Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

– Где деньги-то? – уже почти спокойно спросил бандит.

– Если договоримся, будут здесь, в кабинете.

– Значит, неподалеку, – сделал несложный вывод Скрепов. – Слушай, если ты такой умный, почему нам их не поделить? Без «чеха»?

– Потому что я потом проживу недолго, – усмехнулся Береславский. – Либо тебе захочется вторую половину, либо он меня найдет. Я ж фигура публичная.

Немного поразмышляв, Скрепер смирился:

– И что теперь дальше будет происходить?

Ефим посмотрел на часы:

– Пойду чеченца встречать. Учти: если выйдешь из кабинета – мне просигналят, – я просто уйду, и возитесь сами. (Ефим употребил другой глагол, характеризующий будущие отношения бандита и моджахеда.)

– А он войдет и пальнет?

– Пошли по второму заходу, – утомленно сказал Ефим. Он и в самом деле начал уставать от жуткого напряжения. – Надо бы было – подставил бы тебя сразу. А так – специально вас разделил, во времени и пространстве. Ты же видел.

– Видел, – нехотя согласился Скрепов. Он уже понимал, что особого выбора, если хочет увидеть деньги, ему не предоставлено. Но последнее слово оставил за собой: – Если что – первая пуля твоя.

– Достал уже, – разозлился Береславский. – Первая пуля, вторая пуля. Никому шума не надо. Деньги раздал, свое забрал – и по домам.

Он вышел из кабинета и направился к двери. У коридора хватило сил подмигнуть встревоженному Самураю. Тот весьма профессионально смотрелся в белом официантском фартуке.

Очень вовремя вышел – к дверям «Востока» с парадной стороны уже подходил Али.

«Ну, Господи спаси», – взмолился бывший атеист Береславский и поздоровался:

– Привет, Али!

Тот не ответил, пристально рассматривая Ефима.

– Что не так? – мягко спросил Ефим.

– Машина выезжала со стоянки. На три часа. Куда?

– Откуда я знаю? – равнодушно ответил Береславский. – И какая разница?

– Как – какая разница? – взвился чеченец. – Ты отвечаешь за груз!

Ефим устало вздохнул.

– Слушай, с тобой можно говорить откровенно? – спокойно спросил он.

– Только откровенно и можно, – усмехнулся тот. Чеченец, похоже, чувствовал себя отвратительно – желтый весь, – но руку из кармана не вынимал.

– А палить, не дослушав, не начнешь?

– Сначала дослушаю, – согласился Али.

– Давай по пунктам, – предложил Ефим.

– Давай.

– Порошка в «Ниве» нет.

– Как? – чуть не заорал тот.

– Ты обещал не стрелять до конца разговора, – напомнил Береславский. Момент был нервный, но Али, стиснув зубы, сдержался. – Порошок продан, и продан дорого – за миллион триста тысяч.

– Где деньги? – прошептал моджахед.

– Деньги целы и будут переданы тебе. За вычетом моих комиссионных.

– Собака, – еле слышно произнес Али. – Забирай свое, отдавай остальное.

– Есть еще один момент.

– Какой? – Его лицо, не изменив цвета, стало совсем неподвижным. Точно окаменевший пергамент.

– Твой враг из Красноярска, – сказал Ефим.

– При чем здесь он? – не понял чеченец, но опять без нервного срыва, которого так опасался Береславский.

– Он дал мне машину и заплатил за трафик. Еще в Москве. Я же тебе говорил. В кафе.

– Но мы договорились, что теперь я главный заказчик. Разве не так?

– Так, – подтвердил Ефим. – Но жизнь идет, ситуация меняется.

– Ты что, бессмертным стал? – ощерился горец.

– Наоборот, – объяснил Ефим. – Я как раз здесь в самой большой опасности. Либо ты меня убьешь, либо он. А я жить хочу.

– И что предлагаешь? – Али, к счастью, оказался намного хладнокровнее, чем Ефим предполагал. Сохранится ли это хладнокровие, когда он увидит убийцу своего сына?

– Я предлагаю передать вам деньги, забрать свои копейки и уйти. Причем вы должны уйти оба живые.

– Тебя-то что это волнует?

– А если он пальнет, когда я войду?

– Не пальнет, – твердо сказал Береславский. – Мы с ним подольше, чем с тобой, беседовали. К тому же у него к тебе – кроме денег – предъяв нет.

«Зря я это сказал, – запоздало подумал Береславский. – У Али точно имеется одна не денежная предъява. Вполне может сорваться».

Но чеченец не сорвался.

– То есть все либо в деньгах, либо в гробах? – недобро улыбнулся он.

– Отменно сформулировано, – подтвердил профессор. – Кстати, вторую половину, может, тоже сможешь изъять. Но потом. Без меня.

Али задумался.

– Ладно, – наконец произнес он. На данном этапе он не видел других вариантов.

Неужели все сложилось как надо? Ефиму даже поверить в это было непросто. И он на всякий случай еще раз спросил:

– А ты-то сможешь в него не выстрелить, когда увидишь?

– Попробую, – снова улыбнулся Али.

«Какая же у него неприятная улыбка!»

– Попробуй, это важно, – согласился Береславский. И достал из внутреннего кармана то, что Скрепов счел пивной банкой.

Али узнал ее сразу – сам же и дал.

Ефим сжал гранату правой рукой, левой – разогнул усы и, дернув кольцо, выдернул чеку. Отдал ее Али.

Тот спокойно взял кольцо с проволочками и положил в карман.

Теперь жало ударника отделял от капсюля только сжатый ладонью Береславского спусковой рычаг. Расслабься рука – пружина бросит вперед ударник, загорится пиросостав замедлителя – и, очень скоро, взрыв.

– Твоя страховка? – то ли спросил, то ли просто сказал горец.

– Ага, – подтвердил Береславский. – Либо все в деньгах, либо все в гробах.

Они подошли к кабинетику, и, казалось бы, успокоившееся сердце Ефима снова заколотилось. Теперь на него будут смотреть уже два ствола. Плюс еще одна неприятная штука. Он на миг представил себе, как эта зеленая дрянь выскальзывает из его вспотевшей ладони…

Сколько им останется жить после этого – три, четыре секунды?

Ефим зашел внутрь первым.

– Он не выстрелит, – с порога сказал посеревшему Скреперу. – И ты воздержись, пожалуйста.

Затем пропустил чеченца. Тот сел напротив Скрепова, сверля своего врага ненавидящим взглядом. У обоих – рука в кармане.

– Пожалуйста, спокойнее, господа, – еще раз мягко напомнил Береславский. – Мы же все в одной лодке. Руки на стол, пожалуйста.

Соперники не двинулись.

Тогда Ефим положил на стол свою руку. С гранатой «РГД-5».

– Чека у Али, – бесцветно сказал он. – Руки на стол, пожалуйста.

Теперь на столе было аж четыре руки: одна, мощная, – Скрепера, две худые и желтые – Али, и потная, подрагивающая – профессорская.

– Ее бы в стакан, – посоветовал опытный Али. – Не приведи Аллах, выскользнет.

– Не выскользнет, – заверил Ефим и убрал руку со стола.

– Что дальше? – спросил Скрепер. Про себя он решил, что чем бы сегодняшний дележ ни кончился, профессора он завалит. Никогда в жизни ему не было так паскудно, даже в тюрьме у Гнедышева. За это и завалить-то мало, надо что-то дополнительное придумать. Но это – потом. Сейчас задача другая: выжить и деньги получить.