Джей Браунелл - Точки над I

Я покачала головой.

- Нет, я купила только одну для тебя. Я купила это все для тебя.

Ее лицо осветилось восхищенным изумлением, прогоняя прочь последние следы теней.

- Правда? Это все мне?

Мое благодарственное объятие было недолгим, так как было прервано раздавшимся звонком в дверь. Алек отстранилась и улыбнулась.

- Пока ты откроешь, я переоденусь во что-нибудь более удобное.

Я проводила ее взглядом до моей спальни и пошла открывать. Какое неудачное время, недовольно думала я, заглядывая в глазок. Какое невероятно неудачное время ты выбрал, думала я, открывая дверь подростку, доставившему нам сумки с едой. Я даже не испытывала больше голода. По крайней мере не к еде. Я протянула мальчишке деньги и забрала у него пакеты.

- Сдачи не надо.

Я поспешила отнести еду на кухню, затем побежала в спальню, но было слишком поздно. Алек уже натягивала на себя футболку, когда я зашла в комнату.

- Мне она очень нравится. Спасибо.

Я подошла ближе и обвила руками ее талию.

- Пожалуйста. Я люблю тебя.

Наши губы встретились в первом, после ее приезда, поцелуе. Я не хотела, чтобы она провела первую ночь здесь в спорах со мной. Да и любую другую ночь. Я хотела, чтобы каждый наш день был наполнен смехом, а каждая ночь любовью. И так и будет, если даже это значило, что мне нужно будет не замечать какой худой она стала и какими мрачными были ее глаза.

- Не до тех пор пока ты не поешь, - сказала она, прерывая поцелуй, когда я начала подталкивать ее к кровати.

- Пока кто не поест? - спросила я, крепко прижимая ее к себе.

Она вздохнула и кивнула.

- Хорошо, пока мы не поедим. Я не голодна, Тори. И я думаю, что люди должны есть только тогда, когда голодны.

Я последовала за ней в гостиную. Футболка доставала ей до середины бедра. Ее ноги больше не были загорелыми и мускулистыми. Отсутствие загара можно было объяснить тем, что она жила в местности, где действительно бывала зима. А вот объяснить отсутствие гладких мускул было не так уж просто.

- Да, но люди должны есть каждый день, вне зависимости от того голодны они или нет. Твое тело не может добыть еды для себя само, только потому, что ты не хочешь есть.

Я зажгла свет на кухне. Алек распаковывала коробочки с едой.

- Тори, мне не нужна мать. Как ты постоянно любишь мне напоминать, у меня она уже есть. Сомневаюсь, что выдержу еще одну.

- Кстати, раз мы заговорили о твоей матери, вон те подарки тебе на день рождения. Один от меня и один от твоей матери.

Я была в кухне, собирая тарелки, вилки и стаканы, когда услышала звук разрывающейся бумаги. Я удивленно повернулась - Алек стояла у полки, разворачивая подарок Джиллиан. Ее длинные волосы упали на лицо и я не могла видеть его выражения. Я сдержала готовящийся вырваться наружу протест. Какое я имела право говорить ей не открывать подарок ее матери?

Я отнесла тарелки в комнату и поставила их возле коробок с едой. Я подошла к Алек сзади и обняв ее за талию, прижала ее спиной к себе. Она держала черно-белую фотография в золотой рамке. Женщина, которая вполне могла бы быть Алек, лежала на диване, держа на своем теле маленького белокурого ребенка. Голова ребенка лежала на ее плече, а маленькие ноги в белых носочках были закинуты на подушки. Рука Джиллиан лежала на животе Келлен. Келлен выглядела сонной, слушая Джиллиан, которая читала книгу. Я знала, что Алек удерживало в молчании это выражение на лице Джиллиан. Ребенок в руках своей матери был нежно любим и обожаем. Это легко читалось в любящей улыбке и в ярких, полных любви глазах.

- Я помню это, - прошептала Алек. - Это было днем, до вечеринки. Она пыталась успокоить меня. Я была так взволнована.

Я знала, по тому как ее голос становился все тише, а пальцы побелели, сжимая фотографию в рамке, что это была очень плохая идея. Может быть, когда-нибудь в следующем году в далеком Обри, она бы справилась с этим. Но не сегодня. И не в Лос-Анджелесе. Не тогда, когда годовщина того дня была так близка. Я потянулась к фотографии, но она отвела руку.

- Я хотела бы все забыть, - сказала Алек, положив фотографию на стол лицом вниз. Она выскользнула из моих рук и отошла от меня.

- Прости, Тори, но я действительно не смогу ничего съесть.

Я осталась одна с полной сумкой китайской еды и казавшейся очень пустой квартирой. Я потянулась к фотографии. Как могла Джиллиан поступить так с Алек? Она знала, знала , что этот подарок будет открыт до Рождества. Самое позднее Алек открыла бы его в свой день рождения, что все равно было на неделю раньше Рождества. Я знала, что Джиллиан не очень хорошо знала Алек и именно поэтому я в ней и сомневалась. Но она ведь понимала это, нет? Какая мать даст своему ребенку подарок с напоминанием о том дне, когда этот ребенок был «убит», да еще с разрешения матери? Разумеется, логические мысли не были чем-то, в чем была замечена Джиллиан.

Это был еще один подарок, который мне следовало открыть раньше. Мне нужно было разорвать это серебристую обертку до того, как приехала Алек. Я смотрела на них двоих. Любовь на лице Джиллиан и сонное выражение умиротворения на лице очень маленькой Алек. Могла ли я понять, даже сейчас, что это изображение сделает с Алек? И если не могла я, то как могла Джиллиан?

Мне было легко желать, чтобы она простила Джиллиан. Легко было думать, что она могла уйти от того, что с ней случилось. Это было легко, потому что это произошло не со мной. Я не жила каждый день с воспоминаниями, которые чуть не свели Алек с ума два года назад. Мне никогда не понять это так, как человеку, который жил с этим. Я видела это только мимолетно и испытала ужас от увиденного, но мне все равно не было понять как ужасно все было на самом деле.

К тому времени, когда я пришла в кровать, Алек уже спала. Я осторожно скользнула в постель и обвила ее руками. Я так сильно ее любила и столько всего хотела для нее. Я могла бы даже оставить ее, если бы думала, что так будет лучше для нее.

Могла ли я?

Проснулась я внезапно, около четырех часов утра. Я села в постели, зная, что что-то было не так, но я еще недостаточно хорошо ориентировалась, чтобы понять, что именно это было. Полумесяц на небе слабо освещал мою спальню. Я обвела взглядом темную комнату, запутанные простыни. Алек. Она спала в моих руках, когда я заснула, а сейчас ее не было рядом.

Единственным освещением гостиной были мерцающие огоньки на елке, но даже они были ярче, чем луна за моим окном. Я стояла в дверях и смотрела на нее. Алек свернулась на диване, не сводя глаз с подарка матери. Что она видела, так внимательно рассматривая изображение? Или что она надеялась там найти?

- Эй, - тихо сказала я, проходя в гостиную. Она обернулась на звук моего голоса и медленно моргнула, выходя из оцепенения. Ее улыбка была мимолетной и не сделала ничего, чтобы стереть следы грусти и потери, которую она переживала заново.