Ирина Лобановская - Жду, надеюсь, люблю...

— Да ладно, ладно, не злись! — улыбнулся Иван с какой-то поросячьей иронией.

— Вантос, этот жест какой-то не мужской!

— Ладно, ладно, хорошо, — торопливо пробормотал он.

Слава поморщился. Противно как-то… Его версия, что брат — педрила, становилась все весомее. Если он голубой, то — сознательный голубой или еще пока латентный, с наклонностями, которые, может, сам не осознает пока до конца… Бедная мама…

Слава внимательно оглядел блондина в очках. Обручальное кольцо на пальце…

— А он женат, значит? — тихонько спросил он у брата.

— Да! Причем женился неделю назад! — громко, чтобы слышали все, ответил Иван.

— Поздравляю! — сказал блондину Слава, стараясь загладить конфликт.

— Спасибо, — кивнул тот.

— Как погуляли?

Гена ответил чересчур твердо и нарочито. Или это Славе показалось?

— Все было очень тихо. И гостей никаких не звали.

Ну что ж, кто как предпочитает…

И Слава весело рассказал всем о своем споре с теткой Ариной. Тогда ему было лет десять, тетка заявила, что через десять лет он обязательно женится. Спорили на бутылку коньяку. В свое двадцатилетие Слава напомнил тетке о споре. Она о нем уже забыла, но посмеялась и отправила мужа за коньяком и фруктами.

— Так я обменял женщину на коньяк, — со смехом закончил Слава. — Вот мы с Ванькой расходимся: он ратует за женитьбу, но против коньяка, а я — с точностью до наоборот!

Словно в отместку, клубисты принялись дразнить Славу, то и дело крича:

— Собака! Собака бежит! Слав, а вон еще одна!

Он отшучивался, хотя продолжал злиться. Поход превращался в опасное развлечение. И зачем он пошел? Но мама так просила…

Наконец они добрались до монастыря. Эх, давно Славка тут был! Лет в десять. С теткой Ариной и дядей Макаром ездили. Уже ничего не помнится.

Вошли на территорию. Слава осенил себя крестом. Почти незаметно, поскольку веру не надо выпячивать, но не надо и скрывать. Впрочем, это заметили все. Бросили косые взгляды. Но промолчали. Уже достаточно насобачились… И до новой акции-высмеивания не дозрели.

Иван тихонько постучал по колоколу, ответившему мелодичным красивым звоном. Всем понравилось. И все дружно улыбнулись. Двинулись к центральному храму. Вошли в нижний придел. Их встретила радушная бабушка. Попросила снять рюкзаки и положить в уголок. И стала добродушно рассказывать, как устроен храм — в точности как в Иерусалиме, полукупола такие же. Что все это основал патриарх Никон — вот тут он, под полом, и похоронен. Ему можно свечу поставить или Божьей Матери. А там — дальше — русский Гефсиманский сад и святой источник, тоже во имя Матушки.

Саня деловито поблагодарил. Бабушка улыбалась. А Слава решил: надо, раз есть возможность, хотя бы сделать минимум — поставить свечи. Купил у старушки много свечей и поставил их к иконе Богоматери. Перекрестился…

Клубисты взяли рюкзаки и вышли. Теперь решили идти к Гефсиманскому саду и источнику. Слава снова заметил: все намотали на ус факт его пусть маленькой и плоховатой, но православности. Никто, кроме него, свечей не покупал и не собирался.

Подошел Иван. Неспроста. Ему не терпелось кое-что выяснить.

— А ты разве верующий?

Осторожно, вкрадчиво спросил, но вроде приветливо.

— Да как сказать, — честно ответил Слава. — Не могу себя назвать хорошим христианином, не слишком часто в церковь хожу, посты не соблюдаю и вообще… Но все-таки стараюсь.

— «Стараюсь»! — передразнил сзади блондин в очках по имени Гена и громко засмеялся. Эдак слегка презрительно. Чем-то очень насмешил его такой глагол относительно веры — «стараюсь».

Слава обозлился еще сильнее. Он никому веры своей не навязывал, сказал о ней скромно, ни к кому с расспросами лезть не пытался… Но почему-то опять — откровенная издевка.

— Нет, я лично, — подал вновь голос блондинистый Гена в очках, словно поняв немой Славкин вопрос, — православие не хочу поддерживать. Пока, во всяком случае. Я был на сайте Андрея Кураева, чтобы разобраться в православии.

Довольно умилительная форма заявления: человек в двадцать с лишним лет вдруг впервые решил выяснить для себя, что это такое — православие. И не при совке, а сейчас, когда все церкви открыты и пасхальную службу транслируют по госканалам!.. Для знакомства зашел… Даже не в церковь, а на сайт Кураева. И что же? Побродил по сайту в течение нескольких часов — и уже знает, что такое православие?! Ну, орел просто… И того круче: с высоты своего величия, за часок-другой ознакомившись с верой, которая существовала на его собственной земле тысячи лет, вынес ей бескомпромиссный вердикт. В этот же день. Тэк-с… Какой же и почему?

— Православные однозначно против алхимии и астрологии! — заявил Гена-блондин.

— Да, верно. Но Кураев вполне современный человек, понимающий все тенденции и науки, и современной жизни.

— Не знаю, может быть, — хмуро пробубнил Гена, — но он тоже против алхимии и астрологии! А я не согласен. Потому что алхимики и астрологи шли дорогой знания, а кто запрещает искать знания, того я не понимаю.

— Но ты ведь сам человек науки и должен знать: алхимия и астрология — не науки по своей сути. Для любого нормального ученого методы алхимиков и астрологов — не научные методы.

— А я не хочу так строго все делить! — отрезал блондин. — Допустим, ты прав. Но все равно они хотели что-то узнать, не важно, каким способом. Так зачем же их запрещать? Кстати, католики меня тут отталкивают даже больше, чем православные. Православные хоть костры не жгли, а католики вообще сжигали алхимиков и астрологов.

— А как ты к протестантам относишься?

— Да к ним совсем плохо! Еще хуже, чем к католикам. Общался с ними и вижу: они не Бога любят, а деньги. Вот и весь сказ.

Тэк-с, подумал Слава. А вот тут Гена, пожалуй, молодец! Сам многое увидел. Так что обижаться больше на него не стоит. А остальное — ладно, спишем на юношеский максимализм. Славка и сам, помнится, когда-то также глобально судил и о вере, и о церкви… Это потом многое понял и остыл, с возрастом. Так что усё в порядке.

— А по поводу алхимиков, — продолжал блондин по-прежнему резко, — они попросту делали дело. Любая деятельность — мое мнение — всегда положительна! Не бывает деятельности во зло.

— Ну-у! — встрял в разговор Иван. — Вот интересное заявление! А фашизм, например? Тоже была своеобразная деятельность…

— Да! — не тушуясь ни на секунду, ответил Гена. — И фашизм тоже имел положительное значение.

Оба брата обалдели. Что он, этот малый, эпатирует так нелепо?! Саня и Рита тоже удивились.

— Да, положительное значение! Потому что не будь его — не было бы победы над ним, и не поняли бы люди, какое зло бывает и как от него защищаться!

— Тэк-с… — выдохнул Слава, — тут ты в чем-то прав, но уж слишком вольно все в одно смешал, в одну кучу.