Елена Лагутина - Экспедиция в любовь

Маша быстренько вывалила тесто на посыпанный мукой стол и отправилась к мосткам. Там возле легкой моторной лодки возились Игорь и Дима-большой. Маша осторожно заглянула в лодку. На дне лежал огромный сом — такого она в жизни не видела.

— Вот это да! Как вы такого монстра выловить умудрились? — восхитилась Маша.

Игорь самодовольно подбоченился:

— Я же обещал что-нибудь редкостное выловить. Дима, досадливо поморщившись, перебил его:

— Ты, Маша, этого болтуна не слушай. Перемет съездили проверить, а там этот красавец нас ждет. Правда, всю снасть запутал, придется заново налаживать.

— Ой, Димка, попадемся мы с твоими браконьерскими штучками.

— Да ладно тебе, — протянул Дима. — Какое там браконьерство — пару переметов поставить. Мы ж не динамитом рыбу глушим. А рыбнадзора тут отродясь не видали. Давай, Игорек, вытащим этого головастика.

Вдвоем они с трудом выволокли рыбину из лодки, перевалив через борт на мостки, и торжественно потащили наверх, на всеобщее обозрение. Маша пошла вслед за ними, но во всеобщем ликовании участие принимать ей было уже некогда.

Обед прошел на ура, и огромное количество вкуснейших пирожков растаяло в одно мгновение.

— Девочки, а как насчет добавочки? — умильно спросил пропахший дымом Паша, нежно поглаживая себя по животу.

— Обойдешься. Остальное — завтра. Так что, если не наелся, еще миску супа себе налей, — тоном, не терпящим возражений, распорядилась Татьяна. — Можешь утешаться тем, что на ужин будет жареная рыба в большом количестве.

— А кто жарить будет? — живо заинтересовался Павел.

За столом воцарилось заинтересованное молчание. Все уставились на Машу. В ответ она лишь тяжело вздохнула и с видом покорности судьбе развела руками.

Причина такого беспокойства была очевидна — никто еще не успел забыть об очередном подвиге Дяди Вани. Парни наловили в озере неподалеку от лагеря прекрасных крупных карасей, и весь личный состав экспедиции с нетерпением предвкушал вкуснейший обед. Татьяна оказалась наиболее недоверчивой и с легким сомнением в голосе спросила повариху:

— Антонина Петровна, а вы рыбу жарить умеете?

— Ой, что вы, Танечка, как же рыбку-то не суметь пожарить?

На этом все и успокоились, а Дядя Ваня, хлебнув из фляжки вишневой наливочки, принялась за стряпню. Народ разошелся по своим делам, а через некоторое время Евгений Иванович, приблизившись к кухне, узрел нечто странное. Повариха сосредоточенно нависала над сковородой, на которой высилось нечто странное, почти круглое. Вглядевшись, Рузаев понял, что это раздувшиеся до невероятных размеров караси.

— А… вы… как… — попытался он что-то сказать, но так растерялся, что почти утратил дар речи, во всяком случае, членораздельной. Выговорить имя поварихи он так и не смог и завопил: — Дядя Ваня! Это что же — вы их не потрошили, что ли?!

Повариха с искренним недоумением плавно повела полными плечами:

— А разве надо?

Естественно, после этой истории, когда всем пришлось вместо вожделенных жареных карасей с золотистой хрустящей корочкой довольствоваться гречкой с неизменной тушенкой, остатки доверия к Дяде Ване исчезли окончательно, и всю еду из мало-мальски приличных продуктов приходилось готовить кому-нибудь еще.

В результате в баню Маша до ужина попасть так и не сумела. Провозилась целый день у плиты, а перед самым ужином, устав от жарки рыбы, снова прилегла отдохнуть. Она терпеть не могла спешки в бане и решила пойти туда после ужина. Татьяна звала ее, но Маша отказалась:

— Нет, Танька, ты же знаешь, что я в парилке задержусь. Не хочу торопиться. Да и устала как черт, лучше поваляюсь минут двадцать. Так что иди без меня.

За ужином Евгений Иванович, страстный любитель рыбы, проникся настроением отдыха, усугубленного вкусной едой, и, когда все расселись по своим местам, с хитрым видом водрузил на стол заветную бутыль со спиртом.

— Ну-ка, детки, по сто граммов ради выходных! Паша, распоряжайся — кому разбавлять, кому запивать, словом, командуй.

В партии Рузаева не было никакого «сухого закона», однако во время периода маршрутов не пил никто.

Да и кому придет в голову такой идиотизм: набраться, а потом вставать в пять утра и целый день топать по оврагам с рюкзаком за спиной, становящимся все тяжелее от точки к точке. Во время камеральных работ ребята вполне могли позволить себе вечерком посидеть за бутылочкой, но меру знали все. И конечно, всегда торжественно отмечались дни рождения и геологов, и студентов.

Маша решила не слишком налегать на еду перед баней. Она выпила вместе со всеми глоток разведенного спирта, почувствовав, как обычно, неприятный вкус и приятное тепло, съела кусочек рыбы и встала из-за стола. Она прекрасно знала, что посиделки теперь затянутся надолго и она еще успеет и поесть как следует, и присоединиться к дружной компании.

В бане, как и во всех помещениях базового лагеря, был протянут провод и горели две лампочки — в предбаннике и в парилке. Евгений Иванович был большим специалистом по части банного дела, и при его деятельном участии банька в лагере возводилась небольшая, но очень уютная и аккуратная. Маша разделась, поеживаясь от вечерней прохлады.

Внезапно лампочка, освещавшая предбанник, ярко вспыхнула и погасла. Снаружи уже темнело. Летние дни длинные, но было уже часов девять, а небо затянуто плотными тучами. Тащиться назад, за новой лампочкой, Маше было лень, и она решила обойтись без света, тем более что в парной с освещением было все в порядке.

Подстелив сухое полотенце, Маша осторожно растянулась на гладком деревянном полке. Жар охватил ее тело, и она почувствовала, что просто растворяется в этом нагретом воздухе. Дотерпев до последнего, пока уже не начала хватать воздух ртом, Маша выскочила из парной, не забыв плотно прикрыть за собой дверь, и вниз головой сиганула с мостков в реку. Непередаваемое ощущение — холодная вода после парилки!

Плавать в черной реке ей не хотелось, было не то что страшно, но как-то тревожно, будто кто-нибудь мог неслышно подплыть к ней под темной водой, в которой отражались звезды. Маша, вынырнув, вернулась к мосткам и, ухватившись за их край, несколько раз окунулась с головой, чувствуя, как ее разгоряченное тело постепенно охлаждают холодные струи, мягко обнимая ее. Вылезая, она хихикнула про себя, вспомнив обычную присказку Таньки: «Эх, мужичка бы сейчас!»

После купания Маша не спеша направилась обратно, собираясь сделать еще один заход в парилку, на этот раз с дубовым веником. Войдя в предбанник, она уже собиралась было открыть дверь парной, но что-то удивило ее. Она огляделась по сторонам, стараясь рассмотреть в полутьме, что же ее насторожило. Долго вглядываться ей не пришлось — со скамьи к ней навстречу поднялась темная фигура, и до нее дошло, что насторожил ее запах спирта.