Татьяна Батенёва - Золотая ловушка

— Герман Иванович, знаете, мы случайно оказались свидетелями ареста Пегова. — Маша говорила нарочито нейтральным тоном. — И у Кирилла были как раз накануне его гибели… Скажите, вы были в курсе, что Пегов крал самородки? — Она резко развернулась в сторону Тищенко, надеясь увидеть его реакцию.

Но на худом лице никаких эмоций не отразилось.

— А почему это вас интересует? — спокойно спросил Тищенко. — Мне кажется, это вопрос скорее для следователя, чем для журналиста. Чего вы хотите?

— Ну, журналисты тоже порой проводят расследования. — Маша усмехнулась. — Мне просто хочется понять, как это получилось, что самородки пропадали, а вы не знали… Кирилл, например, знал…

— Милая барышня, — скупо улыбнулся Тищенко, — мне кажется, вы много на себя берете. Я отстранен от работы, но не арестован, следствие разберется.

— А вы не расскажете, как у вас документируются такие находки? — Маша внимательно смотрела ему в глаза. — Ведь, наверное, есть какой-то порядок?

— Ничего я вам рассказывать не буду. — Теперь уже Тищенко с усмешкой смотрел на нее. — Все вопросы — к следователю… Если он захочет вам отвечать. А сейчас попрошу на выход!

— А кто такой Попович? — Маша словно выстрелила коротким вопросом и уставилась на начальника партии.

В светло-серых, водянистых глазах плеснулся страх. Тищенко судорожно пробежал пальцами по застегнутым до самого горла пуговицам на своей «ковбойке». Вдруг он круто повернулся и вышел из комнаты. Маша пошла по темному коридору за ним. Берг осторожно двинулся следом.

Оказалось, коридор вел на кухню — тоже почти пустую, со старой дровяной печкой посередине и самодельным столом в углу. Почти весь пол от окна до стола занимали пустые бутылки — из-под вина, водки, каких-то еще напитков. Они многократно тускло повторяли маленькие изображения окна, только изогнутого в запыленном стекле. Тищенко рывком достал из узкого шкафчика над столом початую бутылку без этикетки, налил в щербатую фарфоровую кружку с цветочком, залпом выпил. Запахло спиртом.

— Идите отсюда, барышня, — хрипло проговорил Тищенко. — Идите от греха, не до вас мне…

— Значит, не скажете? — Маша помедлила. — Загадочный это человек, Попович-то… Ну, до свидания, Герман Иванович, извините за беспокойство.

На улице уже было совсем светло, день начинался как ясный и теплый, но простоит ли он таким до вечера, сказать было невозможно — на Курилах погода может измениться в течение пяти минут.

— Мария, это все, что ты хотела узнавать? — подал голос Берг.

— Хотеть-то хотела, да вот не узнала. — Маша потянулась, расправила плечи. — Ладно, пойдем к следователю, надо ему вещдок отдать, а то меня вместе с Пеговым посадят…

— Куда посадят? — испугался Берг.

— Да уж они найдут куда, — засмеялась Маша. — Не пугайся, отмашемся.

Они пошли по центральной улице поселка. У школы суетился народ — строители, учителя и старшеклассники пытались привести в по рядок здание, поврежденное тайфуном. На крыше орудовали пограничники — видно, починка «улетевших» крыш была им в привычку. Два хмурых дядьки стеклили разбитые окна, учительницы и девочки постарше выметали из классов лиственный мусор, выносили на солнце промокшие книжки… Маша и Берг остановились.

Распоряжался всем сам Ячменев, замглавы районной администрации. Он показывал погранцам на крыше, с какой стороны крепить новенькие листы шифера, зубоскалил с молодыми училками, распаковывал со стекольщиками деревянные рамки с цельными листами голубоватого стекла.

Увидев журналистов, радостно заулыбался им навстречу:

— А, господа корреспонденты! — протянул испачканную ладонь, чертыхнулся, обтер ее о новенькую эмчеэсовскую куртку и снова протянул. — Вот-вот, поснимайте, как мы школу в порядок приводим! И так после каждого тайфуна, представляете, как мы живем? Но народ у нас стойкий, замечательный народ! С таким народом не то что тайфун, мы все сопки перевернем!

Берг расчехлил камеру, начал фотографировать.

— Ну, вы извините, Маша, я пошел, надо до обеда тут все закончить! — улыбнулся во всю ширь Ячменев. — Вечером в Южный лечу, в обл администрацию вызывают! Увидимся!

И он с удвоенной энергией начал руководить действиями работающих. Маша отошла в сторонку, поджидая Берга.

На обочине стояли зеваки — несколько женщин и все те же мелкие пацаны со своими заслуженными великами.

— Быстро работают, к обеду крышу закончат! — сказала одна из женщин.

— Ну да, с таким руководством! — прыснула другая. — Ты погляди, как Алеша Попович разоряется! Генерал, не иначе!

Маша вздрогнула. Ну да, Алеша Попович, как же! Она вспомнила, как Ячменев рассказывал о строительстве церкви: «Как же можно жить без веры? Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?» Неужели он замешан в этом деле с самородками? Не может быть! Но Пегов ясно сказал, как же это? А, да: «Вот он у меня где, твой Попович!» И сжал жилистый кулак…

— Андреас, пойдем! — Она подошла к Бергу, потянула его за куртку.

— Сейчас, Мария, я заканчиваю. — Он еще протарахтел несколькими очередями своей камеры, отвинтил объектив, сунул его в «разгрузку». — А что, надо срочно? Может быть, я еще поснимаю?

— Мне надо срочно, а ты, если хочешь, оставайся, — хмуро сказала Маша, стараясь не смотреть на Ячменева. Тот издалека помахал им рукой, широко улыбаясь.

— Нет, я пойду с тобой! — Берг в ответ тоже махнул чиновнику и поспешил за широко шагавшей Машей.

Они отошли на сотню метров, и Маша решилась:

— Пошли к следователю, быстрей! Не знаю, как сказать… В общем, похоже, Ячменев замешан в это дело по самые уши.

— Куда? — изумился Берг. — По уши? — Он поводил ладонями на уровне своих ушей. — Что это означает?

— Это означает, что он знал про золото и, может даже, с жуликами был заодно!

— Это не может быть! — изумленно уставился на нее Берг. — Зачем ему быть с жуликами? Он — государственный служащий, руководитель администрации!

— И ты хочешь сказать, что у вас государственные служащие не бывают ворами, да? — Маша усмехнулась. — И коррупции у вас нет, да?

— Нет, конечно, все есть, — растерялся Берг. — Но банальный криминал? Это же не тот масштаб!

— Да откуда мы знаем, какой масштаб! — махнула рукой Маша. — Пойдем, я ничего сама не знаю, но точно слышала, как Пегов угрожал Кириллу и при этом вспоминал Ячменева.

— Я тоже слышал, что угрожал, — кивнул Берг, — но про Ячменева он не сказал ни слова.

— Ну да, про Ячменева не было… — Маша потупилась. — У него кличка, оказывается, Алеша Попович. А про Поповича слышал?

— Слышал, да, про Попович, — удивился Берг. — Но я думал, попович — это маленький поп, священник…

— Вот и пошли, расскажем следователю, пусть он и разбирается. — Маша решительно двинулась к зданию РОВД.