Линдси Келк - Я люблю Париж

— Ты себе даже не представляешь. — Я потерла размазанные пятна на руках и постаралась не думать о том, что было теперь у меня слипом. — Я вчера видела Солен на шоу, еще до того, как наткнулась на тебя. Она, по всей видимости, решила вернуть Алекса.

— О, какая неприятность. — Она нерешительно протянула руку и сжала мою. — А я надеялась, что мы ошиблись.

— Ну, я сказала, она решила, а не он. — разъяснила я для своей пессимистичной подруги. — Я не знаю, что решил он.

— Вы не поговорили с ним? — спросила Виржини, убирая руку. Очень медленно.

— Он не вернулся в гостиницу, — сказала я. Мне очень не нравится трепаться о таких вещах. — А меня не было там сегодня утром.

— Понятно. — Она сжала губы и стала перекатывать свое серебряное колье между большим и указательным пальцами.

— Да.

— Да.

Некоторое время мы просидели в тишине, не зная, что сказать друг другу. Для Виржини не было смысла разыгрывать из себя подружку-веселушку, я бы ей все равно не поверила, да к тому же у меня не было сил на все эти притворства. Я лишь хотела увидеть Алекса.

— Сколько времени? — спросила я только для того, чтобы развеять тишину.

— Половина седьмого? — Виржини сверилась с часами. — Шесть тридцать пять. Алекс должен скоро выступать. Он здесь?

— Не знаю. — Я поднялась, ища взглядом Грэма и Крейга. Если у Алекса сел телефон, он не мог дать им знать, успевает он или нет, а на память он не помнил ни одного номера, поэтому не мог позвонить из таксофона. — Надо пойти посмотреть.

— А можно, я тоже пойду? — спросила Виржини, вскакивая на ноги. — Я бы хотела помочь, если можно.

— Почему нет? — Я пожала плечами. Я могу занять выжидательную позицию. Не представляю, какой еще вред можно мне нанести.

Охранники у сцены оказались никудышными, поэтому мы с Виржини с моим гостевым пропуском и ее картой пресс-службы прошли за кулисы без особых проблем. Грэм и Крейг стояли со своими инструментами и страшно нервничали.

— Он звонил? — спросил Грэм, протягивая руку за телефоном, который до сих пор оставался у меня и о котором я забыла. Я вытащила его из сумки, соскребла прилипшую обертку от шоколадки и вернула владельцу.

— Звонил, сказал, чтобы я ждала здесь. — Я пыталась защитить его. — Наверное, это значит, что он приедет сюда.

— Лучше бы ему так и сделать, — сказал Грэм, убирая волосы с лица назад, — у него есть еще десять минут, прежде чем эти парни закончат. Мы начинаем в семь.

— А что, если он не успеет? — Я не особенно хотела знать, ведь я и так уже чувствовала себя достаточно виноватой, но спросить было надо — из вежливости.

— Нас оштрафуют, и вряд ли компания-учредитель пригласит нас когда-нибудь еще, — сказал он, свесив голову набок. — Так что ничего хорошего.

— Можно подумать, вы приезжаете в Париж каждый день, — сказала я, протягивая руки. — Ну в самом деле?!

— Это международная компания.

— А…

— Да.

Крейг обошел Грэма, заключил меня в объятия от всей души и только слегка коснулся зада.

— Не трясись, Эндж, — прошептал он мне в волосы. — А что это за девчонка с тобой? Она одна? Можно, я ею займусь?

Я высвободилась из его рук и строго посмотрела на него. За последние двадцать четыре часа Виржини лишилась шанса получить вожделенную работу и получила по лицу; флирт Крейга окончательно добьет ее.

— Значит, нет?

— Значит, нет, Крейг, — подтвердила я, глядя на сцену. Ого, до чего же она огромная. И ого, до чего же тут много зрителей. Наверное, тысячи.

Напротив стояла другая группа, которая тоже наблюдала за выступлением и махала нам. Крейг тоже помахал, но Грэм убрал его руку. Я с подозрением глянула на парней, а потом снова посмотрела на ту сторону кулис, держа ладонь у бровей, чтобы закрыться от яркого вечернего солнца.

Это была Солен.

И махала она мне.

— Энджел, просто не обращай внимания, — засуетился Грэм, видимо, даже по моему затылку заметив, как я закипаю. — Она того не стоит.

— Ты разговаривал об этом с Алексом? — спросила я так тихо, как только возможно, когда стоишь рядом с группой, наяривающей финальную песню ревущей десятитысячной толпе фанатов.

— У нас вчера не было возможности, он исчез сразу после шоу, — прокричал Грэм мне в ухо. — Когда я получил сообщение, то решил, что вы повздорили или что-то типа того.

— Но в гостиницу он не возвращался, — неторопливо проговорила я, чувствуя, как «Перси пигс» просятся назад. — Его не было с вами?

— Э-э, нет. — Он снова посмотрел на другую сторону кулис, где танцевала Солен со своей группой. — Не заводись, Энджи, ты же не знаешь, что он делал. Алекс знает Париж не хуже, чем Нью-Йорк, он мог быть где угодно.

— Где угодно, — повторила я, не в силах отвести взгляда от Солен. Я хотела верить Грэму, но из нас двоих с грязными волосами и без понятия о том, где мой парень провел ночь, была я. Если Алекс сказал ей, чтобы она отвалила, то почему она танцует? Если бы я знала, что теряю его, я бы танцевать не стала. У меня не было бы сил ни танцевать, ни улыбаться, ни смеяться или вылезти из постели в течение месяца, так что я, хоть убейте, не понимаю, чего она так веселится. Только если…

— Вот черт, они закончили раньше! — Крейг хлопнул ладонью по лицу, когда ударник подбросил в воздух палочки, обозначив окончание выступления. — Мне никогда не нравились эти ублюдки.

Группа пошла в нашем направлении, ребята шлепком ладони поздоровались с Крейгом и Грэмом, проходя мимо, и принялись отключать свои инструменты, уступая дорогу «Стиле».

— Что делать, чувак? — спросил Крейгу Грэма в панике. — Ты слова знаешь, петь сможешь?

— Знать слова и уметь петь не одно и то же. — Грэм нахмурился. — Но надо что-то делать. Пойду найду кого-нибудь; посмотрим, может, продержимся. Иди устраивайся, ты ж вечно тянешь время.

Проигнорировав или не заметив оскорбления, Крейг осторожно перешагнул через кабели и пошел на сцену устанавливать свои ударные. Я не могла поверить, что все это происходит на самом деле, и хотя старалась придерживаться своего нового позитивного мышления, тем не менее осознавала, что половина вины за происходящее лежит на мне. Или чуть больше. Или чуть меньше. В зависимости оттого, хочет ли Алекс порвать со мной или сказать, что он козел и любит меня.

— Пойду поищу чего-нибудь выпить, — огласила Виржини, видимо, почуяв неумолимый провал и стараясь не попасть под горячую руку. — Принесу вино.

Что бы она ни сделала раньше, нельзя не признать, что она умная и проницательная личность.

Я ходила туда-сюда по ограниченному пространству возле сцены, желая, чтобы Алекс ворвался в двери вовремя и вихрем рванул на сцену, но часы гикали, а по лестнице никто не желал подниматься — кроме высокой блондинки (прекрасно, только этого не хватало!).