Хелен Бьянчин - Огненный вихрь

В начале седьмого Джейк наконец закруглился; Лизетта с огромным облегчением в душе встала и первой вышла в коридор, чувствуя, что нервы ее на пределе.

Забрав из офиса свой Портфель, она быстро пересекла холл и слишком поздно заметила на площадке перед лифтами высокую элегантную фигуру Джейка.

Проклятие вновь едва не сорвалось у нее с губ: если вернуться в офис, он решит, что она его испугалась, а спускаться с ним в одном лифте тоже приятного мало.

Словно почувствовав ее присутствие, он обратил к ней взгляд, и в течение нескольких бесконечных секунд они сверлили друг друга глазами. Затем она стала смотреть на двери лифтов, моля Бога, чтобы один из трех поскорее подошел.

Джейк даже не попытался завязать разговор, а ей стоило больших усилий спокойно переносить его бесцеремонное разглядывание. Когда она уже была готова завопить от ярости, двери лифта плавно раскрылись. Лишь благодаря врожденному чувству собственного достоинства ей удавалось сохранять остатки самообладания.

Джейк давил на нее всем своим существом, своей мощной фигурой, своим властным взглядом; ей на миг даже стало страшно остаться с ним наедине в замкнутом, напичканном электроникой пространстве, и она мысленно обругала себя за чересчур буйное воображение.

Ну как общаться с человеком, все повадки которого кричат о невысказанной неприязни? И все же она была слишком хорошо воспитана, чтоб не произнести ни слова.

– Где вы остановились? – В вопросе прозвучало намеренное безразличие; если бы ее спросили таким тоном, она бы наверняка не стала утруждать себя ответом. Ну и что, почему это должно ее волновать? Формальности соблюдены – и ладно.

Как ни странно, она вдруг поглядела на себя со стороны, оценивая свою внешность: длинные, блестящие, словно соболий мех, волосы, небрежно подколотые кверху, широко расставленные золотисто-карие глаза, мягкие очертания чувственного рта, нежная матовая кожа. Благодаря хрупкой фигурке она выглядела намного моложе своих двадцати пяти и знала это.

В темно-серых глазах Джейка сверкнула насмешка.

– А вы что, готовы сдать мне койку? – язвительно проговорил он. – Или это просто попытка завязать светский разговор?

Она потрясение посмотрела на него, а затем вся вспыхнула от ярости; в мозгу мелькнула дикая мысль, что, пожалуй, она могла бы его ударить. Во взгляде ее полыхала такая ненависть, что непонятно, как он не испепелил его на месте; она была так оскорблена, что просто не могла не ответить ему тем же:

– Но вы – сын Адама…

– Ах, вот откуда столь трогательная забота! – (Эта его издевательская манера растягивать слова!)

Три года как один день, подумала Лизетта и глубоко вздохнула, изо всех сил пытаясь взять себя в руки.

– Нет, заботы от меня не ждите. Однажды я уже ошиблась на ваш счет и не настолько наивна, чтобы повторять свои ошибки.

– Наивна? Чего-чего, а уж этого недостатка у вас нет, – заметил он с присущим ему цинизмом, и она вовремя прикусила язык, не давая сорваться очередной дерзости.

Будь она проклята, если позволит себя втянуть в базарные перебранки! Джейк никогда за словом в карман, не лез, так что в словесном поединке ей все равно его не одолеть.

– А почему Австралия, Джейк? – сменила она тему. – И почему именно Мельбурн?

– Еще более уместно было бы спросить: почему именно фирма Андерсена? – парировал он с неприкрытой издевкой.

Лифт остановился, двери медленно раздвинулись. Он пропустил ее вперед и жестом указал ей в направлении подземной автостоянки.

– По-моему, я достаточно ясно изложил свои намерения. Везде, кроме Австралии, уже существуют отделения фирмы Холлингсуорта – фамилии, от которой вы почему-то отказались. – Джейк испытующе глянул на нее, словно пытаясь проникнуть за невидимые барьеры, прикрывающие ее душу, и ядовито добавил: – Можно только гадать – почему.

Прекрасные карие глаза вновь загорелись гневом, Лизетта упрямо вздернула подбородок. Во время своего недолгого замужества она именовалась Лизетта Леклер-Холлингсуорт, а потом и вовсе отвергла всякие преимущества, которые могла бы ей предоставить фамилия Адама.

– Завтра я поставлю Лейта Андерсена в известность, что наше с вами сотрудничество приведет к столкновению интересов, – заявила она.

Джейк молча сверлил ее взглядом, и Лизетта физически ощущала каждый свой вздох, каждое биение сердца; не выдержав, она отвела глаза в сторону.

Три года назад ее буквально загипнотизировала исходящая от него грубая, почти животная сила. Как выяснилось, с тех пор в ее реакции на этот первобытный сексапил мало что изменилось.

– Дело ваше, – со спокойствием, не предвещавшим ничего хорошего, отозвался Джейк. – А я со своей стороны заверю Андерсена, что в таком случае воспользуюсь услугами другой фирмы.

Боже милостивый, мысленно простонала она, но почему?

Может быть, он придумал для нее какую-то особую, изощренную месть? Хотя, чтобы осуществить ее, незачем было ждать два года после смерти Адама.

Она слегка наклонила голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Не понимаю, что вам дадут эти игры, граничащие с шантажом.

Джейк усмехнулся.

– Ну, это уже надо расценивать как прямое обвинение. Вы не хотите взять его назад?

Лизетта вновь отдала себе отчет в том, что новая ее реплика лишь продолжит словесную перепалку и что этой битвы ей не выиграть никогда. Он слишком опасный противник, поэтому лучше, пожалуй, будет с достоинством отступить.

Не сказав больше ни слова, Лизетта повернулась и пошла от него, чувствуя себя комком обнаженных нервов. Каждая клеточка ее тела, казалось, трепетала от еле сдерживаемой ярости. Она ускорила шаг: только бы поскорей оказаться подальше от него!

Дойдя до отсека, где стояла ее машина, она открыла дверь, скользнула за руль и включила зажигание.

Будь он проклят! – думала она, включив передачу и плавно направляя свой «БМВ» к воротам. Будь он проклят, этот толстокожий, безжалостный, опасный тип!

Лизетта подъехала к площадке перед воротами и вставила свою карточку в автоматический замок. Шлагбаум поднялся.

Поток выезжавших из города машин уже схлынул; слава Богу, сегодня ей не придется выстаивать в бесконечных пробках и переползать на черепашьей скорости через контролируемые компьютером перекрестки.

Несмотря на твердое намерение не думать о Джейке, ей никак не удавалось поставить преграду назойливым воспоминаниям.

Она познакомилась с Адамом Холлингсуортом на последнем курсе университета. Он забрел в ресторан, где она подрабатывала официанткой, не в состоянии прожить на скудную стипендию, и с того дня стал частым посетителем. Он прилетел в Мельбурн из Штатов с целью расширить границы своего бизнеса. Вначале она отказывалась от его приглашений, ссылаясь на занятость: учеба и работа действительно отнимали много времени. Несмотря на возраст (он был старше ее отца) и неизменную корректность, заверения Адама в том, что, кроме удовольствия бывать в ее обществе, он ни на что не претендует, вызывали у нее недоверие. Лизетта попыталась отвадить его, пригласив к себе домой и внимательно следя за реакцией на скромное жилище, где она обитала со своими родителями – выходцами из Франции. Они жили в одном из самых загрязненных пригородов Мельбурна. Чистота и уют в доме не могли замаскировать их убогое существование, равно как и показная независимость матери, вынужденной трудиться на двух работах, чтобы оплачивать лечение отца-инвалида и как-то держаться на плаву.