Екатерина Владимирова - Крик души

— Сделанного не воротишь, — сказала она, пожав плечами. — И то, что ты всё узнал, ничего не меняет.

— Так ты простишь меня? — упрямо настаивал он, сделав к ней пару шагов и остановившись.

— Не знаю, — откровенно призналась девушка, покачав головой. — Не сейчас.

— Мы должны решить, — начал Антон, — как жить дальше…

Ее глаза сощурились.

— А как жить дальше? Что ты имеешь в виду?

— Ну… теперь, когда я знаю правду, — сказал Антон, пристально глядя на нее, — и ты знаешь правду… Я подумал, мы могли бы… изменить наши отношения.

— Считаешь, что, узнав о том, что ты высылал мне деньги, «заботился» обо мне и не забывал, я закрою глаза на то, что было? — голос ее звучал угрожающе.

— Нет! — воскликнул Антон. — Конечно, нет, — метнулся он к ней, но она отскочила. — Но я подумал, что мы могли бы попытаться жить нормальной жизнью. Теперь, когда всё узнали, — он взглянул в нее внимательно, с надеждой. — Разве мы не можем попробовать?

— Я не забуду того, что было, — сказала она.

— Я знаю. Но постараться смириться с моим существованием рядом в течение двух… даже почти одного года! Ты можешь? — он пристально взглянул на нее. — Постараешься? Ради себя самой. Саморазрушение ни к чему хорошему не приведет, я знаю это не понаслышке. Я прошу прощения у тебя, что уехал, оставил тебя, что не заботился должным образом, но и ты пойми меня…

— Я понимаю, — перебила его Даша, осознавая, что действительно его понимает, — но это не поможет мне забыть.

— И не нужно забывать, — сдался он, понимая, что на большее рассчитывать ему не приходится. — Помни. Но постарайся не обвинять меня в том, что было, потому что я уже признал свою вину.

— Хорошо, — кивнула она, наконец, — я попробую смириться. Осталось всего два года, не так и много.

— Значит, ты..?

— Попробую смириться, — недовольно согласилась она. — Попробую , Вересов, не питай иллюзий.

— Ладно, — он засунул руки в карманы брюк и, нахмурившись, спросил: — А ты не могла бы называть меня по имени? В свете сложившихся обстоятельств.

Даша повернулась к нему, на лице ее расцвела язвительная полуулыбка, брови изогнулись.

— Я же сказала: не питай иллюзий.

— Ясно, — выдавил он сквозь зубы и направился к двери. — Я рад, что мы поговорили и всё выяснили.

Даша промолчала. Он постоял еще пару минут, ожидая ее ответа, но, так его и не дождавшись, вышел.

— Это ничего не меняет, Антон, — с грустью и горечью проговорила Даша, глядя на закрывшуюся дверь. — Сейчас это уже ничего не меняет, — и, простояв недвижимо еще несколько минут, вышла из кабинета.

Принесший порывы по-летнему теплого ветра, май ничего не изменил в их жизни. Или почти ничего.

Окутавший столицу теплым покрывалом, последний месяц весны не принес в душу Даши такого тепла по отношению к опекуну. Их взаимоотношения были по-прежнему прохладными. По большому счету, у них не было никаких отношений, они почти не общались, пересекались редко, всегда ускользая от взглядов друг друга, сталкиваясь лишь в кухне за завтраком и иногда за ужином. Вересов пытался разговорить ее, лишний раз спрашивал о том, как прошел ее день, интересовался учебой, но Даша, услужливо молчаливая, всегда отвечала коротко и односложно. И Антон перестал пытаться. А Даша навязываться не стремилась.

И все-таки что-то изменилось.

Они не ссорились, не скандалили, даже не пререкались ни разу с того дня, когда всё выяснили, но между ними возникла та напряженность и скованность, которой не было раньше. Нервы, словно натянутая струна, готовая вот-вот порваться, были накалены до предела, а мнимое молчаливое спокойствие являлось лишь затишьем перед бурей. Предчувствие всплеска эмоций и взрыва чувств нависло над ними, подобно савану.

Антон, привыкший выплескивать свои эмоции, сейчас был вынужден держать их при себе, контролируя каждый шаг и чуть ли не каждое слово, а Даша энергичная и импульсивная от рождения вынуждена была скрывать за маской равнодушного спокойствия и холодности свою сущность. Чтобы не уронить лицо, не сдаться, чтобы убедить Вересова, что ничто просто так не проходит, ничто не забывается. Его извинения и сожаления, вполне искренние и откровенные, заставили ее взглянуть на него другими глазами, но не смогли помочь ее забыть . Воспоминания по-прежнему стояли между ними.

Они вроде стали общаться иначе . Но всё же оставались друг для друга посторонними людьми, которые лишь вынуждены были жить под одной крышей. Существовать вместе. Скованные прошедшими годами, которые остались в памяти обоих гнусными и горькими воспоминания общего горя.

Она не верила ему . Она ему, как и прежде, не доверяла. Сначала она даже не поверила тому, о чем он ей рассказал. Он, оказывается, заботился о ней все эти годы? Высылал деньги? Но где она, эта помощь? До Даши она так и не дошла. Неужели Маргарита была настолько мелочной и жалкой, что отнимала те деньги, что присылал Вересов? И смела лгать, глядя Даше в лицо, о том, что опекун о девочке не заботится! Смела упрекать ее в том, что Даша висит на ее шее, что Маргарита кормит ее за свои деньги?

Неужели человек может быть настолько жадным и коварным?

И Даша верила этой женщине, казалось, у нее не было поводов не верить ей, когда Антон систематично, вновь и вновь своими поступками и действиями подтверждал слова ее воспитательницы! Ведь она ждала его, еще верила ему тогда, в начале их общего пути, она хотела довериться и дяде Олегу, который знал сына лучше нее. Она надеялась на что-то, но так этого и не дождалась. А потому поверила Маргарите, абсолютно, полно, всецело, и теперь, узнав правду, не могла осознать, что ошибалась.

Даже если принять как факт, что Антон говорит правду, ведь не может быть фальшивым его раскаяние, что Даша читала в его глазах, и что он высылал ей деньги, заботился о ней… А Маргарита нагло, коварно, подло лгала. И всё равно… это ничего не меняет. Даше нужна была реальная забота, поддержка, внимание и тепло, а не переведенные на карточку или почтовым переводом деньги! Даже если бы Маргарита не лгала, отдавала ей всё, что Антон присылал, разве чувствовала бы себя Даша счастливой? Нет. Она по-прежнему была бы ему не нужна. А теперь он пытается убедить ее, что он… что? Заботился о ней? И как? Исправно присылая деньги и несуществующие подарки?! Но для Даши забота заключалась немного в другом. А он так этого и не понял.

Да и как поверить тому, подтверждения чего она теперь не получит? Верить раскаявшемуся Вересову? Да, она видела, что он сожалеет. Но она помнила, как сожалела она, что ошиблась в нем. Этого не забыть .

— Я не знаю, кому и чему верить, — призналась Даша Лесе, когда подруги, расположившись в комнате последней, распахнув окно, наслаждались ароматами цветов, доносившихся из сада.