширялись ноздри; с ее ароматами из невидимых полей, лугов и лесов; и у каждого из них пылала голова и сердце тихо и томно таяло от чувственных желаний.

Без слов, без мыслей, без сознания их безумно влекло в эту ночь друг к другу.

Сережа нежно целовал пальчики ее маленьких ручек. В этом было что-то не современное, но трогательное. Юля подумала: «Как хорошо, что Сережа влюбился в меня по-хорошему, по уши, по старинке, а не по-нынешнему – из «физиологической потребности».

Деревня спала, но вот, дома через три, возвещая о нарождающемся дне, закричал петух, и тут же ему стал вторить с соседней улицы другой петушиный голос.

– Иди, скоро будет светать, – тихо прошептала Юля, но Сережа не уходил.

– Время еще детское, – еще крепче прижимая ее к себе, ответил он.

– Не детское.

– Как ваш петух закричит, тогда расстанемся.

– Он вообще не кукарекает.

Они стояли, прижавшись друг к другу так, что его бедро находилось между ее бедер. Его губы вновь стали искать ее губы. Он еще крепче прижал ее к себе. Она животом чувствовала прижимающуюся к нему напряженную плоть и млела.

Поднявшаяся волна чувственности схлынула не скоро, а когда схлынула, она вдруг неожиданно его поцеловала и улыбнулась. Сереже эта улыбка показалась странной, ужасно трогательной. Он посмотрел на нее.

– Я тебе благодарна, – прошептала она.

– Мне…

– Да. – Неожиданно Юля поцеловала его.

– За что?

– За то, что не тронул меня.

– «Вот и пойми ее, – подумал он. – Она все делает для того, чтобы меня спровоцировать на «это», и в тоже время за то, что не тронул, благодарит».

Закричал петух с соседского двора. Ему вторил петух Юли.

– А говоришь, ваш не кукарекает.

– Вот видишь, это он ради меня. Уже светает, иди, – вновь прошептала она.

– А когда встретимся?

– Встретимся… – Юля задумалась.

– Может быть, завтра? – предложил Сережа, не сомневаясь, что она согласится, и на следующий день они встретятся вновь.