Сара Болл - Девять месяцев

К моему облегчению, Саймон попросил меня остаться на ночь. Меня пугала мысль о возвращении в пустую квартиру с остывшим обедом в духовке и инструментами Маркуса в детской. Мне не хотелось увидеть их снова сегодня вечером, а потом лежать в постели и вспоминать выражение его лица, слабое и беспомощное. Уж лучше остаться с друзьями.

Саймон предложил мне переночевать в комнате Тома, и мое сердце сжалось; быть так близко к его вещам, спать в его постели, возможно, почувствовать его запах — это было бы слишком жестоко. Как будто положить рядом с очень голодным человеком бутерброд, но так, чтобы он не мог до него дотянуться.

— Я посплю на диване, правда, — запаниковала я.

— Нет, Холли, Том наверняка хотел бы, чтобы ты спала в его комнате, к тому же ты не можешь спать на диване на восьмом месяце беременности. Ты просто там не поместишься! — сказал он, указывая на узкий диван, который действительно не выглядел слишком удобным.

— Почему бы мне не лечь в гостевой комнате?

— В принципе, это возможно, но там, вероятно, захочет спать Тамсин.

— Отлично, мы ляжем вместе, — сказала я, стараясь на этом поставить точку, не обращая внимания на озадаченный взгляд Саймона.

Тамсин была не против; Саймон уже спал, когда она приехала, так что мы посидели вместе и поговорили пару часов, потом положили близнецов спать в комнату Тома, а сами легла на широкую двуспальную кровать в комнате для гостей. Лежа без сна в темноте, я чувствовала, что Тамсин тоже не спит, переживая за Маркуса. Мне очень хотелось рассказать ей об открытке, но я решила не беспокоить ее еще и этим. Я вспомнила, как Маркус сказал мне, что Том звонил ему один раз из Бомбея; наверное, это было после того, как он отправил открытку. Интересно, что еще он рассказал об этой женщине? Как она выглядит, как ее имя? Мне представлялась смуглая экзотическая женщина, много путешествующая, с которой они часами рассказывали друг другу о своих приключениях. Наверное, ему была нужна женщина, больше похожая на него, с такой же страстью к путешествиям, готовая в любой момент сорваться с места. Со мной он никогда бы так не смог, я всегда уставала в кафе, а теперь буду уставать с ребенком. Я снова вспомнила тот случай, когда он брал меня с собой в клуб альпинистов. Он хотел научить меня, а я его так разочаровала. Наверное, мне нужно было проявлять больше внимания к его интересам. Может быть, называя меня в шутку «трусливой бизнес-леди», он меня таковою и считал.

Я думала о том, что случится, когда он узнает об отце. Вернется ли он сразу домой, вместе с этой женщиной? Я этого не вынесу. Мне хотелось прогнать прочь все эти мысли, от которых становилось больно, но мой мозг был слишком возбужден и предлагал мне все новые и новые версии.

В четверг мне удалось повидать Маркуса. В первую очередь к нему пускали только близких родственников. Фиона почти все время находилась у его постели, и я еле убедила ее сделать небольшой перерыв. Я оставила Мэгги в кафе за главную и в половине третьего поехала в больницу. Персоналу не очень понравилось, что я пришла навестить его, но Фиона объяснила им, что для Маркуса я как родная дочь.

Я прямиком направилась в отделение интенсивной терапии, где мы оставили Фиону в тот субботний вечер. Главная медсестра отделения указала мне койку, и я отступила на миг, когда увидела Маркуса.

Он лежал на постели в пижаме. Пуговицы на груди были расстегнуты, и я увидела, что он весь утыкан датчиками, провода от которых были подключены к монитору, контролирующему биение сердца. На тумбочке в изголовье стояли цветы и открытки, и по сравнению с их яркими красками он казался еще более бледным и безжизненным. Лицо было наполовину скрыто под кислородной маской, слегка запотевшей от дыхания. В палате вместе с ним лежало еще шестеро пациентов, но я заметила, что он был моложе их всех лет на двадцать.

Когда я подошла к постели, он читал газету, бегая полузакрытыми глазами по строчкам. Он не видел меня до того момента, пока я не остановилась у его ног. Заметив меня, он слабо улыбнулся и снял маску. Я хотела придвинуть стул, но он подвинулся, чтобы я могла сесть на постель рядом с ним. Я протянула ему открытку с пожеланиями о выздоровлении и прошептала:

— Я слышала, что из-за тебя опустошены все близлежащие цветочные магазины, поэтому принесла тебе вот что, — и протянула ему контейнер со свежим фруктовым салатом, который приготовила утром.

Маркус улыбнулся и поднял контейнер над головой, чтобы посмотреть, что внутри.

— Сверху я натерла немного имбиря. Он полностью состоит из восстанавливающих ингредиентов, мне пришлось прочитать тонну литературы, чтобы отобрать необходимые, — добавила я с гордостью.

Его лицо озарила яркая, хотя и слабая улыбка, и мне было радостно снова увидеть частичку старого доброго Маркуса.

— Выглядит аппетитно. Спасибо, Холли, — сказал он, пряча контейнер в тумбочку.

— Я не была уверена, что разрешено приносить еду, может, они посадили тебя на низкохолестериную диету?

Он закатил глаза.

— Да, тут кормят ужасно, они умудряются выварить из овощей даже запах. В кубиках льда больше вкуса. Кстати, завтра ко мне придет диетолог. Вчера я разговаривал с соседом по палате. Он сказал, что ему запрещены все продукты больше десятипроцентной жирности — и всего три яйца в неделю. В моем утреннем омлете яиц было больше. Я переживаю кулинарный кризис. Слава богу, я могу положиться на то, что ты меня побалуешь, а иначе не представляю, как наберусь энергии на таких харчах. Их порции не хватило бы и воробью. — Маркус тихонько рассмеялся, но тут же положил руку на грудь и поморщился.

Я испугалась:

— Ты в порядке? Позвать доктора?

— Ой нет, на мне уже столько датчиков и проводов, что я чувствую себя подопытным кроликом, не давай им дополнительных поводов. — И он отхлебнул воды из стакана, стоящего на тумбочке.

— Но как ты себя чувствуешь? Тебе все еще больно? — спросила я.

— Нет, теперь уже не слишком. Еле чувствую. Прости, что я напугал тебя, Холли, мне нужно было подождать до дома. — Он говорил медленнее, чем обычно, и часто останавливался, чтобы перевести дыхание.

— Не смеши меня! Это мне нужно извиняться, если бы только я знала! Я никогда не позволила бы тебе так много работать над детской.

— С ума сошла. Никто не мог этого знать. А заниматься детской было просто отдыхом для меня. По сравнению с другими моими проектами это ерунда. Не волнуйся об этом. Жалко, что нам не удалось пообедать. Если бы я знал, что мне придется выживать на тюремной пище, я бы сначала что-нибудь съел.

Я рассмеялась, радуясь, что он сохранил чувство юмора.

— Удалось связаться с Томом? — спросил он с надеждой.

Мой сердце начало учащенно биться от одного упоминания его имени.