Мария Воронова - Уютная душа

Она сидела с ним в полумраке кафе, за низким столиком с претенциозной лампой-шаром, пила кофе, курила, но испуганно отшатывалась, стоило ему наклониться к ней слишком близко. «Мишкин» смущался сам и поспешно переводил разговор на профессиональные темы. Вскоре они уже увлеченно обсуждали ход удаления желудка, совсем забыв, что пришли в бар влюбляться…

За два дня до конца сборов за участниками приехал автобус. Задание было — эвакуировать пациентов и персонал больницы, находящейся в зоне риска лесного пожара.

Июнь выдался ужасно засушливым, леса горели, сухие деревья занимались, как спички, поэтому был серьезный риск, что больница, беспечно размещенная в лесной усадьбе, попадет в зону огня.

— Вот видите, — улыбнулась Таня «Мишкину», устраиваясь рядом с ним на жестком сиденье, — никто не просил меня считать количество машин для эвакуации. Нашлись люди, сделавшие это за меня.

Предстоящее приключение приятно будоражило ее, происходящее напоминало игру. Тем более что никакой реальной опасности не было. Огонь еще очень далеко от больницы, сказал инструктор МЧС, ехавший вместе с ними. Но поскольку эвакуировать целую больницу — дело непростое, руководство решило подстраховаться.

Больница напоминала английское поместье, как их показывают в кино. Красивые, как тортики, корпуса, красные с белыми колоннами и затейливой лепниной, прятались среди сосен. Но времени любоваться пейзажем не было.

Таню, как самую маленькую, поставили комплектовать автобусы. Она должна была отмечать в списках фамилии больных и следить, чтобы всем хватило места и чтобы больные из травматологии правильно устроили свои загипсованные конечности.

Было немного стыдно, что она занимается такой ерундой, в то время как коллеги носят на себе больных и тяжелое оборудование, которое тоже решено было вывезти после некоторых препирательств и криков «А гори оно огнем!».

Специальная милицейская машина с шиком увезла наркотики.

Светило солнце, никто не паниковал, больные чинно рассаживались по местам, даже дети не убегали и не прятались. Было совершенно непонятно, почему все это называется холодным и страшным словом «эвакуация».

Когда уехал последний автобус, Таня, как положено, подошла к инструктору и доложила, что все ходячие больные согласно спискам эвакуированы из зоны поражения.

Инструктор улыбнулся ей и сказал, что она может загорать на травке или, если хочет, ехать в город ближайшим транспортом. Но Таня решила остаться до конца и сделать еще что-нибудь полезное. Она пошла к реанимационному подъезду, откуда выносили тяжелых больных.

Первым же человеком, которого она там увидела, был Дмитрий Дмитриевич Миллер! Высокий, длинноногий, он стоял на крыльце, держа в руках пачку историй болезни, и что-то раздраженно выговаривал мужчине в милицейской форме. Судя по усам и большим звездам на погонах, тот был главным по вывозу больных.

Таня подошла поближе.

— При чем тут форс-мажор? — услышала она знакомый голос. — Все равно вы могли позвонить, уточнить…

— Мы звонили в приемное, — перебил его усатый. — Ваш диспетчер сказал, что у вас шесть реанимационных коек. У нас в сводках тоже числится шесть. Спрашивайте с диспетчера, это он ввел нас в заблуждение.

— Диспетчер не виноват, — сказал Миллер. — Когда у него идет непрерывный поток больных, которых надо принять, записать, направить на анализы и так далее, а тут звоните вы с вопросом, сколько в больнице реанимационных коек, он, естественно, отвечает: шесть. Будет он задумываться, кто звонит и зачем. Нужно было спросить, сколько больных в реанимации, и он тут же сказал бы: пятнадцать человек.

Милиционер присвистнул.

— Три тяжелых ДТП за последнюю неделю в районе, две черепно-мозговые травмы, язва с профузным кровотечением, панкреонекроз, двое онкологических… — перечислял Дмитрий Дмитриевич. — И всем нужна искусственная вентиляция легких. Мы даже плановые операции отменили, забрали из операционных аппараты ИВЛ. Хотели часть больных в город отправить, ведь мы уже между койками еле протискиваемся, но город не берет.

Таня стояла совсем близко, но он не замечал ее. Они с милиционером сомкнули головы, словно влюбленные, и принялись листать истории.

— Этот без ИВЛ не доедет, у этого позвоночник сломан, нужна жесткая фиксация. Тряхнет на ухабе — и все, — комментировал Миллер. — Так, Петракова… Пожалуй, если ее преднизолоном накачать, можно вторым номером в реанимобиль. Ребенка в первую очередь заберите… Нет, все равно не выходит! На шести машинах сейчас можно увезти девять человек. Давайте еще как минимум четыре.

Милиционер хмыкнул.

— «Давайте», — передразнил он Миллера. — А где я, интересно, их возьму? Все стянуты к зоне пожаров. Из райцентра дорогу уже перекрыли, а из города вызывать — долгая песня. Давайте уж как-нибудь упихаем ваших страдальцев в то, что есть. Неужели не получится?

— Получится. Но тогда на выходе получатся трупы. Час до города, да там по пробкам неизвестно сколько. Вы же места бронировали для шести больных, если вообще озаботились этой проблемой. Вполне возможно, что ближайшая свободная реанимационная койка окажется в Озерках, а это через весь город ехать. Так или иначе, больше двух лежачих больных в салон реанимобиля просто не влезает. Трое при любом раскладе остаются. Ну разве так делают? — Его голос снова стал раздраженным. — Да, воскресенье, но если не с главврачом, так хоть со мной, ответственным дежурным, вы могли все согласовать? А то — извольте за пятнадцать минут собраться! Я до главврача сам дозвонился, а то он бы завтра на работу пришел, а руководить некем!

Миллер нервно засмеялся.

Таня отошла в сторону. Вдруг ему станет неловко, что она видит его в таком взвинченном состоянии?

Через другую дверь она зашла в реанимацию. Доктора и сестры суетились, готовили больных к транспортировке. В двух небольших, выложенных голубым кафелем комнатах, вперемешку с широкими реанимационными, стояли обычные кровати и каталки. Возле стены почти непрерывным строем теснились аппараты ИВЛ, пыхтя вразнобой. Бутылки, развешанные на высоких штативах, бликовали на ярком солнце.

«Здесь только эвакуации не хватает для полного счастья», — сварливо подумала Таня.

Пожилая сестра подошла к ней, спросила, хороший ли у Тани почерк и может ли она писать сопроводительные листы. Таня сразу поняла, что, ничего здесь не зная, будет вынуждена поминутно отвлекать сотрудников вопросами «Где взять?» и «Куда положить?» и в результате принесет вреда больше, чем пользы. Тем не менее она устроилась в комнате, соединенной с реанимационным залом аркой, и стала прилежно строчить сопроводиловки. Зал постепенно пустел. Было слышно, как от корпуса отъезжают машины.