Валентина Седлова - Сорока

— Чем это ты, подруга жизни, занимаешься?

— Готовлюсь к завтрашнему интервью.

— Вот тебе охота бегать куда-то! И вообще бросай-ка свою возню с этим журналом, все равно денег платят мало. Лучше за домом следи. Профессия у тебя, скажем так, неприбыльная, а времени отнимает много. Мне это не нравится.

— А мне нравится. Я люблю общаться с людьми. И зарплату мне повысят, как только стану в неделю не меньше двух-трех полномерных материалов приносить. И вообще, что значит «следи за домом»? Я что, тебя не кормлю, грязные вещи твои не стираю? Или у нас в квартире беспорядок? Я что-то не поняла.

— А что тут понимать! Я не хочу, чтобы моя жена таскалась по всяким сомнительным заведениям! Это до добра не доведет, поверь мне. И артисты твои еще те подонки. Ты разве не знаешь, как делается интервью? Только через постель. А я не хочу иметь жену-проститутку.

— Так, я опять что-то не поняла. Я что, должна бросить работу, завалить собственную карьеру только из-за того, что моему мужу не нравится моя профессия?

— Именно это я тебе и пытаюсь внушить.

— Ну, знаешь, это слишком. Ты, конечно, воспитан на домострое, но сейчас не средние века. Я люблю и уважаю свою профессию, и если тебе это не по душе, то это твои проблемы. А называть свою жену проституткой только из-за того, что она журналистка, вообще черт знает что. Между прочим, патологическая ревность — это уже диагноз. Кстати, завтра я вернусь поздно, у меня встреча в десять вечера.

Олег позеленел от злости.

— Только попробуй не вернуться домой к девяти, пожалеешь!

Ксения вышла из комнаты и демонстративно хлопнула дверью.

Спать они легли в самом мрачном настроении. Ксения, с одной стороны, жутко гордилась собой: она впервые смогла открыто и без слез противостоять домашнему деспотизму Барса. Она вновь и вновь вспоминала его удивленные глаза в тот момент, когда она заявила: «Это твои проблемы». Он явно не ожидал отпора. Может быть, именно поэтому их ссора не переросла в грандиозный скандал, а ведь могла бы. Майка, кстати, была бы сегодня довольна Ксюшей, сказала бы что-то типа: «Давно пора». С другой стороны, пугала перспектива предстоящих разборок с Олегом, поскольку она твердо решила: во что бы то ни стало пойдет в «Манхэттен». От этого зависело слишком многое и в плане работы, и в плане внутреннего мироощущения Ксении. Если она провалит это задание, она уже никогда не сможет писать, по крайней мере так ей казалось.

Утром Сорока поднялась по будильнику и побежала на кухню готовить завтрак. Олег во сне недовольно поморщился и перевернулся на другой бок. «Великий экономист готовится совершать великие дела!» — с каким-то злым сарказмом подумала Ксения. Сказать откровенно, в этот момент она не чувствовала, что любит Олега. Сейчас она воспринимала его скорее как противника, вставляющего палки в колеса ее жизни. А с этим она мириться не собиралась.

В университете Сорока все рассказала Майке. Они сидели в студенческой столовой, уминая второе вперемешку с десертом, и говорили, говорили. Внутри у Ксении все клокотало от эмоций, и она, живописуя диалог с Барсом, даже умудрилась расплескать компот.

— Так, подруга, успокойся. Ничего страшного не произошло. Твой котенок всего-навсего вообразил себя тигром и зарвался, а ты поставила его на место.

— А что будет, когда я вернусь сегодня домой?

— Что будет, то будет. Главное, не переживай, ты все делаешь правильно.

— Тебе легко говорить, а я только представлю себе, как он меня встретит, так мурашки по телу бегут.

— Что ж поделать, если работа у тебя такая нервная. Если ты мужа сейчас не построишь, потом всю жизнь маяться будешь, расхлебывать результаты своей мягкотелости. Ну, допустим, бросишь ты сейчас работу, запрешь себя в четырех стенах. И чем, скажи на милость, ты будешь заниматься? Детей воспитывать?

— Барс не хочет детей.

— Еще интереснее! Значит, ему нужна домработница, при этом еще и забесплатно, а он будет жить полноценной жизнью и только пальцем указывать, что тебе делать. Нечего сказать, хорошо устроился! А ты не думала, что он в итоге еще и все твои траты станет контролировать? Деньги-то он будет зарабатывать, а не ты!

— Что же делать?

— Делай то, что тебе душа подсказывает. Наступать на горло собственной песне — это какой-то изощренный мазохизм. В любом случае твой Барс того не стоит.

Подружки еще долго сидели вместе и все никак не могли разойтись. В итоге они прогуляли две пары, съели по три десерта, а покинув университет, выпили около станции метро «для храбрости» по слабоалкогольному коктейлю.

После разговора с Майкой у Ксении стало полегче на душе, прошла противная нервная дрожь, которая била ее со вчерашнего дня. До вечера еще оставалось много времени, и Сорока решила заехать в редакцию. Там она наслушалась советов бывалых работников газетной индустрии, которые учили ее «заходить на объект с фланга и иметь его, гада, по полной программе». Под общий хохот Сережка Ким рассказал ей о своем первом интервью.

Уже мило распрощавшись со своим визави, он понял, что его диктофон не работает. Не работает! А значит, вся работа насмарку. Находясь в глубокой депрессии, он не придумал ничего лучше, как уйти в глубокий запой. С этой целью Сережа истратил последние свои финансы на бутылку водки, пригласил в гости лучшего друга да отварил картошки. Когда бутылка начала показывать всем желающим свое дно, друг поинтересовался, а что, собственно говоря, произошло. Сергей пожаловался на судьбу-злодейку да на испорченный диктофон. «Тащи его сюда!» — скомандовал друг, вознамерившись либо отремонтировать стервеца, либо разбить его вдребезги. Внимательно осмотрев диктофон со всех сторон, он вдруг как-то странно хрюкнул и упал лицом на стол. Нетрезвый, а поэтому еще больше обеспокоенный Сергей попытался потрепать товарища по плечу, но тот только отмахивался от него да продолжал издавать непонятные звуки. Потом, наконец подняв голову, он простонал: «А ты батарейки вставлять пробовал?»

Оказалось, что Сережка, прощаясь с «объектом», бросил диктофон в свой вместительный городской рюкзачок. От удара о дно с диктофона слетела маленькая крышка, удерживающая батарейки на своих местах. И когда горе-журналист попытался прослушать кассету, естественно, ничего не вышло, хотя сама запись была в полном порядке. Статья получилась на славу, а Сергей с тех пор перед тем, как брать интервью, всегда тщательно проверял, как работает его техника.

В «Манхэттене» у Ксюши все прошло на ура. Сначала она здорово смущалась и даже побаивалась подойти к Алине и ее продюсеру. Все-таки это было первое в ее жизни настоящее интервью, совсем не те, что она брала на практике. Тогда в памяти сами собой всплыли слова редакторши Анжелы: «Это твоя работа, ничего зазорного в ней нет. Значит, ты просто должна выполнить ее наилучшим образом». И, вобрав в себя побольше воздуха, Сорока решительно направилась к нужному столику.