Клаудиа Кэрролл - Зачем нужен муж?

— Ну же, Эмилия! Разве женщины не любят широких романтических жестов?

Не знаю как, но все же я ухитряюсь избавиться от него и доковылять до сцены. Джей подает мне руку и помогает подняться по ступенькам.

Я единственный победитель, который идет за своей наградой в полной, абсолютной тишине.

Джей протягивает мне приз.

— Вы проделали искусный отвлекающий маневр, — острит он. — Это я должен быть гвоздем программы. Нельзя перетягивать одеяло на себя.

По залу пробегает волна смешков, и я понимаю, что должна произнести благодарность. Сбежать не получится.

«Отшутись, — советует мне внутренний голос. — Главное — поторапливайся. Говори что угодно, только не молчи».

— Спасибо… спасибо большое всем, — произношу я в микрофон слабым голосом, словно из далекого далека.

Ко мне обращены три сотни лиц.

Тот, чье имя навсегда останется неизреченным, все еще стоит у моего стола.

— Ну, — говорю я, — как вы все заметили, я была совсем к этому не готова.

Опять смешки.

— Если бы вы увидели этот сюжет в «Кельтских тиграх», то, наверное, решили бы, что сценарист заврался.

Смех усиливается.

Кто-то за передними столиками кричит мне:

— Так вы выйдете за него замуж? Бедняга до сих пор стоит и ждет ответа.

Начинаются ропот и бормотание, в котором я потрясений пытаюсь что-то разобрать.

— Нет, не выйду, — слышу я свой собственный голос.

Проносится явственный вздох изумления.

— Извините, но если бы вы знали все, что произошло, вы бы не удивились.

Опять смешки и озадаченный ропот.

— Ты связалась с ним? Проблема в этом? — говорит тот, чье имя навсегда останется неизреченным, указывая на Филипа.

— Нет, — в унисон отвечаем мы с Филипом.

Затем Филип добавляет для полной ясности:

— Я не ее бойфренд.

— О-о-о, так выходи же за него замуж, — кричит кто-то из задних рядов. — Он поступил так романтично! Нельзя так просто отшить несчастного парня при всем честном народе.

Часть зала начинает хором скандировать:

— Скажи «да»! Скажи «да»! Скажи «да»!

— Вы не понимаете, никто не понимает, — я чуть не плачу. — Он бросил меня, как последний гад, и я бы не смогла пережить этого, если бы не мои друзья.

— Но почему он так сделал? — спрашивает Джей, который стоит рядом.

— Понимаете, он не хотел себя связывать. Он сказал, что это не из-за меня, он просто не хочет жить ни с кем, — отвечаю я, позабыв про микрофон передо мной. — И, кстати, если здесь есть кто-то, кто знает таких людей, которые говорят, что не желают себя связывать, позвольте мне перевести. Это значит, что они не желают связывать себя именно с вами.

В публике начинаются перешептывания.

— А через несколько месяцев он заключил помолвку с девушкой двадцати трех лет.

Из задних рядов доносится шиканье.

— А потом они переехали в дом напротив моего.

Шиканье усиливается и становится угрожающим.

— А потом его невеста передумала, и он захотел ко мне вернуться. Он думал, что это легче легкого.

— Не соглашайся, Эмилия! — слышу я женский крик из зала. — Скажи «нет»!

— Я и говорю «нет». Нет, ни за что. Он не любит меня. Если бы он любил меня, то просил бы моей руки, когда мы были вместе. У него было полно возможностей. Мы прожили вместе несколько лет. Он просто хочет, чтобы кто-то ради него постоянно разбивался в лепешку. Нет. Я не буду; Я так не могу.

По моему лицу катятся слезы, и публика начинает меня подбадривать.

Хор скандирует снова:

— Скажи «нет»! Скажи «нет»! Скажи «нет»!

Мой голос крепнет. Я вижу, как охрана выводит из зала того, чье имя навсегда останется неизреченным.

И я улыбаюсь с облегчением.

С горьким, но все-таки облегчением.

Публика все еще смотрит на меня, и я решаю закончить все на шутливой ноте.

— Леди и джентльмены, — уверенно говорю я. — Прошу прощения за то, что вы оказались невольными свидетелями этой сцены. Я привыкла к унижениям, но не в таком масштабе и не перед такой аудиторией. Поверьте мне, я буду подробно излагать последние несколько минут своей жизни на кушетке у психиатра, даже через много лет. Скоро я использую свой приз, чтобы треснуть по башке своего бывшего любовника, за то что он доставил вам столько неловких минут. Спасибо вам всем еще раз!

Аплодисменты громом отдаются по залу, и Джей берет у меня микрофон, а я направляюсь обратно к своему столику.

— Итак, спасибо за представление, Эмилия, — ошарашенно говорит он. — Пожалуй, сейчас мы сделаем рекламную паузу!

Мы расстаемся.

Пока я иду к своему месту, все свистят и хлопают.

Собрав остатки гордости, я беру свою сумочку и собираюсь уходить.

Сьюзи бросается меня обнять и причитает:

— Глазам своим не верю! — восклицает она. — Ты уходишь?

— Да, это было зрелище, — говорит Дэйв. — Это единственная церемония, на которой я присутствовал, когда бы аплодисментами награждали уходящего со сцены.

— Вы простите меня, что я вас оставляю? — спрашиваю я, вся дрожа. — Я… мне… мне просто надо побыть там, где нет других людей.

Раздаются возгласы «Да!», «Конечно, пожалуйста», «Поздравляем!» Я думаю: чудесно. Мне необходимо сбежать отсюда.

Черт. Я кое-что забыла. Филип.

Я поворачиваюсь к нему, чувствуя, что все смотрят на меня.

— Простите, мне очень жаль, — говорю я.

— Вы же не виноваты, что ваш бывший любовник — идиот.

— Я хотела извиниться за то, что вас покидаю. Вы понимаете, что я не могу остаться.

— Что ж, это самое короткое свидание в истории.

Я даже не могу извиниться и пообещать как-нибудь назначить новое.

Главным образом потому, что не хочу.

— Доброй ночи, Филип, — говорю я. — Увидимся на работе.

Я улыбаюсь и уже собираюсь уходить, как слышу его голос:

— И зачем только женщинам дали право голоса…

Опять берк-филиппика, но меня это больше не волнует.

Покидая зал, я опять слышу гром аплодисментов и машу рукой так грациозно, как только могу.

И только выйдя из зала, я дрожащими руками проверяю мобильник.

Там пятнадцать эс-эм-эс.

Джейми: «Горжусь тобой дорогая! Вот это зрелище! Колосс повержен!»

Рэйчел: «Ты круто расправилась этим ублюдком прямом эфире! Горжусь дружбой тобой! Как думаешь кто будет играть тебя когда про сегодня снимут фильм?»

Я выхожу из «Четырех времен года», и швейцар, видя мое состояние, вызывает мне такси.

— Как вы себя чувствуете, мадам? — заботливо спрашивает он. — Может, принести вам что-нибудь? Например, воды?

— Я… спасибо, мне уже лучше, — полушепотом выговариваю я, набирая полную грудь воздуха.

Он отступает, тактично рассудив, что мне нужно побыть одной, и я собираюсь с мыслями.

Неужели это произошло на самом деле? Неужели тот, чье имя навсегда останется неизреченным, сделал мне предложение в прямом эфире на всю страну? И я ему отказала…